- Я добуду тебе еды и дров на несколько дней.

Взяв нитку, женщина принялась зашивать:

- Нет, - она чуть помотала головой, а потом замолчала, сосредоточив всё своё внимание на моей руке.

- Помереть хочешь? – отчего-то эта фраза в крайне отвратительном выражении слетела с моих губ.

- Мне одной и так немного осталось. Может…я могла бы отправиться с тобой? Как напарник? – женщина прервала работу, с опасением взглянув на меня, будто ожидая удара в лицо.

- У меня был напарник.

- Погиб?

- Нет, это я для него погибла, - поняв, что я слишком много откровенничаю, я захлопнула рот.

- Ну, так…

- Ты в подмётки ему не годишься.

- Я понимаю это…

- Нет, ты останешься здесь, - отрезала я, стараясь не глядеть в глаза доктору. – А я обеспечу тебя едой.

- Я могу зашить рану на спине, - она сделала попытку заглянуть за воротник объёмной куртки.

- Нет, само заживёт. Никогда не повернуть спиной к незнакомому человеку.

Я смогла выживать ради другого человека только потому, что это был родной мне человек. Мартин был ключиком к жизненной силе и моим каким-то скрытым резервам, позволяющим нам оставаться в живых тогда, когда мы вместе.

Имя этой дамы мне не известно. Она лишь женщина, залатавшая меня под страхом смерти, увидевшая во мне человека сильнее её самой. Нет, я не буду тащить её за собой. Она не призовёт к пробуждению мои инстинкты, помогавшие мне с Марти в лесу, она лишь потащит меня на дно, и мы вместе подохнем. Я не возьму её с собой.

- Мы жили здесь с мужем…Он делал всё. Без него я бы не протянула так долго. Он помогал мне жить, не только добывая еду и дрова для топки очага, он помогал мне поддержкой, он верил в то, что всё образуется, что мы сможем пережить это…

Приложив усилие, я согнула указательный палец на раненной руке:

- Мне жаль, - только смогла пробормотать я.

- Его месяц нет со мной, а кажется, что уже год.

Взгляд женщины стал более тусклым и потерянным. Повинуясь навязчивым медицинским привычкам, она автоматически аккуратно отодвинула инструменты в сторону, разложив их в порядке возрастания размеров. Слегка дрожащей бледной рукой плеснула на ладони спирт и медленно растёрла его, ожидая, что он хоть как-то её согреет. Все эти действия она выполняла, мысленно находясь где-то далеко.

- Незадолго до начала…этого…всего…мы собирались разводиться. Он уже давно разлюбил меня, а я – его, - затянула она. – Но потом мы остались совсем одни, в этом центре. У нас никого не было, кроме нас самих. За дверью был совершенно другой мир, который не воспринимал людей поодиночке. Мы злились друг на друга, когда что-то не получалось, мы срывались, мы ревели, мы друг друга всё больше ненавидели, но…

Я перевела на женщину спокойный взгляд, который уже перестал выискивать опасность. Я была тем слушателем, который был ей так нужен.

- Но только так мы действительно держались и имели шанс на выживание. С каждым днём мы всё больше это понимали. Мы скрипели зубами, но вытаскивали друг друга. Неужели этот апокалипсис случился, чтобы мы поняли, что дороже друг друга у нас никого никогда не было? Что какие-то мелочи развели нас по разным берегам?

- И когда до тебя дошло, что ты снова любишь его? – поинтересовалась я.

- Когда он умер, - кратко ответила собеседница, опустив взгляд. – Всё бы отдала за знание, что он тоже понял, что любит меня.

В комнате повисла тишина, было слышно только дыхание спасшего меня доктора. Моё дыхание всегда было тихим и еле уловимым, я дышала медленно, а моя грудная клетка почти не изменяла своего положения.

Я ещё раз взглянула на доктора. С первых минут нашей встречи она предстала просто испуганной, не знающей что делать. А сейчас её разбитость я, казалось, ощущаю на собственной шкуре, чувствуя на себе все её душевные раны и боль одиночества, которое уже невозможно ничем залатать или спрятать за присутствием другого человека.

Мало ли, сколько артистов блуждает по этой покрытой кровью земле. Но я бы не смогла сказать ей это, глядя в глаза, забыв про починенную ей руку. Потому что я ощущала то же самое.

Она потеряла мужа, незаменимость которого осознала в самый последний момент. Какой бессовестный сарказм судьбы столкнул меня с тем, что в тот же самый последний момент я осознала, что люблю Дэрила. Теперь его тоже нет рядом. И Марти…который был для меня всем. Я бы тоже многим пожертвовала за знание, что я для Диксона – не пустое место, о существовании которого ему будет напоминать лишь маленький мальчик, отдалённо чертами лица напоминающий меня.

- Мы станем напарниками. Я вытащу тебя отсюда, - решительно сказала я, стараясь придать своему взгляду запал бодрости.

У меня не совсем получалось казаться сильнее, чем я есть. Но нам обеим нужна была надежда и необходимы были конкретные действия, которые помогут нам обрести покой в этом мире, найдя требуемое. Конечно, уже ничто не вернёт ей мужа, но апокалипсис не значит, что она не сможет приобрести нечто другое. Мы сможем сделать это вместе…

- Правда? – заикаясь, спросила она.

- Мы выберемся.

- Ты веришь в это?

- Да. А как же иначе?

- Ты просто слишком недавно пережила потерю…

- Считаешь, я вскоре начну думать иначе?

- Когда окажешься в тупике, - взгляд женщины не озарился искоркой, которую я хотела ей передать, хотя и сама была без сил.

Она смотрела на меня в упор, но как-то исподлобья, скептически. Она просила помощи, но уже не верила, что я смогу ей её предоставить. Возможно, все, что ей было нужно – чтобы её выслушали…

За окном из-за горизонта показались отблески малинового рассвета, на небе появились лучики красного утреннего солнца. Я бы с радостью заснула прямо здесь, каждый момент, когда я закрывала глаза, казался блаженным и приятно расслабляющим. Но упрямый мозг знал, что у меня ещё есть дела.

- Я гляну, может, в машине есть сухой паёк. У военных всё предусмотрено, - обратилась я к докторше. – Тебе надо поесть.

Женщина отстраненно кивнула, провожая меня взглядом.

- И…спасибо за руку, - оглянувшись, я улыбнулась ей.

Открыв дверь наружу, я наткнулась на пистолет, что был безжалостно вытолкнут мною наружу в первые минуты знакомства с модам доктор. Подняв оружие, я заткнула его за пояс, не желая делать такой благодатный подарок первому прохожему. Возвращать пистолет женщине мне тоже не хотелось, и тому было множество причин.

До машины было каких-то дерьмовых четыре метра, но даже их пришлось преодолеть, идя сквозь завесу из нескольких ходячих, которые, только услышав звук захлопнувшейся двери, тут же поплелись ко мне. Зима давала мне бесценные шансы, уберегая мою аляскинскую задницу от новых укусов. Может, стоит уехать на северный полюс и беззаботно жить там?