- Зато можно почувствовать. Быть свободным, значит идти туда, куда тебе захочется, делать то, что нужно только тебе и не думать о долге и обязательствах.

- Но как же чувства к семье? – Квинза решительно не мог понять того, о чём говорил этот странный, удивительный мальчик. – Приходя в этот мир мы обязаны своим рождением матери и отцу, с самого беспомощного детства они приглядывают за нами и помогают во всём. Как можно отринуть, забыть об этом?

- Но ведь их никто не просил делать это.

- Что?.. – Виверн удивлённо моргнул. Халенс грустно улыбался, глядя ему в лицо:

- Выбор есть всегда – либо похоронить себя, отдавая давно уже оплаченные долги, либо ступить на совершенно новый путь, искать те дороги, по которым идётся легко и радостно, не слушая сплетен и злых слов.

- Это так… непривычно. – Голос Квинзы дрожал, словно виверна был жестокий озноб. Не слушать чужого мнения, не пытаться соответствовать чаяниям семьи и общества, быть просто самим собой… А какой я на самом деле? Кто я? Что могу без поддержки отца и того, к чему привык? Как мне выбрать ту самую, собственную дорогу?

- Всё просто и сложно… – ворвался в его мысли тихий, вежливый голос и Квинза с ужасом понял, что рассуждал вслух. Но Халенс не спешил смеяться над ним. Юноша по-прежнему сидел, отвернувшись и созерцая игру огня в камине, и хсаши незаметно вздохнул с облегчением.

- Вот у вас есть мечта, Квинза?

- Мечта?.. – Потерянно переспросил виверн.

- Да-да. Заветное желание, принадлежащее только вам.

- Я… так сразу не могу сказать.

- Это очень печально. Значит, вы никогда не думали об этом и мне начинает казаться, что в той самой семье, которой вы так дорожите, вы ещё более одиноки, чем я, гуляющий среди разных людей.

- Всё не так! – Квинза беспокойно пошевелился, но Халенс продолжил:

- Наоборот. Всё именно так, как я и сказал. В том доме, в котором вы живёте, нет понятия «свой». Есть только «общий». Подавляя собственные мысли и желания раз за разом, вы постепенно растворитесь, перестанете быть личностью. Вот вам и ответ, почему я так не люблю, когда мне указывают, что делать. Не люблю, когда навязывают чужое мнение, отличное от моего собственного. Это – моя свобода.

- А у вас, Халенс… Есть мечта?

- Да. Я мечтаю бороздить просторы океанов не только водных, но и воздушных, где моей свободе ничто не препятствовало бы! Летать на собственных крыльях, слушать плеск волн и дыхание ветра… Я хочу так много! Обнять весь мир, держать его в ладонях, словно драгоценность, а не затеряться в горке цветного бисера…

- Летать… – тихонько повторил Квинза. В его душе всё перевернулось при этих словах, откликнулось больно ёкнувшим сердцем. – Расскажите мне ещё. – Вдруг жадно попросил он. – Ещё… о полётах и свободе!

Они беседовали до тех пор, пока юношу не сморил сон. Тогда Квинза бережно перенёс его на кровать, укрыл одеялом, а сам вернулся на диван в гостиную. Но даже тогда, когда в комнате установилась тишина, ему слышался восторженный голос Халенса, и всё его существо рвалось туда, куда так настойчиво звал его юноша. Вверх и ещё выше, туда, где перехватывает дыхание от чистого, ледяного воздуха! Парить наравне с гордыми птицами, забыть о долге и обязательствах! Забыть обо всём кроме радости полёта…

Но стоило ему смежить веки, как словно в насмешку над его юными, едва проклюнувшимися ростками мечтаний, встал Чёрный Рыцарь. Квинза увидел безумную улыбку, жестокий смех и слова:

- Ящерицы не умеют летать!

А потом – свист чёрного меча и боль! Снова эта боль, затмевающая разум, заставляющая кричать, пока в лёгких не закончится воздух!

Квинза очнулся от крика. Но кричал не он, а Халенс.

- Папа, не надо!!! Это же я!!!! Нет!! НЕТ!!!!!!

Виверн схватил мальчика за плечи и хорошенько встряхнул.

- Папа… за что?.. – Проснувшийся мальчик в рыданиях цеплялся за рубашку Квинзы. – Больно…

- Это всего лишь сон. – Успокаивающе прошептал виверн. – Всё пройдёт… Видишь? Уже ничего не болит.

- К-квин-за?..

- У вас был кошмар, только и всего. Сейчас вам нужно успокоиться и выпить чего-нибудь согревающего.

Но не успел Квинза подняться с кровати, как Халенс схватил его за руку с испуганным вскриком:

- Нет! Не уходи! То есть… простите…

- Всё в порядке, – Квинза смог улыбнуться краешком губ так, чтобы не выглядеть очень уж страшным. Мышцы лица тут же свело судорогой, но виверн перетерпел это неудобство. Сейчас успокоить детёныша было важнее. – Я могу позвонить и из этой комнаты.

Всё то время, пока Квинза связывался с рестораном отеля и заказывал напитки, Халенс не выпускал его рукав из пальцев. Наконец:

- Могу я обратиться к вам менее официально? – Дождавшись кивка, Квинза спросил:

- Часто у тебя случаются кошмары, подобные этому?

- Очень редко, чаще, когда я сплю вне дома.

- Если рассказать приснившийся ужас, можно, как я слышал, избавиться от страха. Что тебе снилось, Халенс?

- Я словно оказался на поле брани. Повсюду трупы и тела убитых, а на меня надвигается отец и сколько бы я ни звал его, он не узнавал меня. А потом… моя рука и ноги…

Квинза почувствовал ни с чем не сравнимый ужас. Чтобы справиться с ним, он порывисто обнял детёныша, крепко-крепко прижал к себе, чтобы Халенс не ощутил, не увидел, как страшно исказилось лицо виверна.

- Твой отец – военный?

- Да, – куда-то в подмышку хсаши промычал Халенс. – Его часто не бывает дома.

- Ты очень любишь своего папу?

- Конечно. Когда он приезжает, мы вместе строим корабли и гуляем… Он добрый и заботливый и я не понимаю, почему он приснился мне таким!

Квинза смотрел на хрупкое существо, что обнимали его руки. Всего одно движение, хруст этих нежных косточек и все его унижения будут отомщены смертью детёныша злейшего врага! Но Халенс так доверчиво прижимался к нему, всё ещё плача от пережитого кошмара, его тепло согревало Квинзу и виверн с пугающей ясностью понял – он не сможет убить мальчика. Халенс не виноват, что родился сыном чудовища!

- Вероятно, тебе просто претит его ремесло. Ты не можешь согласиться с тем, что твой отец отнимает чьи-то жизни.

- Папа – герой. – Твёрдо сказал Халенс, отстраняясь и вытирая заплаканные глаза рукавом халата. – Он герой, бесстрашный, сильный и непобедимый!

- Конечно, раз ты так говоришь, – прошелестел усталый голос. Халенс поднял изумлённый взгляд на Квинзу, но тот уже шёл к двери, чтобы принять заказ. Вернулся в спальню с бокалом горячего глинтвейна и сказал:

- Выпей и ложись спать. Больше тебе не присниться ничего страшного. Я обещаю.

«Потому что сам я не смогу уснуть».

…Халенс, свернувшись клубочком на широкой кровати мирно посапывал, действительно напоминая белоснежного котёнка. Как он смог увидеть сон Квинзы?

«Папа – герой». Эта фраза мигом расставила всё по своим местам. Виверн слишком расслабился, поддался очарованию юноши и совсем забыл о том, что на границах до сих пор идут ожесточённые схватки, в которых этот «герой» продолжает убивать хсаши.

«Я враг для него. Всегда им останусь, но Халенс… кто он для меня?»

Вопреки ожиданиям, утром мальчик проснулся бодрым и весёлым.

- Не сходить ли нам в парк? Ты ведь не знаком с городом?

И они гуляли по городу целый день! Ели мороженное в центральном парке, а потом Халенс кормил лебедей, плавающих в пруду… В полдень они поднялись на самую высокую смотровую площадку, расположенную на крыше высотного здания и стояли у самого ограждения, делясь друг с другом впечатлениями о видах, открывающихся отсюда.

- Если бы у меня были крылья, – мечтательно вздохнул Халенс, – Я увидел бы гораздо больше!

Квинза промолчал тогда и расстался с юношей у дверей отеля. Выждав некоторое время, он снял кожаные перчатки и очки, достал из шкафчика кольцо, что дал ему отец и, воспользовавшись им, переместился на утёс горной гряды. В лицо тугой струёй ударил холодный, осенний ветер, растрепавший волосы и одежду. Виверн стоял, вдыхая пряный аромат горного воздуха, пьянящего, словно вино и думал, что сегодня был самый счастливый день в его жизни. День, когда не нужно было думать о войне и отдавать приказы, не барахтаться в паутине интриг братьев, не выполнять длинные, сложные ритуалы, которыми был перегружен дворцовый этикет… Мороженое было вкусным, экскурсия по городу – интересной, но главное! С ним весь этот день был настоящий друг, ради которого Квинза был готов на всё. Да, они познакомились совсем недавно, но виверн понимал, что успел привязаться к этому удивительному юноше, одновременно такому слабому и сильному! Сколько дней пройдёт, прежде чем Квинза окончательно запутается в собственных чувствах? Как избежать момента, когда он скажет «Ты мой, Халенс», оскорбив, тем самым, чувства юноши?!