С трудом отвернувшись, Гарри тихо соскользнул с кровати, но та, как назло, заскрипела, да так, что, казалось, слышала вся Годрикова Впадина. Гарри зажмурился и замер, прислушиваясь, не смея повернуться. Но всё было тихо. Отыскав на полу свои джинсы, Поттер нашарил в них палочку, которая, к счастью, не сломалась от такого небрежного и неуважительного с ней обращения, и беззвучно призвал манящими чарами очки. С возвращением зрения ситуация стала лучше и яснее, но не намного.

Теперь Гарри мог отчётливо рассмотреть Альбуса, но ему как-то не хотелось этого делать. Тем не менее, отыскивая свою одежду, он нет-нет да бросал косые взгляды на спящего Дамблдора, и этого было вполне достаточно, чтобы перед мысленным взором Поттера вставали картинки ночных воспоминаний.

Наскоро одевшись, Гарри хотел уже было сбежать да побыстрее — что угодно он отдал бы, лишь бы поскорее избавиться от напоминаний, но от собственных воспоминаний и воспалённого больного разума было никуда не деться, да и порыв холодного ветра, так некстати зашевеливший волосы на его затылке… Подойдя к окну, Гарри закрыл его. Его взгляд случайно зацепился за окно в доме напротив, где мелькнула и сразу же скрылась светловолосая макушка. Гарри мгновенно, со скоростью снитча, отлетел от окна. О-о Мерлин! Гриндевальд! Мало того, думал Поттер, что он сошёл с ума, так его ещё и убьют. Прекрасно, просто прекрасно! Оставалось только надеяться, что будет это быстро и безболезненно. Хотя в голову Гарри закралась мысль, что Геллерт навряд ли увидел его, легче от этого как-то не стало.

Поттер зажмурился и помотал головой. Просто не нужно было об этом думать, и всё со временем забудется. Да, именно так.

Подойдя к двери, Гарри снова обернулся и посмотрел на Ала. На цыпочках подходя к спавшему Дамблдору, он клял себя на чём свет стоял, но уйти просто так он не мог — холодно же было. Натянув на Ала одеяло до самого подбородка, Гарри кончиками пальцев провёл по его щеке и слегка улыбнулся, но тут же отдёрнул руку. Да, определённо, он точно сходил с ума, раз позволял себе подобное.

Более не оглядываясь и даже не позволяя себе останавливаться, Гарри стремительным шагом вышел прочь из спальни Альбуса, тихо притворив за собой дверь. Практически бегом спустившись в прихожую, он аппарировал в кафе, прямиком в кладовую комнату.

Как только перед глазами прекратили плавать чёрные точки, Гарри сфокусировал взгляд на направленной прямиком ему в лицо волшебной палочке. Несколько долгих мгновений он напряженно переводил взгляд то на её кончик, то на Лидию, рука которой даже не дрожала, и, наконец, пробормотал:

— Вот всегда знал, что ты дружелюбная девушка, но даже не мог представить насколько.

Лидия, словно очнувшись, вскинула брови и дёрнула плечом, убирая палочку в карман фартука.

— Одиннадцать утра, — не сводя с него прищуренного взгляда, оповестила она.

Гарри, смутно (или не очень смутно) догадываясь, о чём она собиралась спросить, пожал плечами, стараясь казаться беспечнее.

— Очень интересное и познавательное замечание, конечно, — медленно произнёс он, завязывая на шее фартук, — но я, пожалуй, пойду работать. Если ты, конечно, не против.

— Конечно, — к абсолютной неожиданности Поттера, Лидия усмехнулась. — Иди, а потом объяснишь мне причины твоего пятичасового опоздания.

Гарри не знал, то ли один вид полностью выдавал его с головой, то ли он покраснел до кончиков ушей от окатившей его волны стыда и смущения, но Лидия зловеще добавила:

— И расскажешь всё в подробностях…

Поттер предпочёл исчезнуть, проскользнув мимо Лидии, пока та не успела договорить, а сам он не нарвался ещё на какие-нибудь проблемы.

Весь день Гарри не мог сосредоточиться, и итогом были две разбитые тарелки, горы испачканных скатертей, три перепутанных заказа и множество недовольных посетителей. Через три часа подобных страданий — кого, интересно? Гарри или посетителей? — Лидия отправила его за стойку и строго-настрого запретила прикасаться к чему бы то ни было. Поттер покорно подчинился, прекрасно понимая, что она была права и сейчас от него было больше ущерба, чем пользы. Ну вот! У него даже руки росли из пятой точки, так что уж было говорить о жизни?..

Гарри не мог заставить себя прекратить думать об Але. И о прошлой ночи, и о поцелуях, жарких, даже воспоминания о которых не давали покоя, и о его первом сексе, и о том, что он сказал. Мерлин, он правда сказал Альбусу Дамблдору, что любил его?! Гарри зажмурился и, беззвучно застонав, потёр лицо ладонями. Он сошёл с ума, полностью и бесповоротно.

А ещё Поттера мучила совесть. Да, Гриндевальд был далеко не идеален, не мил, не добр, не отзывчив, не самый лучший человек на свете — одни сплошные «не», но он действительно любил Альбуса, любил всем сердцем и душой, и, кажется, неплохо относился к Гарри… А он взял и переспал с его любимым. Мерлин, он, должно быть, точно сошёл с ума! Как он теперь посмотрит в глаза Гриндевальду? Сможет ли он вообще посмотреть ему в глаза, не выдав себя с головой?

За самобичеванием Гарри не заметил, как пролетел целый день, точнее, тот его остаток, который он соизволил-таки провести на работе — высоким и гордым словом «работа» это назвать было несколько затруднительно, учитывая, что большую часть дня он безрезультатно и бесцельно просидел за стойкой. Лидия относилась ко всему этому так, будто подобное было в порядке вещей, и не обращала внимания ни на Гарри, ни на муки совести, с чудовищной скоростью грызшие его изнутри. Но, как только дверь, тихо звякнув напоследок колокольчиком, закрылась за последними посетителями, Лидия сразу же обернулась к нему, позабыв, кажется, даже об уборке, бывшей чуть ли не священным правилом и обязательством. Влекомые лёгким мановением её палочки, чашки и блюдца, тихо позвякивая, опустились на один из столиков, за который тут же присела Лидия. Она, выжидающе вскинув брови, будто в удивлении, пристально посмотрела на Поттера, словно недоумевая, почему он до сих пор находился за стойкой. Гарри, впервые за несколько часов сидения в одной позе, спрыгнул с высокого стула и уныло поплёлся к Лидии.

Тело просто адски ныло, ноги и спина затекли, и тупая пульсирующая боль тягучим вязким потоком расползалась вверх и вниз, словно подгоняемая бегущей кровью ко всем жизненно важным и просто существовавшим органам. Ну и пусть. Пусть это будет его наказанием, ибо нечего было заниматься сексом с чужими возлюбленными. Упав на стул напротив Лидии, Поттер поморщился, не поднимая на неё взгляда.

Гарри молчал, гадая, хватит ли у неё упорства и смелости спросить, чтобы добраться до истины, и ждал этого, потому что на самом деле знал, что хватит. Но Лидия начала как-то подозрительно и слишком издалека. И вообще не по теме.

— Завтра сюда придут двое… гм, двое моих знакомых. Знаешь, один из них немного не чист перед законом, — Лидия замялась, и Гарри, украдкой глянув на неё, заметил покрывший её щёки лёгкий румянец. Вот так новость! Нет, не та, что Лидия имела какие-то дела с преступниками, а то, что она умела краснеть. — Ничего такого, только подпольная продажа редких вещиц и существ.

— А, ну да, это меня сильно успокоило, — язвительно вставил Поттер. — Очень радует, что они не наркодиллеры и не работорговцы. Надеюсь, органы в те редкие вещицы не входят?

— Нет, всё довольно безобидно, — Лидия дёрнула плечом, выглядя как никогда серьёзной. Гарри, для которого всё это казалось шуткой, напрягся. Она это что, серьёзно?.. — Второй — мой… старый недобрый знакомый, с которым, скажем так, рассталась я не на весёлой ноте.

— Ага, правда? — криво усмехнувшись, Гарри покачал головой.

Лидия потупила взгляд. Всё это было так не похоже на неё, что Поттер окинул её встревоженным внимательным взглядом. Руки Лидии дрожали, а губы были сурово поджаты. Что-то во всём этом было не просто, в чём-то была проблема, суть… Жаль, что он так и не узнает, в чём именно.

— Он избил меня. Лишил меня чести и достоинства. Втоптал в грязь. Сделал всё это так, что я сама себя перестала уважать.