- Прошу, госпожа… - почтительно прошелестел голос одной из девушек.

Мэй покорно встала и позволила одеть себя. В её уши вдели серёжки, выполненные целиком из сапфиров глубокого цвета, на тонкой шее застегнули замочек алмазного колье… А Мэй по-прежнему стояла, словно бездушный манекен и так же равнодушно созерцала своё отражение в зеркале.

На бархатной подушке подали серебряную маскарадную маску, украшенную мелкими изумрудами и искрящуюся под лучами светильников. Мэй отстранёно удивлялась – в ней не было даже отвращения к этим приготовлениям. Всё это они уже проходили… Не раз.

Служанки взяли её руки, облачённые в белоснежные перчатки, и вывели из комнаты, словно не имеющую собственной воли куклу.

…Бал встретил её сверкающими переливами огней, смехом приглашённых гостей, плавной музыкой вальса… Но сердце Мэй начало учащённо биться только тогда, когда её ищущий взгляд нашёл его стройную фигуру. Фридрих ван Эрт. Её проклятье, её бессовестный мучитель! Она ненавидела его настолько, что сила собственного гнева заставляла появляться на её бледных щеках яркий румянец, карие глаза начинали метать молнии, которые, увы, не причиняли ему никакого вреда.

Он тоже увидел её и стал приближаться. Медленно, словно сторожил каждое её движение. За неё просчитывал все пути к бегству. Нет, она не побежит сегодня. Она не доставит ему такой радости! Того удовольствия, на которое он рассчитывает.

- Мэй, ты прекрасно выглядишь.

Дежурная фраза. Он всегда так начинал их разговоры.

- Ты тоже неплохо смотришься, Фридрих.

- Рядом с тобой все краски мира бледнеют. – Ван Эрт наклонился к её руке и легко поцеловал тонкие пальцы девушки. Остро блеснул изумруд в тяжёлой оправе кольца, которое он подарил ей. Словно гиря, привязанная к хрупкой лапке птицы, он не давал ей взлететь…

- Чем я заслужила сегодняшнюю небольшую прогулку?

- Будешь ласкова, получишь больше свободы.

- Я скорее удавлюсь, чем стану твоей безропотной рабыней, Инквизитор!

- Люблю женщин с темпераментом.

- Ублюдок!

- Моя красавица… - промурлыкал Фридрих, вводя её в круг танцующих под медленную музыку.

– Прошу, не растеряй свой гонор до конца вечера!

- Сволочь! – Бессильно прошипела Мэй, чувствуя, как обнимают её талию его руки. – Почему из всех женщин этой Галактики ты выбрал для своих грязных забав именно меня?

- Ну, давай, прочитай мои мысли, если с твоим скудным даром это возможно!

- Ты охотишься на таких, как я!

- Это моя работа.

- Это больше, чем работа, верно?

- Когда ты мне надоешь, я отдам тебя в колонию. Там приготовлено тёплое местечко для телепата.

- Ты говорил это в прошлый раз. И в позапрошлый, и в…

- Помолчи немного, ладно? – Фридрих приблизил своё лицо к лицу девушки. Она чувствовала на щеке его тёплое дыхание. – Порой ты утомляешь меня настолько, что я готов выполнить свою угрозу немедленно. – Его губы касались нежной кожи Мэй, и по её телу пробегала нервная дрожь. Фридрих медленно коснулся губами губ Мэй и она почувствовала его язвительную улыбку. Верховный Инквизитор смял в жадных объятиях покорное тело женщины и прошептал:

- Ну же, не будь такой послушной!

- Я устала, Фридрих. От тебя.

- Да? Я не отдавал такого приказа. – Улыбка стала злой, а серые глаза опасно потемнели.

Мэй торжествующе рассмеялась.

- Я знаю, чего ты боишься, ван Эрт! У тебя до сих пор нет жены, нет наследников… Ты – последний в роду и Дом ван Эрт сдохнет вместе с тобой!

Фридрих молча смотрел на неё. Его красивое и порочное лицо даже не дрогнуло.

- Ты была бы счастлива тогда? – вдруг спросил он. Мэй на секунду задумалась. Потом ответила:

- Пожалуй. Но есть ещё одна вещь, о которой я мечтаю. Присутствовать при твоей кончине.

Фридрих растеряно моргнул, а потом рассмеялся.

- Знаешь, об этом мечтают очень многие, так что занимай очередь.

- Не волнуйся. Я подожду, сколько нужно.

Он склонился над ней и приник к её губам в долгом и страстном поцелуе. Мэй попыталась укусить его, и к пряному вкусу поцелуя прибавился острый железный привкус крови. Фридрих словно и не заметил этой боли. Он прижал к груди хрупкую девушку и хрипло выдохнул:

- Что ж, прогулка окончена.

- А если я закричу?

- Здесь – только мои люди. Кричи, сколько вздумается. В этом доме моё слово – Закон.

- Мерзавец, ты ещё за всё заплатишь.

- Несомненно. Но позже.

…Мэй тихо плакала, свернувшись в клубок на широкой постели. Как бы она хотела знать, что сниться тому человеку, который спал сейчас рядом, по-хозяйски обняв её! Но её скромного дара действительно не хватало на то, чтобы проникнуть глубоко в мысли Верховного Инквизитора, чтобы узнать о его страхах, узнать, каким способом можно причинить ему боль… Хотя, порой она сомневалась в том, что рядом с ней каждую ночь засыпал человек. Человеческого во Фридрихе ван Эрте осталось ровно настолько, чтобы поддерживать эту бессмысленную иллюзию. Никто из его родственников, друзей и сослуживцев и не подозревал, какой он на самом деле! И только она, Мэй Хоруна, была вынуждена подчиняться этому зверю каждый день, каждую ночь… Она устала от этого. Она жаждала его смерти… И не могла позволить, чтобы это случилось. Противоречия, раздирающие её душу были ещё мучительнее, чем то, что приходилось терпеть от Фридриха.

И Мэй никак не могла решить – что же ей со всем этим делать?

Дневник

Кабинет Императора был выполнен в слегка старомодном стиле. Ванахи ничего не стал менять в обстановке, хотя много раз грозился это сделать. Его бесило всё, что было связано с отцом. Это была застарелая обида, настоянная на ревности и ненависти. Ванахи понимал, что все придворные с тоской вспоминают те времена, когда ими правил «мудрый» и «великолепный»… Его тошнило от подобный титулов. Сам он мог бы удостоится пары строчек в воспоминаниях потомков и то под неприглядными «капризный», да «невыносимый».

И всё же он почему-то любил здесь бывать. В этой маленькой комнатке, стены которой были выполнены из прочнейшего стекла, так что солнечный свет заливал всё небольшое помещение. Он любил мечтать. Это всё, что осталось в нём от прежнего жизнерадостного и невинного ребёнка.

…Вот ему снова семь лет, как было в тот день, когда сообщили ужасную новость о смерти отца. Он не поверил. Прибежал сюда и заглянул в каждый угол, словно отец захотел сыграть с ним в прятки. Но здесь негде было спрятаться…

Ванахи обошёл кресло с высокой спинкой и зажмурился, представляя сидящего в кресле отца. В его платиновых волосах играет бликами солнце, в ярко-синих глазах – золотое дно. Ванахи спросил тихо:

- Я не помешаю?

- Конечно, нет. – Он никогда не мешал отцу. Его просто никто не замечал, как не обращают внимания на что-то привычное и обыденное.

Коди застыл перед большим столом из красного дерева. На лице мальчика отразилось недоумение:

- Здесь нет никаких бумаг. Вы не работаете здесь?

- Это музей. – Хмыкнул Ванахи. – Памяти «Величайшего». Нравиться?

- Красиво.

- Устарело.

- Здесь никто больше не бывает?

- Кроме меня – нет.

Ванахи подошёл к одной из прозрачных стен и стал смотреть на Вечный Город. Отсюда был отличный вид. Коди за его спиной сидел в своей любимой позе у самого стола, терпеливо ожидая.

- Ваако хотел предупредить меня о чём-то. С ним нужно поговорить.

- Думаю, он хотел предостеречь от грядущего переворота.

- Что ты несёшь?! – Возмущённо прошипел Ванахи, поворачиваясь к слуге.

- Амадо хотят вернуть себе трон. Помните урок по истории? Адмирал Агон…

- Я помню! – Взревел Ванахи. – Глупость! Чушь! Не смей повторять при мне эти дурацкие домыслы, или я тебя в порошок сотру!

- Но мой Повелитель… - Ванахи неожиданно быстро подскочил к слуге и, что есть силы, саданул его под рёбра сапогом.

- Заткнись!

Коди ударился об угол стола и отполз прочь, не решаясь больше злить Императора. Но вниманием подростка завладело что-то другое.