– Потому, что я уже устал, – откровенно признался Мин Хо.

– И что это значит?

– А это значит, что нам еще надо будет много работать.

– И?..

– Что – и?

– И уезжать?

– Куда мы денемся, – улыбнулся учитель и, обняв парня за плечи, прижал его к себе. – Сказать честно? Ты мальчик уже взрослый и меня поймешь. Поймут меня и остальные, но здесь сейчас ты, и я тебе скажу… Честно скажу: как же вы мне все надоели! Иногда я просто не могу на вас смотреть.

– Мы до того отвратительны? – удивился Хён Чжун.

– Нет, вы прекрасны, но не для меня. Пусть вашу красоту оценивают другие. Я иногда до того от этой адской работы устаю, что порой не желаю никого видеть.

– И нас тоже?

– И вас тоже. Не желаю только потому, что я вас всех очень люблю. Скинуть бы мне лет этак десять, вот я бы вам, неучам, показал, как надо работать. Но нет, это недосягаемая мечта. Милый мой мальчик, ты не думай, что я работаю только на агентство, хотя это и так. Я работаю на ваше будущее. Поразмысли на досуге над тем, что я сейчас сказал.

Хён Чжун поднял на учителя глаза.

– Мы все это понимаем, и я хочу сказать от всех нас вам огромное спасибо. Я знаю, что впереди у нас сложная жизнь. Артисты бывают двух категорий – счастливые или несчастные. Мы все хотели бы быть именно первыми. Мы разговариваем об этом между собой и всё понимаем. Если что-то у нас не получается, вы на нас не обижайтесь, мы стараемся, и вы это прекрасно видите.

– Что еще за разговоры? – возмутился Мин Хо. – Для этого я с вами и работаю. Ты мне брось говорить всякую ерунду. У вас все получается, или грош мне цена как специалисту, если в вашей работе есть промахи. Они, конечно, будут всегда, но незначительные, такие, которые для зрителя недосягаемы. Это и есть настоящая работа.

– Вчера мы не спали почти всю ночь, – признался Хён Чжун.

– Опять дурачились?

– Репетировали.

– В номере? То-то я и думаю, отчего обслуживающий персонал утром ходил с такими круглыми глазами. Иногда и отдыхать надо. Вы должны всегда выглядеть свежими и бодрыми.

Хён Чжун почесал пальцем щеку и взглянул на учителя.

– И никогда не прикасайтесь к своему лицу руками, – снова сделал он замечание. – Ваши лица – это визитная карточка группы. Родят же матери таких красавцев, потом другим с ними мучиться. За что мне такое наказание?

– Уродов, – поправил Хён Чжун.

– Ты прав, уродов, – согласился Мин Хо. – Только почему-то потом все вокруг от этих уродов начинают сходить с ума. Ты этого не замечал?

– Нет.

– Только не ври мне, пожалуйста, – махнул рукой учитель. – Я же вижу, как вам приятно, когда все внимание сосредоточено на ваших персонах. Кстати, запомни это слово.

– Какое слово?

– «Персона».

– А что с ним связано?

– Так, на будущее. Запомни это слово, потом вспомнишь, когда придет время.

– Хорошо, запомню.

– Вот и молодец! Где остальные? Меня больше всего волнует Ен Сен. Нам до отъезда надо записать пару песен и запустить их в Японии. Только в этом случае у нас получится полная концертная программа.

– Ен Сен в полном порядке. Он уже поет и, мне кажется, еще лучше, чем раньше.

Учитель усмехнулся, еще раз прижал Хён Чжуна к себе.

– Ты не представляешь, как я вас всех люблю, – прошептал он. – Самое главное – у вас есть стремление, и вы умеете работать. Правильно, надо всегда идти вперед, и только так можно добиться успеха. Вот, видишь эту сцену? Только она может вам подарить благополучие на всю оставшуюся жизнь. Ее надо любить, ею надо гордиться, тогда из вас получатся настоящие артисты. Если вы выбрали себе такую жизнь, нужно достичь в ней полного совершенства. Посредственным артистом лучше не быть. Это пустая трата времени. Если быть, то быть великим, чтобы о тебе помнили, пусть не всю жизнь, но хотя бы долгие годы. Надо стремиться к этому всегда. Для этого нужно не просто работать, а пахать, пахать и пахать.

Хён Чжун внимательно слушал наставления учителя и задумчиво смотрел на сцену.

– Иногда мне становится страшно, – признался молодой человек. – Страшно, когда я выхожу на нее.

– Значит, ты не уверен в себе. Бояться ничего не надо. Твой испуг не скроешь гримом. Зритель увидит все. Ты не представляешь, как из зала все заметно. Каждая малейшая ошибка, неточность, волнение сразу бросаются в глаза, по ней люди и судят о вашем профессионализме. Зрители ничего не прощают. Ты не представляешь, какие они жестокие критики. Из того, что вы покажете на этой сцене, будет складываться мнение обо всех вас. Я ведь учил, как незаметно сгладить ошибки, если они вдруг произошли на сцене. Все должно делаться очень артистично, и пусть зритель думает, что так и было задумано. Помнишь мои наставления перед каждой репетицией? Вот только так и надо поступать в подобных случаях. Я давно тебя хотел спросить: ты хочешь быть знаменитым?

– Я? Нет.

– Значит, хочешь. Каждый человек в жизни желает каким-либо образом выделиться, потому что он личность. Но не каждому суждено это сделать. У вас пятерых есть такой шанс, поэтому вы должны его использовать на всю катушку.

Учитель убрал руку с плеча Хён Чжуна и встал.

– Знаешь, мой милый друг, – добавил он, – я в вас верю и понимаю, что предстоящие гастроли в Японию откроют новые возможности. Вы должны оставить там незабываемый след. То, что вы поете, как поете и танцуете, пока ново в музыкальном мире. Люди не все понимают, но надо до них донести это так, чтобы они оказались влюблены в ваше искусство. Ты уходишь или останешься здесь?

– Я пока останусь, – ответил Хён Чжун.

– Хорошо, оставайся… Я тебе не буду мешать, но через час мы встречаемся в зале и продолжаем работать все вместе.

Хён Чжун слышал, как где-то далеко в зале хлопнула дверь, и почувствовал одиночество. Ему очень захотелось немедленно догнать учителя, но он взял себя в руки и направился на сцену.

Она казалась ему до того огромной от пустоты и серой, что молодой человек ощутил себя совсем маленьким, тоже сереньким, как мышка, и никому не нужным.

Хён Чжун окинул взглядом зал, представил, что он забит зрителями, и сделал несколько недавно разученных движений, прокручивая такт музыки в своей памяти. Он представил, что справа от него, как всегда, Чон Мин, слева – Хён Джун, а немного позади – Кю Джон и Ен Сен. Такой была их расстановка в начале композиции, которую они отрабатывали в последний раз.

Хён Чжун повторял заученные движения одно за другим, пытался смотреть поверх зала, как говорил учитель, и увлеченно танцевал.

Теперь он немного расслабился, остановился и опустился на пол, но неожиданно услышал из зала громкие аплодисменты.

Он вздрогнул и стал всматриваться в темноту. По проходу между рядами шли его друзья.

– Твой номер удался, – воскликнул Чон Мин. – Мы наблюдаем за тобой уже несколько минут, и ты нас поражаешь своими способностями.

Хён Чжун покраснел и поднялся с пола.

– Стучаться надо, – попытался возразить он, но запнулся в своих высказываниях и заулыбался.

– А ничего получается, – заметил Ен Сен. – Мне понравилось. Неужели и мы так же смотримся на сцене?

– Что, плохо? – спросил растерянный Хён Чжун.

– Как тебе сказать, – ответил Кю Джон, – с нами ты бы смотрелся немного лучше.

Молодые люди поднялись на сцену и окружили Хён Чжуна.

– Мы встретили на выходе учителя, – сообщил Хён Джун. – Ты с ним разговаривал? Что он тебе говорил?

– Он тоже волнуется по поводу концерта в Японии. Я его понимаю.

– Все будет нормально, – заверил Чон Мин. – Чувствует мое сердце, что мы там произведем незабываемое впечатление.

– Это точно, – поддержал Ен Сен. – Там мы обязательно что-то, да оставим.

Молодые люди весело рассмеялись.

– Может, сбацаем последнюю песню без фонограммы? – предложил Хён Чжун.

– Я отказываюсь, – запротестовал Ен Сен. – Без музыки у меня ничего не получится.

– А ты ее представь. Это очень просто!