– Постой, дай только убедиться в смерти моего зятя, и тогда я тебя вытолкаю отсюда, старый скряга, и дочь моя наконец-то будет полной хозяйкой.

– А барышня, вы ее ни во что не ставите?

– Полина-то твоя? Эта противная комедиантка меня не стеснит, я очищу дом от всей дряни, клянусь тебе.

При этих словах Колар выпрямился и, устремив свои серые глаза на колосса, резко произнес:

– Осмельтесь только, капитан!

– Да ты меня, кажется, испугать хочешь? Вот потеха-то! Господин Колар собирается вызвать меня на дуэль! Ха-ха! Покажи-ка твою шпагу, старый дурак!

Колар пожал плечами:

– Зачем шпага! И от малой дозы яду околевают быки посильнее вас.

Это было сказано так решительно, что капитан почувствовал дрожь во всем теле и задумчиво пробормотал:

– Такое животное в состоянии исполнить свое обещание.

Таково было положение дел в доме Брише до дня казни Картуша, когда судья дал поручение Колару. После ухода управляющего де Бадьер взглянул на часы. Было более двенадцати, обыкновенное обеденное время; значит, хозяев можно найти в столовой, и, немного подумав, он велел доложить о себе.

Обе дамы сидели за столом в обществе капитана, проигравшего в эту ночь все деньги и потому возвратившегося домой к обеду, так как в ресторане нечем было заплатить. Конечно, он был в самом отвратительном расположении духа и все время ворчал, выжидая, когда какая-нибудь неловкость со стороны лакея даст ему возможность разрядиться и излить весь свой гнев. Дамы не обращали никакого внимания на его бурчание. Живя в одном доме с этим свирепым животным и питая к нему полное отвращение, Полина старалась забыть о его существовании, но не скрываемое ею презрение к капитану увеличивало с каждым днем его ненависть к молодой девушке. Полина сидела уже за столом, когда Аннибал вошел, и потому ей неловко было уйти, но, если бывало возможно, она всегда удалялась при его появлении: если же он обедал за общим столом, то молодая девушка приказывала подавать в свою комнату.

Аврора же была совершенно равнодушна и по привычке не обращала внимания на выходки своего отца. Да к тому же принесенная в это утро записка совершенно расстроила ее.

Прочитав, она страшно побледнела и сказала мальчику:

– Передайте ему, кто вас послал, что его ждут сейчас же, он сам знает где.

Потом она провела несколько часов в своем павильоне и вышла оттуда бледная и сильно взволнованная. Полина, увидев судью, бросилась к нему на шею и, не слушая его возражений, приказала принести еще один прибор. Проведя ночь на допросе, де Бадьер был голоден и не очень упорно отказывался от обеда, да и к тому же ему надо было дождаться возвращения Колара. Аврора старалась скрыть свое беспокойство, рассыпаясь в любезностях перед вновь прибывшим; на капитана же приход судьи подействовал благодатно: гнев его мгновенно прошел, так как неустрашимый Аннибал боялся всех судей в мире; теперь он сидел молча, стараясь не обращать на себя внимания, даже ел без обыкновенного чавканья.

Несмотря на все усилия, по временам Аврора делалась рассеянной и забывала о госте; наконец она задумалась и после нескольких минут глубокого молчания сказала лакею, прислуживавшему за столом:

– Скажите Колару, что мне надо с ним переговорить.

– Его дома нет, – отвечал слуга.

«Это животное никогда не найдешь, когда нужно», – подумал Аннибал, сердившийся на Колара за недавний, вторичный отказ прибавить ему денег.

– Это моя вина, что Колара нет. Я позволил себе послать его по одному безотлагательному делу, – сказал судья, обращаясь к Авроре.

Она поклонилась. В доме Брише на де Бадьера смотрели как на самого близкого родственника, и потому его поступок никого не удивил. Когда все встали из-за стола, раздался глухой удар молотка.

– Колар возвратился, – доложил слуга.

– Хорошо, велите ему подождать меня, но пусть сперва сообщит господину де Бадьеру, выполнил ли он его поручение, – сказала Аврора, направляясь к двери, ведущей в сад. Проходя мимо судьи, она поспешно проговорила:

– Я сейчас вернусь.

Но у выхода она встретилась с отцом, и он остановил ее со словами:

– Нет ли у тебя несколько луидоров для твоего отца?

– Да разве у меня деньги могут залежаться, – ответила она.

– Да ты подумай, где-нибудь найдется два или три луидора.

Дочь давно поняла всю низость отца, продавшего ее старику из-за своих корыстолюбивых видов; при этом беспрестанно повторявшемся выпрашивании она не могла скрыть своего презрения к нему. Но Аннибал не понял ее насмешливого тона, думая, что она не знает, как ей поступить, – дать или не дать, – и поспешно прибавил:

– Я тебе отдам все, что взял за это время, честное слово! Как только получу от этого противного Колара, так сейчас же заплачу.

Эта фраза, должно быть, напомнила о чем-то Авроре; она взглянула прямо в лицо капитану и резко сказала:

– Вот как! Вы нынче платите ваши долги?

При этих словах дочери Аннибал принял вид невинно оклеветанного человека:

– Как, ты сомневаешься в честности своего отца! Несчастная! Отца… который…

Но Аврора прервала его тираду.

– В таком случае вы бы должны были заплатить пятьдесят тысяч франков, украденных у барона, – сухо произнесла она.

– Откуда эта сорока узнала о том, что быльем поросло, – проворчал Аннибал, внезапно покинутый дочерью на том самом месте, где они разговаривали; чувствуя неловкость своего положения, он быстро зашагал по аллее и, глядя вслед удалявшейся молодой женщине, задумчиво пробормотал:

– Почему сегодня моя милая и скупая дочка все запирается в своей избушке на курьих ножках?

И, сойдя с лестницы, Аннибал пошел за ней. Выйдя из-за стола, Полина сказала судье:

– Покуда Колар будет давать вам ответ, я пойду принять своих бедных, они уже ждут меня.

Таким образом, управляющий остался наедине с де Бадьером, ожидая увидеть старика взволнованным от неожиданного свидания. Но он ошибся – Колар был, по обыкновению, совершенно спокоен.

– Ну что же? – начал судья, удивленный этим хладнокровием.

– Ну, господин судья, я нашел дом, поднялся на третий этаж, постучал в дверь с окошечком пять раз, и тогда…

– Тогда окошечко осторожно отворилось и ты произнес пароль? – нетерпеливо перебил судья.

Вместо ответа Колар с улыбкой посмотрел на него.

– Да говори же! – почти вскричал судья.

– Так это была не шутка? – с удивлением спросил управляющий.

– Что такое?

– Да эта сказка об окошечке и имени герцога, которое я должен был произнести.

– А разве не так все случилось, как я сказал? – спросил в свою очередь изумленный де Бадьер.

– Едва успел я стукнуть в пятый раз, как дверь отворилась и кто-то сердито закричал: «Разве вы думаете, что я оглох?»

– Это и был хозяин квартиры?

– Да.

– И ты узнал его?

– Да.

В начале рассказа Колара судья успокоился, подумав, что Картуш сделал ложный донос; даже мысль, что мошенник провел его, не казалась обидной для его самолюбия.

«Должно быть, разбойник узнал, бог знает как, о нашей дружбе с Брише и перед своей пыткой доставил себе удовольствие помучить меня», – подумал он.

Но радость де Бадьера исчезла, когда Колар ответил, что узнал хозяина таинственной квартиры.

– Так ты его знаешь? – с трудом проговорил судья.

– Еще бы не знать! Сколько лет виделись мы с ним каждый день в этом доме.

Судья чувствовал, что не в состоянии произнести ни одного слова. Старик простодушно продолжал:

– Я передал ему ваше поручение слово в слово.

– И что же он сказал? – дрожащим голосом спросил судья.

– Он внимательно выслушал.

– И обещал уехать?

– Да, но с оговоркой. Он сказал, что, прежде чем бежать, надо узнать, какая опасность ему угрожает. И потому завтра он придет к вам с женой и с детьми.

Трудно описать, с каким удивлением судья повторил:

– С женой и детьми! Так ты не о Брише говоришь?

Колар вытаращил глаза.

– Как! – вскричал он. – Господин судья думал, что посылает меня к моему дорогому барину?