Поэтому, я с некоторой опаской подняла на него взгляд, стоило ему к нам приблизиться. Однако, мои опасения, как оказалось, не стоили и выеденного яйца – Джонс улыбался всё также лучезарно и искренне, как и всегда. Подмигнув мне, он хлопнул лучшего друга по плечу и спросил только:

-Ты на лекции то идешь, дружище? Или сил отпустить свою девушку у тебя нет? Ну, я могу тебя понять – такую красавицу стоит держать как можно ближе к себе. А то уведут ненароком – и ищи ветра в поле потом.

После чего парень с дредами громко расхохотался, явно довольный своей шуткой. Я же чуть зарделась от его слов и бросила осторожный взгляд в сторону своего парня (мне кажется, я всё же никогда не привыкну его так называть). Тот наблюдал за другом с легкой, почти снисходительной улыбкой, однако я почувствовала, что хватка его усилилась, и мою ладонь ощутимо сжали, вынуждая меня негромко, но очень протестующе пискнуть.

- Так, простите, извините, дайте пройти. Хватит топтать мне ноги, это вам не паркет, - послышалось громкое пыхтение со стороны аудиторий.

К нам, активно орудуя локтями и распихивая зазевавшихся студентов, вполне себе так торопливо плыл крейсер по имени Дуглас. На его всегда спокойном и почти умиротворенном лице явно читалось нетерпение. Поравнявшись с нами и чуть поморщившись – видимо, кто-то всё же умудрился отдавить парню ногу или две – тот выдал:

- Нет, я, конечно, всё понимаю – любовь и всё такое. И поверьте – я искренне рад за вас. Но если вы сейчас же не отлепитесь друг от друга и не проследуете каждый в свой кабинет – кого-то явно будут ждать проблемы. Звонок был уже три минуты назад!

 И действительно – коридор опустел практически со скоростью звука. Видимо, за всеми этими разборками и поздравлениями мы не услышали эту, весьма громогласную трель.

Улыбнувшись, Майк спросил у меня:

- Увидимся во время обеда?

Я кивнула, неожиданно оробев под взглядами наших друзей, и смогла выдавить из себя только тихое:

- Конечно.

Наклонившись, Кинг осторожно клюнул меня в щеку чуть прохладными губами, после чего выпустил из руки мою ладонь – от этого у меня как-то неприятно екнуло в груди – и, махнув Крису с Кишей, отправился с друзьями в сторону аудитории. Мы же втроем, спохватившись, поспешили к своей.

Всю лекцию Кристиан не сводил с меня внимательного взгляда, заставляя меня нервно ерзать на своем месте. Я пыталась понять, что он хочет увидеть, но, даже в пятый раз перебрав в голове все возможные варианты, так и не пришла к единому мнению. Может, виной всему была скромная, но очень искренняя улыбка, которую, как ни пыталась, я так и не смогла стереть со своего лица. Она привлекала внимание не только моего друга – то и дело я ловила на себе полные нездорового любопытства взгляды других сокурсников, но их игнорировать было гораздо легче. Они ведь не могли залезть мне в голову. А вот у Криса были все шансы – он итак в моей черепушке практически прописался, как и в моей квартире.

После занятий, когда я бодро шагала к выходу в числе последних, друг схватил меня за руку и оттащил в сторону. Видимо, не выдержал. Хотя, стоит отдать ему должное – он держался не один час, прежде чем сдаться во власть своего любопытства и начать допрос с пристрастием.

Я уже приготовилась было отвечать на все его вопросы из серии «Что? Где? Когда?», однако, то, что сорвалось с губ моего лучшего друга, несколько пошатнуло мою тактику.

- Ты уверена в том, что делаешь?

Бросив растерянный взгляд на ожидавшую нас Кишу, я увидела в ее глазах тот же огонек, что горел во взоре Криса, и до меня дошло, что же это было. Не любопытство – беспокойство. Кристиан искренне переживал, как настоящий друг волновался о том, не сглупила ли я, и не будет ли мне потом больно.

Но и на этот вопрос у меня был ответ. Только один, единственно верный. Встретив его взгляд, я произнесла всего одно слово:

- Да.

Взгляд младшего Кинга смягчился, и он, наконец, позволил себе улыбнуться.

- Тогда – я рад за вас, - сообщил он, и я поняла, что именно этих слов мне так не хватало.

Я могла сколько угодно кичиться своей независимостью и от других людей, и от их мнения, но на самом деле были те, кто одним только взглядом могли лишить меня равновесие. Получить их одобрение, признание – это было сродни грузу, разом вдруг упавшему с плеч.

И в этот раз я улыбнулась широко и искренне, ни секунды себя не сдерживая.

С того утра прошло всего четыре дня, но для меня каждый из них напоминал маленькую жизнь – столько в них было эмоций. Начнем с того, что наша компания на время обеда существенно расширялась – сидеть в кафетерии отдельно мы с Майком категорически отказывались, и нашим друзьям пришлось с этим смириться. Но их это, как мне кажется, не сильно то и напрягало, поскольку Крис и Кевин знали друг друга давно, так что общий язык нашли быстро. Киша от них не отставала, разбавляя диалог привычными для всех язвительными шуточками. Дуг привел свою подругу – милую, чуть застенчивую Лелиану с факультета иностранной филологии, и она, постепенно привыкая к нам, с каждым разом всё активнее принимала участие в разговорах.

К взглядам, которые на меня не бросал разве что ленивый, я уже привыкла. Я понимала их источник – все ждали, когда Майк, известный своим распутным поведением, бросит и меня. Не хотелось их разочаровывать, но мне было точно известно, что этого не случится. Первоисточник сказал, во время приватного интервью, если вы понимаете, о  чём я.

Майкл. Майк. Майк-Майк-Майк. Каждая моя свободная минута была буквально наполнена им. Крис уже даже начал жаловаться, что забыл, как я выгляжу в одиночестве, что было наглой ложью, ведь на планерках в редакции я появлялась сольно. Фигня, что за эти дни актив университетской газеты собирался всего один раз – важен сам факт. Была одна? Одна. Ну и всё, придраться не к чему.

На самом деле, как бы глупо это не звучало, но нам сложно было порознь. Я испытывала буквально физическую боль, кожей ощущала отсутствие Майка. Это было, словно одного человека – нет, одну душу – разорвали пополам и отправили практически в два разных уголка планеты. У душ этих грубые, оборванные края, которые постоянно кровоточат. И, лишь соединившись, боль от ран перестает утихать. Вот примерно тоже самое я ощущала, стоило нам расстаться. Словно эти самые края ран снова начинали открываться, и я буквально чувствовала, что мне нужно обратно, туда, где не больно.

Глупо – так сильно влюбиться за какие-то дни. Это действительно похоже на сон, когда ты долго ворочаешься в постели, недовольно морщась и пытаясь уснуть, а потом вдруг разом проваливаешься в мир грез. Вот как это ощущалось.

Распавшись на две почти равные части, наша компания вновь разбрелась по аудиториям. Несмотря на что, что март едва успел начаться, все преподаватели, как один, резко вспомнили, что скоро сессия. Ну, как скоро – через почти три месяца. Но взвалить целую кучу самого разного по содержанию и нагрузке материала было решено уже сейчас. Причем, такая картина нарисовалась абсолютно у всех факультетов – мы проверяли и составляли статистику, не смеха ради, а для газеты.

Поэтому, хочешь не хочешь, а все романтичные грезы пришлось срочно прогнать из головы, и сосредоточить всё внимание на кафедре, на которой очередной специалист и знаток своего дела громко разглагольствовал, пытаясь впихнуть в наши отчаянно сопротивляющиеся головы свежую порцию знаний.

После трехчасовой, изнурительной лекции, я буквально выползала из аудитории, мечтая лишь об одном – оказаться дома, на своем родном диване, и чтобы Майкл Кинг играл роль моего персонального раба и массировал мне ступни. Ох, эти сладкие мечты.

Однако, с планами мне пришлось повременить, когда по дороге к лестнице меня буквально подрезала, словно лихой Шумахер в юбке, одна из студенток.

- Привет, Соколова, верно? – как всегда, чуть коверкая мою фамилию и делая ударение почему-то на первый слог, спросила девушка.

- Эм…ну да, - кивнула я, разглядывая её и пытаясь понять, откуда она взялась и почему её физиономия кажется мне знакомой.