- Квинза поправится. Обязательно.

Араши вздрогнул и посмотрел своей жене в глаза. Гюссхе бесшумно подошла к нему совсем близко и дотронулась тонкими пальчиками в едва различимых узорах чешуек до его груди.

- Болит?

Он смог лишь кивнуть. Не хотел больше лгать.

- Я велела согреть наше гнездо и приготовить ванну. Пожалуйста, Хаффи… потерпи до окончания холодного времени.

- Со мной всё будет хорошо. – Голос предательски дрогнул. Если бы она знала, как тяжело ему выносить ту нежность, что он испытывал к ней! Как в сладком волнении сжимается сердце всякий раз… снова и снова, превращая Воплощение Великого Дракона в простого мужчину, без памяти влюблённого в собственную жену. – Идём, любовь моя.

И много позже, когда они нежились в нагретом гнезде после омовения в ароматных водах, Гюссхе скажет:

- Позволь мне всегда быть с тобой, Араши. Прости моё высокомерие и холодность.

- Это природа хсаши, я помню об этом.

- У тебя поседели волосы. – Она провела рукой по длинным влажным прядям.

- Это от забот и волнений. А ещё потому, что я так и остался человеком.

- Не устаю молиться в храме, благодаря святых драконидов за это.

- Гюссхе?

Араши приподнялся на локте, обернувшись на супругу. Женщина улыбнулась ему той самой, особенной улыбкой. Её пальцы ласково гладили его плечи и спину, словно стараясь запомнить очертания этого сильного, тренированного тела.

- Ни один хсаши не сравнится с тобой, Хаффи. Ни в уме и коварстве, ни в искусстве воина, ни в любви. И пусть твои волосы теперь белее снега, твои объятия по-прежнему сильны и горячи.

+++

…В широкие окна уютного кафе вливались потоки багряного и золотого света. Квинза, сидевший за одним из столиков, зачарованно наблюдал, как огромное, сияющее солнце тонет в перине алых облаков, а в его прощальных лучах танцуют, переливаясь бриллиантовым и рубиновым, пылинки. Ему ещё никогда не доводилось видеть ничего подобного! Солнце Ал-Хиссы было слишком старым и ленивым, предпочитая прятаться за пеленой облаков нежно-салатового цвета к вечеру.

Несмотря на довольно поздний час, в кафе было оживлённо: за соседними столиками шумная компания праздновала чей-то юбилей и были слышны поздравления, тосты, звон сдвигаемых бокалов, весёлый смех... Люди оказались такими удивительными существами! Они могли согреть друг друга душевным теплом даже в эту осеннюю, промозглую погоду! Квинза поёжился – как любой из хсаши он ненавидел сырость и холод.

Поскольку делать было решительно нечего, он вновь принялся налюдать за волшебным закатом и обратил внимание на симпатичного юношу, сидевшего за маленьким столиком у окна и читающего какую-то книгу. Увидел его и больше не смог оторвать взгляда. На вид пареньку было не больше пятнадцати лет, тонкая, хрупкая фигурка и тёмные, чуть вьющиеся локоны, которые он заправлял за ухо привычным жестом, задумчивый взгляд, с которым мальчик изучал страницы...

Квинза невольно залюбовался тем, как облачённый в мантию из мерцающего алого света, этот юноша неспешно переворачивает страницу за страницей, полностью погружаясь в мир, описанный в книге. Какое-то новое, смущающее чувство завладело виверном...

Вдруг юноша оторвался от чтения и посмотрел прямо на Квинзу. Виверн вздрогнул и спешно уткнулся носом в меню, сделав вид, будто не знает, что заказать. Сказать по-правде, человеческая еда была ему не привычна. Слишком острая и тяжёлая, но сам того не заметив, Квинза пристрастился к кофе. Его-то он и заказал подбежавшей официантке.

Выждав ещё пару минут, бесцельно блуждая взглядом по залу, виверн вернулся к тому столику, за которым сидел мальчик. Тот никуда не ушёл, лишь приблизил книгу к свету, ловя прощальные лучи солнца.

В самой тайной из сокровищниц души Квинза хранил одно воспоминание. Оно было страшным, но и притягательным тоже – образ Чёрного Рыцаря. Его лицо и взгляд... именно такой взгляд, как у того паренька!

Квинза поправил солнечные очки, которые был вынужден носить, скрывая свои нечеловеческие глаза. Несомненно, некое сходство было, но...

Внезапно мальчик захлопнул книгу и направился прямо к Квинзе. Ладони виверна мгновенно вспотели под тонкой кожей перчаток, маскирующих перламутровую вязь чешуек на его пальцах. Ох, Небеса! И почему он так волнуется?..

- Добрый вечер, – тихо и спокойно произнёс мальчик. – Разрешите присесть?

- Разумеется, – Квинза отрывисто кивнул, зачарованно наблюдая за тем, с какой грацией и изяществом юноша устраивается рядом. Его манеры были столь великолепны, что виверн, большую часть своей жизни проведший в казармах, чувствовал себя смущённым.

- Возможно, я знаю вас?

- Вряд ли.

- Тогда, наверное, я напоминаю вам кого-то?

Квинза, с трудом подбирая слова, осторожно спросил:

- Что же позволило вам так считать, сударь?

- Просто вы уже который час сидите и смотрите на меня. Что ещё я мог подумать?

И широко, дружелюбно улыбнулся, словно разговаривал не с угрюмым мужчиной, а со своим сверстником. Квинза вспыхнул, впервые в жизни чувствуя себя столь странно! Ему очень захотелось улыбнуться в ответ, позабыв про необходимость скрывать клыки и про то, что старый шрам делает его улыбку кривой и страшной...

- Кстати, меня зовут Халенс.

В это мгновение в ресторанчике зажёгся свет, сделав сумерки за окном сонмом переплетающихся теней. Квинза смог получше рассмотреть собеседника, подметив, что у юноши оказался очень тяжёлый взгляд. Взгляд человека, многое пережившего. Подобное несоответствие поразило виверна так, что он слегка промедлил, прежде чем представиться:

- Зовите меня Квинза.

- Звучит, как псевдоним.

- Это весьма невежливо с вашей стороны, сударь, – чуть суховато проронил воин и мальчик, примеряющим жестом выставив ладони, со смешком ответил:

- Простите мою бестактность! Вы не местный, судя по всему. Ваша одежда, манеры и даже имя...

- Верно, я в этом городе проездом.

Они ещё немного поговорили на нейтральные темы и Квинза с удивлением понял, что первоначальная неловкость его исчезла, растворившись в дружелюбии юноши. Принесли ароматный кофе и Квинза взял в ладони горячую чашечку, согревая замерзшие руки.

- Любите тепло? – Спросил Халенс, улыбаясь.

- Скорее, мне не нравится это время года. – Осторожно и плавно ответил виверн.

- Я не буду спрашивать про очки, – снисходительно добавил мальчик и у Квинзы возникло очень неприятное чувство. Будто он идёт по краю остро отточенной бритвы. – Вероятно, тому есть причины?

- И они очень личные.

- Намёк понят, – вновь смешок и быстрая улыбка. Губы Квинзы дрогнули, словно пытались вспомнить – каково это, снова легко улыбаться, однако шрам неприятно стянул кожу, напомнив о себе болью и виверн тихонько вздохнул.

- Где же ваши родители? Они разрешают вам вот так ходить по тёмным улицам в поисках неприятностей?

- Вам не стоит волноваться на сей счёт. – Голос Халенса стал вдруг сухим и ломким, словно Квинза невольно задел глубокую рану в сердце мальчика. – Обычно я брожу там, где захочу и они не тревожатся до тех пор, пока мне не станет грозить действительная беда.

- Наверное, это и называется “семейными узами”.

Синие глаза Халенса вдруг гневно сощурились, пронзив виверна острым взглядом.

- Сударь, вам не стоит затрагивать столь личных тем. Я и моя семья – вовсе не повод для обсуждений. Если так угодно, считайте меня кем-то вроде свободно гуляющего кота. Я – сам по себе.

Квинза поражённо замер. В его голове не укладывалось подобное! Что значит – быть отдельно от гнезда? Что значит – ходить самому по себе?

- Значит, вы настолько одиноки?

На щеках юноши вспыхнули красные пятна смущения и обиды и он тихо, с достоинством ответил:

- Не больше чем вы, несчастный, искалеченный солдат, никому не доверяющий, странный и нелепый в этих глупых перчатках и солнечных очках!

Квинза резко поднялся, едва не опрокинув столик.

- Прошу прощения, – пробормотал он, накидывая на плечи куртку и спеша к выходу. Позади него вскочил Халенс, звонко выкрикнувший: