- Надеюсь, он ни в чём не нуждается. Сообщайте мне обо всех его желаниях.

- Как пожелаете, милорд. – Служанка снова поклонилась и увела мальчика.

Тимо долго смотрел им вслед.

- Зачем… Зачем она назвала его этим ужасным именем? Назло мне, должно быть… - Прошептал он. Ваако пожал плечами:

- Желание матери – закон.

- Я знаю! – Зло выкрикнул Тимо и посмотрел на отшатнувшегося Фетта. – Прости… Только… Когда я вижу его, это сразу напоминает…

Император замолчал, а Ваако не стал настаивать на продолжении.

- Увидимся за обедом. – Тон Повелителя ясно давал понять – Ваако следует уйти. Старший Советник терпеливо поклонился и пошёл по дорожке в обратную сторону.

+++

Ванахи сидел в своей богато убранной комнате и безутешно плакал. Причин, расстроивших маленького принца было много, но главной являлось исчезновение его любимого папы.

Всё началось ещё днём, когда наследник трона беспечно катался по скользким плитам пола в главном коридоре в своих новеньких замшевых туфлях, украшенных серебряными пряжками. Эта забава совершенно захватила Ванахи и он случайно толкнул тумбу, на которой красовалась безумно дорогая антикварная ваза. Разумеется, это хрупкое сооружение не устояло на своём месте и разбилось вдребезги, вызвав жуткий звон и грохот, на который сразу же сбежалась прислуга, в том числе и ненавистный Ванахи репетитор, обучающий мальчика вежливым манерам. Поднялся шум, люди замахали руками, чем только напугали ребёнка, но тут случилось то, что заставило Ванахи задрожать от ужаса – репетитор предложил уведомить о случившемся Отца!

Ванахи часто играл с другими детьми его возраста – отпрысками знатных фамилий и вхожих к Императору в доверие людей. Он много раз слышал, как эти дети упоминают своих родителей, рассказывают истории о том, как их балуют и дарят подарки… Ванахи добросовестно перечислил в уме всех своих знакомых, отвечающих понятию «папа» и пришёл к выводу, что такой человек всё-таки есть! Совсем не тот страшный мужчина с холодными голубыми глазами и белыми волосами, от которого пахло зимой и морозом и которого все звали «Лорд», «Повелитель» и другими именами… Этого человека Ванахи боялся ужасно. Все слуги и служанки, опекающие мальчика, при малейшей провинности говорили, что немедленно позовут Отца, если Ванахи не будет вести себя, как положено маленькому принцу! Несколько раз такое уже случалось, и ребёнок навсегда запомнил эти страшные синие глаза, сузившиеся в щёлки и надменный пугающий голос, выговаривавший ему, что сын Императора должен вести себя соответственно, несмотря на возраст.

Нет! Но был ещё один человек. Он учил Ванахи интересным играм на свежем воздухе, подарил замечательную деревянную шпагу, а на ночь читал сказки. Это был папа, - теперь Ванахи был твёрдо уверен в этом.

И тогда, когда Отцу доложили о его провинности и тот немигающим взглядом уставился на мальчика, Ванахи сделал тоже самое, что делали и другие дети, когда их обижали – громко сказал, глядя в надменное неподвижное, словно маска, лицо Отца:

- Я всё скажу папе!

На мгновение воцарилась жуткая тишина. Женщины закрыли ладонями лица, а Ванахи, чувствуя себя непобедимым, повторил ещё раз:

- Я всё скажу моему папе!

- И кто же твой папа? – спокойным и даже мягким голосом спросил Отец.

Ванахи замолчал, подыскивая нужные слова. Он не знал имени папы и впервые подумал – правильно ли это? Но тут к Повелителю подошёл какой-то человек, и что-то очень тихо сказал. Отец едва заметно склонил голову, после чего приказал служанкам вывести Ванахи в оранжерею.

Мальчику не терпелось увидеть своего защитника и спросить, как же его зовут, но глупые служанки не выпускали его из оранжереи до самого вечера, а когда он, наконец, оказался в своей комнате и стал громко звать своего папу, ему сказали, что папа больше не придёт. Никогда. Эта новость была ужасна! Ванахи сел на пол прямо в своём новеньком костюмчике и безутешно расплакался. Он плакал несколько часов и не мог остановиться, а потом ему стало не хватать воздуха, и он мог только всхлипывать. Лицо его горело, как и всё тело. Ванахи свернулся клубком на ковре и уснул…

Император сидел перед камином и пытался согреться, но пламя отчего-то совсем не грело, и его холодные пальцы оставались ледяными, а в сердце царила почти космическая пустота… Иногда этот холод донимал его так сильно, что Тимо только и мог думать о вечере перед камином. В такие минуты он представлялся сам себе некой экзотической хладнокровной тварью, но даже огонь был не в силах заставить его нечеловеческую кровь хоть немного быстрее бежать по венам.

Ему вдруг вспомнился Ванахи и его отчаянные крики. Тимо вот уже четыре года пытался привыкнуть к тому, что в его дворце обитает мальчик, имеющий полное право называться наследником трона. Как это вышло? Та ночь, когда он потерял над собой контроль… Та одна единственная ночь, проведённая в объятиях самой ненавидимой женщины… Что их толкнуло навстречу друг другу? Или Талина ненавидела его намного больше, что решилась на этот шаг сознательно? Наверняка она молилась всем богам, чтобы родился мальчик! И назвала его Ванахи, чтобы напоследок громко заявить о своей ненависти к нему! Но он помнил её и без этого. Он стыдился, отчаянно презирал себя за давнюю слабость, за свою похоть, результат которой он вынужден теперь наблюдать каждый день… Ах, как Ванахи был похож на неё! Эти ненавистные серые насмешливые глаза, эти тёмные кудри…

Слуга подал бокал вина на серебряном подносе. Тимо молча принял хрустальный кубок. Тяжело колыхнулась бордово-красная жидкость, до ужаса напомнившая кровь. Что ж, пью за тебя, мой враг, моя случайная любовница, ты добилась своей цели – я чувствую себя мерзейшим из людей… - Тимо усмехнулся и отпил из бокала терпкий напиток, а остаток выплеснул в пламя, словно решив вдруг поделиться с Талиной этой горькой правдой.

Бесшумно открылась дверь, и робкий голос произнёс:

- Повелитель, принц очень болен…

- Что случилось?

Лейб-медик нервно потёр руки, явно желая оказаться где-то очень далеко отсюда.

- Мы думаем, это всего-навсего истерика, мой Лорд.

- Надеюсь, ничего серьёзного и его самочувствию больше ничего не грозит? – Тимо механически проявил заботу о «детёныше». В груди ничего не шевельнулось. Лейб-медик растеряно кивнул:

- Врачебная практика советует родителям в это время побыть с малышом.

- Разумеется, - поморщился Тимо, раздосадованный тем, что дал повод для сплетен о его равнодушии. – Я сейчас же подойду. Скажите, мне ничего не нужно сделать? Я имею в виду…

- Я понял, милорд, - поспешно отозвался врач. – Нет, просто побудьте с ним рядом. Температура уже улеглась, и пульс стал нормальным, так что можно с уверенностью сказать – приступ истерики миновал.

- Отлично. Ступайте.

Тимо присел на краешек кровати и вгляделся в лицо ребёнка. У Ванахи был болезненный вид. Он тяжело вздыхал и иногда принимался беззвучно плакать. Тоненькие ручки, лежавшие поверх одеяла, были сжаты в кулачки, словно он твёрдо вознамерился держать при себе своё горе. Тимо вздохнул и дотронулся ладонью до горячего лба Ванахи.

- Бедный мой мальчик… - Прошептал он, поглаживая мокрые тёмные кудри. – Мне бы так хотелось подружиться с тобой, перестать вспоминать… Начать всё заново… Прости меня…

Ванахи молча смотрел на него большими серыми глазами. Тимо поднялся с кровати и вышел в коридор. Внутри разрасталось странное, щемящее чувство, почти забытое… Оно становилось всё сильнее, и Император перешёл с шага на бег, забыв обо всех правилах приличия. Он вылетел на открытый балкон и поднял лицо к грозовому небу. В ту же секунду хлынул ливень, обрушившись всей своей ледяной тяжестью на Повелителя Галактики. Тимо стоял, вцепившись в перила балкона, а плечи его содрогались от рыданий. Облегчение было почти невыносимым, словно он очнулся от страшного кошмара и вновь стал самим собой. После долгих, долгих лет холода и ненависти он стал возвращаться к теплу и свету…