— А потом? — затаив дыхание, поинтересовался Гарри.
— А что потом? — Геллерт пожал плечами, словно больше нечего было рассказывать. — А потом я поверил. Это были просто бесконечные потоки энергии. Поначалу они жалили и обжигали, словно раскалённое железо — палочка не хотела подчиняться, но потом я всё же смог её приручить. Только не спрашивай как, — предупредив вопрос Гарри, оборвал его Гриндевальд. — Сейчас же вся эта энергия, которая теперь находится под контролем, чувствуется как нечто естественное, уже ставшее частью меня. Как лёгкая вибрация земли или несколько учащённое сердцебиение. С тех пор мы с Алом принялись за поиски камня и мантии.
— Но для чего это? Хочешь повелевать смертью?
— Согласись, — Геллерт игриво вскинул бровь, — это довольно полезный и интригующий навык.
— Ты опять издеваешься?
Поттер прищурился, наблюдая за тем, как Гриндевальд, уходя от ответа, загадочно улыбается и отворачивается, с преувеличенным интересом рассматривая генеалогическое древо.
— Зимой, когда Ал предпочёл остаться в Хогвартсе с тобой, — на этих словах Геллерт иронично усмехнулся: было видно, что, несмотря на всё произошедшее за лето, этот факт его до сих пор сильно задевал, — я бродил по Годриковой Впадине, был на кладбище в том числе и заметил там интересное надгробие, на котором — ты, должно быть, не поверишь — был высечен символ Даров. Имя почти истёрлось, но и сам камень время не пощадило, что, несомненно, заинтересовало меня. С трудом, но я всё-таки смог разобрать высеченное на нём имя: Игнотус Певерелл.
Я стал искать информацию об этом Игнотусе, искал долго, цеплялся за каждую крупицу информации и в итоге — вот, — он указал палочкой на самый верх холста, где были выделены красным три имени. — У Игнотуса было два брата, как и в той самой сказке. Антиох и Кадм. И, опять же совсем как в небезызвестной тебе сказке, их судьбы невероятно похожи на судьбы её героев. Антиох погиб молодым при неясных обстоятельствах, не оставив после себя потомков. Вероятно, он мог быть обладателем бузинной палочки, потому как её владелец, старший из трёх братьев, коим и являлся Антиох Певерелл, был убит, когда пьяный спал в каком-то кабаке после дуэли, которую он, разумеется, выиграл. Второй брат — Кадм — был владельцем воскрешающего камня, как ты помнишь. И снова, совсем как в сказке, средний брат умер молодым, но здесь уже постарался оставить после себя сына, которому камень, вероятно, мог перейти по наследству. Годы жизни Игнотуса, самого младшего из братьев Певереллов, свидетельствуют о том, что он дожил до весьма преклонных лет, умерев в своей постели от старости и передав в наследство своему единственному сыну мантию-невидимку.
И вроде бы всё звучит очень просто, но история играет с нами злую шутку. Касательно наследников Кадма Певерелла, дело обстоит таким образом, что какая-то нахальная девица отсудила у своего младшего брата часть наследства — то есть, как ты уже, наверное, догадался, камень в том числе, — выходила замуж чуть ли не каждый день и плодила маленьких чудовищ, после чего неизвестно каким образом распределила между ними свои сокровища. А по поводу линии третьего брата, Игнотуса, всё совсем печально: в пятнадцатом веке у последнего прямого потомка рода родился один лишь безымянный бастард, который исчез в недрах истории вместе с мантией-невидимкой. Вот так.
— И что теперь? — Гарри, слушавший его с затаённым дыханием, не мог поверить, что история заканчивается… вот так, выражаясь словами Гриндевальда.
Тот глубоко вздохнул и запустил пальцы в волосы.
— Не знаю. Кучи бессонных ночей и потраченных нервов, вероятно.
Гарри снова с сомнением посмотрел на генеалогическое древо. Могло ли это быть правдой? А если так, то мог ли в кольце Марволо Гонта находиться именно воскрешающий камень? Гонты были потомками Певереллов и, что вполне вероятно, именно Кадма Певерелла, второго из трёх братьев, который, по идее, должен был обладать камнем, способным возвращать мёртвых к жизни. И чёрт побери, ведь именно на камне в кольце Гонта был выгравирован символ Даров Смерти, и что-то подсказывало Гарри, что сам Марволо этого сделать не мог хотя бы потому, что для него кольцо было древней цацкой, символизирующей его собственную принадлежность к древнему роду, а не могущественным артефактом. Было ли всё это совпадением? Или совсем не совпадением?..
Внезапная мысль ошеломила Гарри, воспоминания хлынули разноцветным оглушающим потоком, будто были реальностью буквально вчера. Профессор Дамблдор, чья рука почернела от уничтожения частицы души Волдеморта, заключенной в кольце, и его Ал, веривший в существование Даров Смерти, были одним и тем же человеком. Возможно ли такое, что, обнаружив наконец воскрешающий камень, который искал на протяжении десятков лет, Дамблдор не смог удержаться и попытался использовать его, совсем забыв о том, что тот теперь был хоркруксом? Нет, это маловероятно, конечно, но что, если произошло нечто подобное?
— Ты в порядке? — тряхнув его за плечо, обеспокоенно спросил Геллерт. Гарри заморгал.
— Да. Да… — помотав головой в напрасной попытке отогнать мысли об Альбусе и гипотетическом воскрешающем камне в кольце Марволо Гонта, он заговорил, потому что Геллерт не выглядел убеждённым: — Итак, Дары Смерти. Ты правда думаешь, что их создала сама Смерть? Прямо буквально, их создала фигура в чёрной как ночь мантии, в капюшоне, под которым клубится тьма, и с косой наперевес?
— Нет, конечно, что за бред, — фыркнул тот, явно развеселённый таким вопросом. — Это не более чем сильные артефакты, которые были созданы умелыми магами — Певереллами. Ну а их мистические свойства, думаю, на самом деле несколько преувеличены. Например, то, что нельзя одолеть обладателя Старшей палочки, — да хотя бы я живое тому доказательство. Ну и не думаю, что её история полностью состоит из кровавых пятен. Убивали лишь те, кто не мог одолеть владельца собственными силами. Насчёт камня — то же самое. Мертвецов из могил он буквально не поднимет, скорее, призовёт что-то вроде их духов, которые не будут считаться даже призраками. Ну а говоря о мантии-невидимке, от смерти она, естественно, не спрячет.
— Ну а что насчёт пафосного титула повелителя смерти? — снова поддавшись скептицизму, поинтересовался Потетр. Его откровенно забавлял подобный слух.
— Да, это тоже несколько преувеличено. Скажем, став владельцем артефактов подобной силы, ты повысишь собственные способности к выживанию, ну а вдобавок получишь несколько приятных и временами забавных бонусов.
Спрашивать, какие именно бонусы там могли быть, Гарри не стал, прекрасно осознавая, что подробности ему вряд ли придутся по вкусу.
— Ты кажешься несколько испуганным всем этим, — криво усмехнулся Гриндевальдт. Чего он пытался добиться этим? Уязвить? Мимо. Оскорбить? Всё равно не попал.
— Я не испуган, — ледяным тоном отчеканил Гарри. — Я всего лишь пытаюсь всё это осмыслить.
Эта история, сказка, которая вроде бы вполне могла быть реальностью, пусть и несколько изменённой, существование Даров Смерти, старшая палочка, принадлежащая Геллерту, Дамблдор и кольцо — всё это никак не укладывалось в его голове, и Гарри явно требовалось время, чтобы обо всём поразмыслить.
— Ладно, у тебя ещё будет время подумать об этом завтра. А сейчас ложись спать, уже поздно, — вмиг став серьёзным, спокойно и без капли иронии сказал Геллерт. Поттер нахмурился:
— А ты?
— Я не хочу. Да и к тому же надо разрисовать потолок, пока мне хочется это сделать. Знаешь же, случается такое, когда перегораешь, идея, от которой прежде захватывало дух, перестаёт казаться такой уж гениальной, надоедает. Самое странное, что такое случается не только по отношению к идеям и вещам, но и по отношению к людям, которые когда-то были дороги и любимы. Человек в этом плане — самое низкое существо из всех существующих на свете.
Гарри не знал, куда себя деть, куда деть свои руки, свой взгляд, потому что вещи, о которых говорил Геллерт, были такими… реальными. И от осознания этого становилось ещё паршивее.