Овнега, подпрыгнув от радости и, не иначе, оказанной чести, понеслась в указанном направлении.

– А мы что делать будем? – всё же решила я подать голос, потому как стоять под палящими лучами полуденного солнца было весьма сомнительное удовольствие.

Магистр не ответил. Мне показалось, что даже и не услышал моего вопроса.

Спустя неполную минуту после того, как Овнега скрылась за дверью того домика, от которого магистр так и не оторвал взгляда, оттуда на улицу вылетела всклокоченная женщина. Издалека не получалось рассмотреть толком ничего, кроме копны огненно-рыжих волос, но вот расслышать…

– РИДВЕЛ!!! Скотина наглая! – прокатилось оглушающее над Потерянными Подковами. – Ты совсем…

– Та-а-а-ак, не остыла. Похоже, начнём мы с подготовки ловушки на оборотня, – сказал Дорк, резко разворачиваясь в сторону того самого подлеска, в котором с утра скрылись козы. – Догоняйте.

– Холеру тебе на обед! – не унималась ведьма, сыпля проклятиями.

– Не расслышал – она там, в конце этого пожелания приятного аппетита, сказала «саанам»? – не оборачиваясь, спросил Дорк.

– Нет, по-моему, – растерянно ответила я.

– Значит, только для вида выпендривается, – хмыкнул куратор, но шаг не замедлил.

Вы когда-нибудь видели, как ретируется магистр некромантии? Нет?

Сногсшибательное зрелище, которое повторно мне вряд ли удастся увидеть.

Это, конечно, было совершенно не моё дело, но меня не снедало такое любопытство с того самого дня, как нас водили на экскурсию в следственный комитет Горвиха. И пусть только в целях ознакомления, но было в том что-то… этакое. Когда всю жизнь бегаешь от стражи, а тут опаньки… и вот она я, красавица, да ещё и под защитой Академии Магии и Ведовства. А вообще – интересно у них там было. Пока в морг не спустились. Вот в тот самый момент даже мой желудок заметался, как шаровая молния в стеклянной банке. Оказывается, есть ещё в мире вещи, способные меня удивлять.

И как вы думаете, кто у нас изображал пса над сахарной косточкой? Совершенно верно – Фаул.

Ну, то такое… как-нибудь потом расскажу.

Так о чём я?

Ах, да. О том, что меня просто с ног валило любопытство.

И даже готовящие волчью яму Эвер, Ревель и Алек не вызывали ни интереса, ни желания помочь.

– Бирм, ты там на муравейник не села? – лениво спросил куратор, подбадривая практикующихся студентов язвительными замечаниями и ядовитыми насмешками.

И если Алек уже не обращал на это никакого внимания, а Эвер сам по себе был человеком из тех, которые тоже могли перца в кальсоны насыпать, не то что словом пальнуть… То Кислый уже потихоньку вскипал и думалось мне, что совсем не от жары.

– Не-а.

– Тогда чего подпрыгиваешь, словно решила передавить всех насекомых Проклятых болот своей тощей за… ты поняла.

– Вообще-то, не такая она у меня и тощая, – решила я, что всё же справедливость превыше всего, и чёртов баланс, которым шантажировал меня Абрахам, уже отложился не только на… в общем, на субтильное нечто я уже не смахивала.

– Хворс, ты этой палочкой волкодлаку в зубах ковыряться собрался? – отвлёкся от моей скромной персоны магистр. – Если да, то всё же выбери что-то посущественней и желательно с серебряным наконечником. Оборотни такое жуть как любят, – и снова вернув всё внимание мне, сказал: – Ну давай, спрашивай уже. Смотреть на твои терзания, конечно, одно удовольствие, но Абрахаму я обещал вернуть тебя целой и невредимой.

– А Талвия эта – кто? – тут же выпалила я давно заготовленный вопрос.

– Ведьма. Я ж сказал, кажется. Или ты думаешь, я это на ходу придумал, чтобы от студенток ведовского факультета избавиться? В таком случае, ты меня глубоко ранила и оскорбила.

– Вам она кто? – уже не надеясь на какой-то нормальный ответ, всё же выдавила я, растеряв добрую долю изначального энтузиазма.

– Студент Кодх, энергичней работаем лопатой. Энергичней. Вы же просто засыпаете на ходу, а волколдак бдит, между прочим. И кто знает, под каким кустом, – продолжал издеваться куратор, сорвав зелёное яблоко просто над головой и вцепившись в него зубами. – Будешь? – предложил он мне свой огрызок. Я с не хилым сомнением покосилась на сей дикий и, несомненно, полезный фрукт и отрицательно замотала головой. – Талвия – это моя личная беда, в которую попадает хоть раз в жизни даже самый заядлый холостяк.

Несколько секунд я переваривала информацию.

– Жена?! – взвизгнула я, едва не подпрыгнув от такого неожиданного поворота событий.

– Ну и чего ты орёшь, как парализованная баньши? – поморщился Дорк. – Не совсем жена. Она пока думает. Уже тринадцатый юбилейный год. Думал, остыла. Но… ведьма – она ведьма и есть, – почему-то мечтательно улыбнулся куратор именно после этой фразы, и в голосе его появились непривычно нежные и мягкие интонации.

М-да. Боюсь даже представить, что такого в этой женщине, если магистр некромант так мечтательно улыбается, говоря о ней.

– А остыла после чего? – несмело спросила я.

– Да так… был у неё один ухажер из королевской семьи, – снова расплылся в улыбке, на этот раз злорадной, куратор. – Знаешь, почему-то, когда человека просишь нормально, он распускает перья и кричит, что до гробовой доски от своей любви не откажется. Но стоит только им оформить место в фамильном склепе, рядом с легендой Объединённых Королевств и основательницей всего королевского рода всего-то полтысячелетней несвежести… И всё… любви как не бывало. Ну, Талвия теперь обижается. Мол, я разрушил её будущее… свадьба должна была состояться уже через неделю… и лучше она сгниёт в Проклятых болотах, чем пойдёт за меня замуж.

– И что?

– Ну как видишь. Ведьма, – отгрыз Дорк кусок кислицы, поморщился и выплюнул куда-то под куст. – Студент Риодель, вы полагаете, что оборотень впечатлится вашей венценосной родословной, подожмёт хвост и присягнёт вам на верность, как послушный подданный Объединённых Королевств? Нет?! В таком случае, не стоит подпирать этот дуб. Он стоит там четвёртую сотню лет и без вашей помощи. И вообще, что-то я устал. Бирм, ты за старшую. Смотри. Вам в засаде сидеть. А я не выспался сегодня. Так что потише там, ладно?

И, не дожидаясь нашей реакции и возмущений со стороны работников, перевернулся на бок и, кажется, и правда уснул.

Я на это всё развела руками, мол, сама не знаю, как так вышло. Вскочила и подошла к яме, из которой выглядывала верхняя часть туловища грязного, что самое настоящее чудище болотное, Ревеля. Эвер снова приклеился к стволу дерева. А Алек просто плюхнулся на землю с видом «пусть лучше оборотень сожрёт, только Дорк больше ничего делать не заставляет».

– Ну, ребятушки, активней-активней, – решила я подбодрить охотников на волколака. – Зато шкуру потом загоним на чёрном рынке за три десятка золотом. Я даже знаю, где именно такое добро загребут с когтями и клыками.

– Знаешь, я бы сейчас заплатил сам в три раза больше – только бы упасть под каким-нибудь кустом и проспать до завтрашнего вечера, – признался Ревель.

– Так это ж всегда пожалуйста, – обрадовала я его. – Будешь приманкой, если что.

Над поляной повисла зловещая тишина, которую даже я прерывать уже побоялась. Всё же не бессмертная.

– А знаешь, Кэт, когда-нибудь из тебя выйдет прекрасный наставник для юных некромантов, – наконец сказал Высочество, снова примеряясь к лопате.

– Если она доживёт до этого момента, – проворчал Ревель, загоняя свой инструмент в землю.

И только Алек насмешливо хмыкнул, продолжая затачивать колья сидя.

Дорк проснулся ближе к ночи. Точнее, просто ночью. Когда на чистое ночное небо поднялась полная огромная луна, своим бледным светом превратившая нас, уставших и злых, в достоверное подобие вурдалаков, а болота завели свою обычную песню со вздохами и подвыванием.

Магистр некромант критично осмотрел ловушку, плюхнув на её дно малый световой шар, потом нас и недовольно пощёлкал языком.