– Ты имеешь в виду... – начала Кэтлин.

– Не может это подождать до конца завтрака? – спросил Девон из-за газеты.

Уэст послал Кэтлин извиняющуюся улыбку.

– Я объясню позже.

– Если ты собираешься рассказать мне о неудобстве содержания некастрированного самца в доме, – сказала Кэтлин, – я уже осведомлена об этом.

Уэст слегка подавился тостом. Со стороны Девона не прозвучало ни звука.

Лакей вернулся с чаем, и Кэтлин налила себе чашку. После того как она добавила сахара и сделала маленький глоток дымящейся жидкости, к ней подошёл дворецкий.

– Миледи, – сказал он, протягивая серебряный поднос, на котором лежало письмо и нож для бумаги с ручкой из слоновой кости.

Взяв письмо, она с радостью увидела, что оно от лорда Бервика. Кэтлин вскрыла конверт, положила нож обратно на поднос и принялась молча читать. Письмо начиналось довольно безобидно, заверяя её, что с семьёй Бервик всё в порядке. Далее шло описание крепкого чистокровного жеребёнка, которого только что приобрёл лорд Бервик. Однако, между делом, в послании упоминалось следующее: «Недавно я получил тревожные новости от управляющего фермой твоего отца в Гленгаррифе. Хотя он счёл, что информировать тебя не обязательно, он не противился моему желанию рассказать о травме, которую получил твой отец».

Когда Кэтлин попыталась поставить чашку на блюдце, фарфор звякнул. Хотя звук был вполне обычным, он привлёк внимание Девона. Взглянув на её побелевшее лицо, он сложил газету и отложил в сторону.

– Что случилось? – спросил Девон, пристально глядя на Кэтлин.

– Ничего серьёзного, – ответила она. Мышцы на лице сковало от напряжения. Сердце забилось неприятно быстро и резко, в то время как корсет сдавил лёгкие, не позволяя сделать глубокий вдох. Снова взглянув на письмо, она перечитала абзац, пытаясь вникнуть в его смысл. – Письмо от лорда Бервика. Он пишет, что мой отец перенёс травму, но уже поправляется. – Она не заметила, как Девон передвинулся, но, когда подняла на него глаза, он уже сидел на соседнем стуле, накрыв тёплой ладонью её руку.

– Расскажи, что случилось, – ласково попросил он.

Кэтлин уставилась на письмо в своей руке, пытаясь дышать, несмотря на тяжесть в груди.

– Я не знаю, как давно это произошло. Кажется, мой отец катался верхом на закрытой арене, и лошадь вскинула голову. По инерции отец ударился головой о деревянную балку. – Она сделала паузу и беспомощно покачала головой. – Со слов управляющего, отец испытывал сильную боль, был дезориентирован, но доктор наложил повязку и прописал покой. Он оставался в постели в течение трёх дней, и сейчас чувствует себя лучше.

– Почему тебе сразу об этом не сообщили? – хмурясь, спросил Девон.

Кэтлин пожала плечами, не в силах ответить.

– Возможно, отец не хотел тебя беспокоить, – беспристрастно заметил Уэст.

– Возможно, – с трудом проговорила она.

Но правда заключалась в том, что её отцу было всё равно, волновалась она за него или нет. Он никогда не испытывал к ней никакой привязанности. Он не помнил о её днях рождения, и не приезжал, чтобы провести с ней время в праздники. После того как умерла мать, отец не послал за Кэтлин, чтобы дочь вернулась домой и жила с ним. Когда она обратилась к нему за утешением после смерти Тео, он предупредил, что ей нет места под крышей его дома, если она захочет переехать обратно в Ирландию. Отец предложил ей вернуться к Бервикам или жить самостоятельно.

Он отвергал её столько раз, что это не должно было её больше беспокоить вовсе. Но боль ничуть не ослабла. Кэтлин всегда тайно лелеяла надежду, что однажды понадобится отцу, он пошлёт за ней, если получит травму или заболеет. И Кэтлин сразу же отправится ему на помощь, будет нежно заботиться о нём, и они, в конце концов, обретут те отношения, о которых она всегда мечтала. Но, как обычно, реальность не имела ничего общего с фантазиями. Отец получил травму, но отказался посылать за дочерью, и что ещё хуже, даже не захотел ей об этом сообщить.

Уставившись сквозь слёзы на письмо лорда Бервика, Кэтлин не заметила, что Девон бросил взгляд на брата. Но поняла, что Уэст покинул своё место за столом, когда высвободила руку из хватки Девона и потянулась за чаем. Она озадаченно оглядела комнату. Уэст, вместе с дворецким и лакеем, ушёл, закрыв за собой дверь.

– Не надо было их выгонять! – заливаясь краской стыда, воскликнула Кэтлин. – Я не собираюсь устраивать сцен. – Она попыталась сделать глоток, но горячая жидкость выплеснулась через край, и Кэтлин с досадой поставила чашку на место.

– Ты расстроена, – тихо проговорил Девон.

– Я не расстроена, я просто… – Она сделала паузу и провела по лбу дрожащей рукой. – Я расстроена, – наконец признала Кэтлин.

Девон с удивительной лёгкостью поднял её со стула.

– Посиди со мной, – пробормотал он, устраивая Кэтлин у себя на коленях.

– Я и так сидела с тобой. Нет необходимости забираться на тебя. – Она обнаружила, что сидит на нём боком, а ноги болтаются в воздухе. – Девон…

– Шшш. – Обняв её одной рукой, другой он взял чашку и поднёс её к губам Кэтлин. Она сделала глоток горячего сладкого чая. Его губы слегка коснулись её виска. – Выпей ещё, – пробормотал он и придержал чашку, когда она снова отпила. Кэтлин чувствовала себя довольно глупо, позволяя ему утешать её, как ребенка… и всё же, когда она прислонилась к его широкой груди, ей стало гораздо легче.

– Мы с отцом никогда не были близки, – призналась Кэтлин, в конце концов, – я никогда не понимала почему. Причина… причина во мне, я полагаю. Он любил только одного человека в своей жизни, мою мать. Она чувствовала к нему то же самое. Что весьма романтично, но… ребёнку это тяжело понять.

– Откуда ты взяла такое извращённое представление о романтике? – не без сарказма спросил Девон. Она одарила его удивлённым взглядом. – Любить лишь одного человека во всём мире не является романтичным, – сказал он, – не является это и любовью. Не важно, что чувствовали твои родители друг к другу, им нет прощения за то, что они сняли с себя ответственность за своего единственного ребёнка. Хотя, видит бог, тебе было лучше с Бервиками. – Его рука крепче сжала её руки. – Если хочешь, я отправлю телеграмму управляющему фермой, чтобы побольше узнать о состоянии твоего отца.

– Да, пожалуйста, – ответила Кэтлин, – но это, вероятно, рассердит отца.

– Тем лучше.

Девон поправил чёрную камею у её горла.

Кэтлин посмотрела на него серьёзным взглядом.

– Раньше я хотела родиться мальчиком. Думала, что тогда, возможно, вызывала бы у него больший интерес. Или если была бы красивее или умнее.

Девон обхватил её щёку ладонью, заставив посмотреть на него.

– Дорогая, ты и так очень красива и уж чересчур умна. Ничего бы не поменялось, если бы ты родилась мальчиком. Не в этом проблема. Твои родители – эгоистичные болваны. – Он погладил большим пальцем её щёку. – И какими бы недостатками ты ни обладала, ты достойна любви.

Последнюю удивительную фразу Девон произнёс тихим шёпотом.

Она уставилась на него, как зачарованная.

«Он не имел в виду того, что сказал», – подумала Кэтлин. И, без сомнений, уже пожалел о своих словах.

Но они продолжали смотреть друг на друга. Глядя в его тёмно-голубые глаза, ей казалось, будто она в них тонула, погружалась в бездонные глубины, из которых можно никогда не выбраться. Кэтлин задрожала и отвела взгляд в сторону, оборвав связь.

– Поехали со мной в Лондон, – послышался голос Девона.

– Что? – озадаченно переспросила она.

– Поехали со мной в Лондон, – повторил он, – мне придётся уехать через две недели. Возьми с собой девочек и горничную. Поездка всем пойдёт на пользу, включая и тебя. В это время года в Гэмпшире делать нечего, а в Лондоне развлечений хоть отбавляй.

Кэтлин хмуро на него посмотрела:

– Ты же знаешь, что это невозможно.

– Ты имеешь в виду траур.

– Конечно, я имею в виду траур.

Ей не понравились озорные искорки, появившиеся в его глазах.