– Ладно, а как насчёт апостола Петра?! Тот и вовсе был человек, и пошёл на крест…
– Но он видел воскресшего Иисуса!..
Летарген снова глянул на руку, как будто там были часы:
– Так! Всё ресурсов на переговоры у меня больше нет! В прошлый раз они закончились также безрезультатно после подобной свистопляски. По вопросу спасения души общайтесь со священником!..
– Да я согласен! – выкрикнул Дима. – Только как же моё тело?!..
– Молодой человек, в прошлый раз я потому и не стал настаивать, что вероятность того, что ваше тело будет захоронено или уничтожено, была чрезвычайно высока. Но сейчас ситуация намного лучше. Вы находитесь в квартире у вашей возлюбленной Вероники. Конечно, её нет рядом с вами, но…
– Почему нет?! – удивился Дима.
– Вопрос не ко мне! Проснётесь – поймёте. Речь о вашем участии в миссии. Условия самые благоприятные. Лучше не будет! Поэтому, если вы сейчас отказываетесь, я умываю руки, а дальше поступайте, как знаете!.. Итак?!..
Глава 03
Всё-таки, кто бы что ни говорил, но чудеса в жизни случаются довольно часто. Другое дело, что мы их либо не замечаем, либо, вообще, воспринимаем, как должное. Хотя даже само по себе существование человечества на этой маленькой планетке Земля, затерявшейся в необъятных просторах бескрайнего космоса, уже есть чудо. Посмотрите на планеты рядом: Венера и Марс. Одна слишком горяча и клокочет кислотой и серой, а вторая безжизненна и холодна так, что даже мысли не придёт в голову, что там когда-то тоже существовала жизнь. И, хотя и на Венере, и на Марсе жизнь, бесспорно, когда-то была, теперь любая находка, доказывающая её прежнее существование, стала бы сенсацией и чудом. А вот жизнь самого человека на Земле для человечества не чудо никакое – так, повседневная обыденность…
Что касается материального состояния, то и здесь никто не в силах поверить в чудо, хотя довольно-таки показательно, что многие из вырвавшихся на финансовый олимп миллиардеров начинали свою жизнь в трущобах, и разве не чудо, что заканчивают они её в бесконечной роскоши?..
Безумная роскошь и непроглядная нищета ходят рука об руку где-то рядом по миру, и тот, кто попал под руку, в таинственный хоровод этих подруг, никак не может сообразить, как это он в одночасье или разорился, или стал баснословно богат.
Вот и Дима вдруг ощутил на себе это странное их прикосновение.
Едва он завалился спать после ночного «бдения» в заваленном говном сортире ночлежки, как в комнату пожаловал странный парень. Вид у него был холёный и даже щегольской, и было непонятно, зачем ему понадобилось соваться в этот смрадный и опасный «клоповник». Но, тем не менее, ему здесь что-то было нужно.
С самого раннего утра, пока её обитатели были на месте, он деловито прохаживался между рядами кроватей ночлежки и внимательно осматривал постояльцев.
– Мне нужны славяне и, желательно, такие, чтобы были подальше от Москвы родом! – то и дело произносил он, отворачивая края одеял и заглядывая в лица лежащих под ними. – Ещё лучше – чтобы они были сироты!.. Есть шикарная работёнка… Плачу много!..
На его слова, однако, никто не отзывался, – видать, такие предложения были здесь делом обычным и не почётным, – но через десять минут у дальней стены зала уже стояло человека четыре, которых парнишка «выдернул» из их кроватей.
Дима был пятым. Он спал без задних ног и не слышал его разглагольствований, когда парень бесцеремонно откинул наброшенное им на голову одеяло и посветил в лицо фонариком.
Он поднял его за руку с постели после того, как несколько секунд смотрел на него:
– Вставай, тебя ждёт работа, которая изменит твою жизнь! – как-то странно, почти провидчески ухмыльнулся он.
Спросонья Дима даже не стал спрашивать, что за работа, и сколько платят. Деньги ему были нужны, … очень. Денег у Гладышева не было … совсем. Даже на кусок хлеба!
Набранную команду парень вывел из ночлежки и посадил в стоявший за углом «Икарус».
Пока автобус нёсся по просторным и пустым проспектам ещё не проснувшейся Москвы, парень то и дело разговаривал с кем-то по мобильному телефону, что уже говорило о том, что человек он был не простой: по пальцам можно было пересчитать, сколько раз видел Дима даже здесь, в столице, сотовые телефоны. «Бегемот», и тот позволить себе такую игрушку не мог…
– Меня зовут Андрей! – представился им хозяин роскошного жилища, солидный, хотя и молодой человек, когда они вместе с выбиравшим их в ночлежке парнем оказались в однокомнатной, но просторной квартире в новостройке: здесь к их приезду был накрыт довольно богатый стол. – Это моя берлога, так что – располагайтесь пока! Перекусите, отдохнёте, а вечерком надо будет быстренько сделать одну работёнку. Заплатим хорошо. Работа сама по себе очень простая! Нужно будет загрузить документы в одном месте и разгрузить в другом. Вот и всё! Документы, правда, важные, можно сказать даже, – секретные, поэтому работать будем ночью, как стемнеет. А пока, вот: перекусите и выспитесь. Нынче темнеет рано, поэтому приеду за вами часа в три после полудня.
С этими словами он проводил «бригаду» к столу, а сам, на прощанье сделав приветственный жест рукой, исчез за входной дверью вместе с тем парнем, что привёз их из ночлежки, заперев её на ключ снаружи.
Дима подошёл к окну.
Судя по видневшейся далеко внизу земле и окнам стоящей рядом под углом к зданию секции новостройки, они были этаже на двадцатом, почти на самой верхотуре, и потому удрать как-нибудь, на что его почему-то так и подмывало, никакой возможности не было.
Впрочем, другие «грузчики» уже уселись за стол и вовсю угощались щедро накрытой трапезой. У Димы при виде того, как они с аппетитом поглощают приготовленные кушанья, засосало под ложечкой, и, хотя чувствовал себя неловко в компании этих прожжённых бродяг, постоянных обитателей той ночлежки, которые, возможно и украли его вещи и попользовались в отхожем месте его бесценными книгами как туалетной бумагой, он всё-таки присел к столу и с удовольствием, мало-помалу налегая всё основательнее, принялся за еду.
Наевшись, все разлеглись, где кто смог. Дима примостился на лежащем на полу белом длинноворсовом ковре, поскольку мест на диванах и даже на креслах ему не хватило, и едва коснулся его поверхности, как снова провалился в сон, который утром не дал досмотреть ему «бригадир» с мобильным телефоном и фонариком…
Вскоре, как ему показалось, он проснулся от того, что кто-то в потёмках бьёт его в пятку носком ботинка: в Москве в декабре, в самом деле, в четыре часа вечера уже хоть глаз выколи – темнота. Сначала даже не понял, где он, и кто это лупит его по ноге.
В квартире было темно, в отсветах с улицы, долетающих с земли даже на этот этаж копошились тени людей.
– Поднимайся, соня, пошли работать!
Вдруг загорелся свет, и Дима увидел Андрея, а рядом того парня, что был в ночлежке, внимательно осматривающего своих «работников»:
– Так, быстренько встали все, оделись, умылись! Через пять минут выезжаем!
Всё тот же «Икарус» привёз их на какой-то склад.
Всю ночь они загружали в автобус огромные тяжёлые мешки из грубого и прочного, толстого брезента, запечатанные так, что подсмотреть, что в них, заглянуть даже краешком глаза внутрь, было невозможно.
Когда автобус был забит поклажей доверху так, что лишь у входа, рядом с водителем, едва осталось немного места только для того, чтобы посадить «грузчиков», «Икарус» тронулся в путь, следуя по улицам и проспектам Москвы вслед за чёрной «Чайкой», в которой ехал теперь тот самый солидный Андрей и парень, что приходил в ночлежку.
Ехали долго, и вскоре стало ясно, что кортеж уже давно покинул мегаполис.
Наверное, часа через три машина вкатилась в какую-то деревеньку где-то в Подмосковье.
Автобус остановился у крайнего дома, который, впрочем, как и всё вокруг, утопал во тьме, а потому выглядел пустым и заброшенным. Рядом, в свете его фар, была видна уткнувшаяся в покосившийся серый жердяной забор чёрная «Чайка». Из неё вылез Андрей и скомандовал, обращаясь на свет снопом бьющий ему в лицо из фар «Икаруса»: