— О чём же таком ты думал с закрытыми глазами?

— Об этих твоих Дарах Смерти, о чём я ещё мог думать, — раздражённо буркнул Поттер.

Он действительно продолжал думать о них, даже когда дремал. И именно в полудрёме к нему пришло воспоминание, выуженное из глубин памяти: он слышал о Певереллах не только как о предках Гонтов в целом и Волдеморта в частности. Он слышал и об Игнотусе, младшем, по словам Геллерта, из братьев Певерелл, а точнее, видел его имя на свитке с генеалогическим древом Поттеров, который ему очень давно — больше года назад, Мерлин, подумать только! — отдал гоблин Кхар. Теперь, окончательно проснувшись, он мог здраво взвесить и обдумать вновь открывшийся факт и прийти к некоторым выводам. Во-первых, если Поттеры и вправду вели свою родословную от Игнотуса Певерелла, что было вполне вероятно, если верить магии гоблинов (а уж в чём-чём, а в этом было трудно сомневаться, хотя и до сих пор не верилось в сам факт), это значило, что он и Волдеморт были дальними родственниками. Да, конечно, Сириус говорил ему как-то, что все чистокровные волшебники — родственники друг другу (возможно, и Гриндевальд с Дамблдором приходились ему какими-нибудь десятиюродными дядюшками в четвёртом поколении, но об этом отчего-то думать совсем не хотелось), но сам тот факт, что Волдеморт и он сам имели одного предка вызывал непередаваемое отвращение не столько к нему, сколько к себе, потому что запачканным Гарри считал именно себя. А во-вторых, если Дары Смерти действительно существовали, если Игнотус Певерелл был первым владельцем легендарной мантии-невидимки, а Поттеры и сам Гарри были его потомками, если изыскания Геллерта были верны, то мантия-невидимка, которая передавалась в их семье из поколения в поколение, от отца к сыну, как было сказано в той сказке…

— Геллерт, — тихо позвал он, хотя внимание обеспокоенного продолжительным молчанием Гриндевальда и так было безраздельно приковано к нему.

— Что случилось?

— Как ты узнаешь, что мантия-невидимка, которая предположительно является Даром Смерти, именно та самая? Их ведь очень много на самом деле.

— Если не говорить о силе того же рода, что исходит от моей палочки, — задумчиво ответил тот, — то по её качеству, конечно. Искусственные мантии-невидимки, которые используются Авроратом и всеми, кому не лень, постепенно теряют свои свойства невидимости, чары угасают, а потом мантия и вовсе становится обычной тряпкой, в то время как та самая мантия-невидимка, которая, по идее, передаётся из поколения в поколение на протяжении вот уже нескольких столетий, не должна была потерять свои свойства до сих пор и не должна будет в будущем.

— То есть, — мрачно проговорил Поттер, — срок её использования не ограничен, в то время как действие других, подобных ей, лишь временно?

— Да, причём копии действуют на протяжении нескольких лет. Года три-четыре, не больше, я думаю.

Гарри, резко сев, отвернулся и прикрыл глаза. Он чувствовал, как голова буквально взрывается от того осознания, которое только что обрушилось на него. Его мантия-невидимка, доставшаяся ему в наследство от отца, служила уже намного дольше, чем три-четыре года. Да, это могло быть простой случайностью, разумеется. И он бы даже поверил в это, если бы не тот факт, что ею в своё время интересовался Дамблдор. Именно Дамблдор отправил ему на Рождество мантию, именно у него она была, как объяснял он это в своей записке. Случайность ли?..

Устало потерев глаза, Гарри снова лёг и спрятал лицо в изгибе шеи Геллерта, постаравшись отогнать прочь все мысли и раздумья. На сегодня хватит. Это было даже слишком. Слишком много совпадений, которые, если сложить их все воедино, были подозрительно похожи на правду.

========== Глава 30. Прекрасное преступление ==========

We fight every night for something,

When the sun sets we’re both the same

Half in the shadows,

Half burned in flames.

We can’t look back for nothin’,

Take what you need say your goodbyes.

I gave you everything

And it’s a beautiful crime.

(Каждую ночь мы за что-то боремся,

Но когда садится солнце, мы абсолютно одинаковы:

Наполовину скрыты в тени,

Наполовину опалены пламенем.

Нам не к чему возвращаться,

Забирай то, что тебе нужно, и прощайся.

Я отдал тебе всё,

И это — прекрасное преступление.)

Tamer — Beautiful Crime

Октябрь на шлейфе цвета корицы принёс холод, промозглую сырость и занятия в Академии Авроров.

Вступительные испытания, бывшие адом в первые минуты пребывания в Аврорате, теперь, на фоне ежедневных тренировок, казались игрой в солдатики. На проходном этапе из сорока курсантов была отчислена четверть, спустя две недели обучения добровольно ушли ещё двенадцать. Гарри с иронией отмечал, что в числе ушедших — добровольно или по вежливой просьбе сурового заместителя главы Аврората достопочтенной мисс Венузии Крикерли — не было ни одной девушки, отношение к которым среди тех самых крутых, сильных и умных, но отчисленных из-за полного отсутствия силы воли и чрезмерной заносчивости было самым что ни на есть пренебрежительным и презрительным. И никого из этих «героев» ни капли не смущало, что большинство из них было уложено девчонками на лопатки во время спаррингов, а половина обучавших их авроров состояла из женщин. Вообще, Гарри нисколько не удивлял сам тот факт, что от изначального количества курсантов осталось меньше половины. Увидев своих едва обретённых товарищей впервые, Поттер с сомнением оглядел их: тонкие, звонкие, притихшие и явно не стремившиеся к проявлению какой-нибудь хотя бы маломальской инициативы. Но потом, поразмыслив, как сам он выглядит со стороны (очки, синяки под глазами и бледность, как уже не раз язвительно подмечал Гриндевальд, делали Гарри похожим на умирающую панду. Почему именно панду, Поттер не знал, но находил подобное сравнение весьма забавным и отчасти был даже согласен с Геллертом), решил не судить никого раньше времени. Впрочем, ожидания его вполне оправдались, и Гарри не знал, было это очевидно или он в своё время не заметил, как был укушен профессором Трелони.

Ежедневные тренировки изнуряли. Бравые авроры не щадили новобранцев и лишь язвительно насмехались над их стенаниями и несчастными лицами. День начинался в шесть утра на полигоне: десять километров бега, физические нагрузки и рукопашный бой. Затем уже порядком измученным курсантам приходилось пешком возвращаться на базу, где после краткой постановки цели и средств, с помощью которых та должна быть достигнута, начинались дуэли, длившиеся долгие часы. Изредка выдавался час-другой, когда новоявленные авроры могли присесть и, свободно выдохнув, выслушать поучительную историю какого-нибудь особо сложного дела. Разумеется, теории в подготовке авроров тоже уделялось время, но на фоне ежедневных многочасовых тренировок такие дисциплины, как основы взаимодействия с магглами, психология, этикет и основы шпионажа, практически терялись.

Поначалу Гарри недоумевал, зачем нужна психология. Он понимал, что шпионаж — часть его профессии. Он мог принять тот факт, что навыки взаимодействия с магглами тоже так или иначе могут пригодиться. Но психология?.. Только спустя несколько недель, посмотрев пару десятков воспоминаний с самых крупных операций, проведённых за последние пять лет, Гарри понял всю прелесть изучения психологии: лучшие авроры, проворачивавшие сложнейшие дела, обладали целым спектром навыков и могли не только найти подход к каждому, будь то ребёнок, своевольный радикалист или сварливый старик, но и заставить раскаяться серийных убийц и, чем Мерлин не шутит, одного-другого Тёмного Лорда.

Из-за всего этого Поттеру пришлось бросить работу в кафе. Казалось, счастливы были абсолютно все. Письма Ала буквально излучали его радость и облегчение, ведь теперь Гарри «не придётся смертельно уставать на работе, бегая от столика к столику в одном из самых прогнивших закоулков Лондона». Никакие увещевания, что обучение в Академии было в разы более изнурительным, Дамблдором не принимались, и Гарри казалось, что он не одобрял не тот факт, что Поттер уставал на работе, а тот, кем именно он работал. Гарри это раздражало. Раздражало настолько сильно, что не хотелось даже разговаривать с Альбусом. Гриндевальд тоже был хорош. Пусть вслух он ничего не говорил, но по выражению его лица было ясно, что Геллерт вполне себе доволен. И как бы Поттер ни любил этих двоих, но они были слишком заносчивы, самодовольны и надменны по отношению к тому, что, по их мнению, было ниже их достоинства. И он собирался во что бы то ни стало исправить это.