– Удивительно…

– Поверь, отнюдь и отнюдь не все произведения так создаются. Если художник вкладывает свою плоть в произведение, за ним идут массы, он дирижирует и задаёт тон. Мастер – вершина горы, его почитатели – основание её… вершина всегда напоминает о восходящем движении и подстёгивает читателя к росту. Литература тогда сильна, когда ею управляют мастера. Но если эту роль на себя берёт потребительская масса, подгибая писателя под свои вкусы, заказывая у него произведение по собственному желанию, как пиццу в харчевне… Понимаешь, вершина горы в этом случае оказывается под её же основанием… Абсурд! И куда в таком случае движется литература? Я не хочу об этом говорить… Ладно, мне пора. Меня на мосту ждёт Джек Лондон.

– Джек Лондон!

– Да, мы с ним братья в литературе. Не видя друг друга, мы писали с ним очень родственными красками. Мы с ним каждый день разговариваем.

Вдруг писатель прервался и сказал Алле:

– Хорошо… Хорошо… дочка, тебе пора обратно! Сейчас тебя могут обнаружить в бессознательном состоянии на скамейке в противоположном конце этого мира. Тебе, сознанию, пора возвращаться в тело. Иначе опять очутишься в больнице.

– Что? Вы сказали «дочка»?

– Ну да! Правда, ты мне во внучки годишься!

– Так значит я, по-вашему, женского рода?

– Ну да! Я не пойму, ты себя в зеркале, что ли, не видела никогда? Ты же женщина! Это же очевидно!

– Весело! – Алла начала осматривать доступные обозрению части своего тела. – Вот блин! Значит, в реальности я – трансгендер, а в действительности – женщина. Класс – мне здесь нравится!

– Тебе пора! Тебя ждёт миссия в реальности!

– Что за миссия?!

– Она сама откроется перед тобой! Всё впереди. Алла, ступай обратно в своё тело.

– Вы знаете моё настоящее имя?

– Ну а как же – здесь мы, мысли, все у всех на виду. Как только я увидел тебя, узнал про тебя всё… Пока ты не ушла, я тебе скажу кое-что. Это будет иметь прямое отношение к тебе. Ты поймёшь это в нужный момент своей жизни… Исполняя обещания, которые мы даём другим людям, мы наполняем наши слова действенностью, придаём им осуществимость. И все остальные благие слова, которыми мы обрисовали нашу жизнь когда-то, по инерции непременно оживятся в ней, формируя наше будущее. Слова как питомцы, их надо приучить к силе осуществления, к силе действенности. Исполняя наши обещания, данные другим людям, мы наполняем их невероятной силой. А теперь уходи, уходи немедленно!

– Хорошо, хорошо, хорошо! Я побежала! – Алла убегает прочь по тропинке.

Ей очень хочется раздеться, чтобы все окружающие увидели женственные формы её тела, то есть мысли. Она бежит вдоль тонкой тропы и одновременно срывает с себя одежду, оставляя на дорожке следы цветастой тканью. С каждой выброшенной вещью она начинает ощущать себя всё легче и легче. Алла бежит едва касаясь земли. Постепенно это соприкосновение становится всё короче, а взлёты всё продолжительнее и выше. Окружающие полупрозрачные люди с удивлением осматривают поднимающуюся вверх Аллу.

Она ощущает невероятную радость за то, что ей дано увидеть продолжение реального мира. Алла расширяет и углубляет познания человечества об окружающем, побывав в той области знаний, где постижимо быть мало какому учёному. И чем дальше она будет отдаляться от реальности, тем больше она будет узнавать удивительного.

Алла отрывается от поверхности, по которой ещё недавно гуляла с великим писателем. Чувствует, как превращается в сферу и улетает по направлению к реальности, обратно в свою голову. Её скромные апартаменты объемом 1721 кубических сантиметров с нетерпением ожидают её на изголовье скамейки в больничном дворе.

«Вояджер-1» посетил окрестности Юпитера, пятой по счёту планеты Солнечной системы. «Вояджер-2» прилетел сюда через семь месяцев – 8 июля 1979 года.

Чем дальше вглубь станции будут удаляться от земной гравитации – тем больше будет расширяться область человеческого познания о мире. Ведь то, что творится на Земле, – лишь небольшое частное от необъятного полотна мироздания.

Алла разомкнула веки. Первое, что бросается в глаза, – семилетний мальчик, шаркающий по больничной тропинке, ухватившись левой рукой за крепкую кисть отца. В правой руке малыш держит мороженое в вафельном стаканчике. Проходя поблизости, где очнулась Алла, он кинул на неё вполне обычный детский взгляд. Как только мальчик с отцом прошли мимо, вновь, как это уже сегодня было, почувствовался запах цветов – аромат альпийских гвоздик. Он раздаётся прямо в носовой полости. Этот запах промелькнул так быстро, как вспышка света при фотографировании, но оставил непреходящие впечатления: отчётливое ощущение чьего-то присутствия такого близкого и родного, какое-то пространство. Алла продолжает смотреть на удаляющегося мальчика, который уже у ограждения клиники. И тут он оборачивается. В его взгляде внезапно обнаруживается нечто невероятно знакомое, кажется, уже не одну тысячу лет. Он смотрит так, будто бесконечно узнаёт Аллу и вопрошает: «Неужели не узнаешь?» Мальчик просит отца, чтобы тот подержал мороженое. Освободив обе руки, малыш оборачивается к Алле, приподнимает кисти кверху и по воздуху указательными пальцами чертит форму сердца. Улыбается. Затем поворачивается к отцу, берёт его за руку, возвращает себе мороженое.

Отец и сын исчезли за калиткой. Алла хотела узнать, что это было уже второй раз за сегодня. Но кто бы ей это объяснил? Для матери трёхлетнего ребёнка или отца семилетнего мальчика ничего особенного не произошло: их дети просто выражают симпатию к ней. Алла в странном состоянии. Она ещё никогда не ощущала подобное.

Уже прошло три месяца с тех пор, как Алла хотела лишиться жизни. Тогда ей казалось, что путь, отмерив 28 лет, зашёл в тупик. Сейчас она в поезде, что съедает километры железной дороги, оставляя прошлое в виде плоской невидимой полосы на блестящей поверхности рельс. Алла стоит в коридоре вагона и смотрит в окно, о чём-то мечтает.

Вдруг в плавно обтекаемые раздумья врезается острая, как заноза, мысль: Алла вспомнила, зачем она в этом поезде. Она выполняет задание, вернее пророчество, «бога» Сахиля. В общем, занялась опасным и прибыльным делом. Она провозит марихуану в Грецию. А если поймают? На этот вопрос Сахиль ответил в манере, как это не удивительно в данной ситуации, присущей вершителю судеб: «Если тебя поймают, я снесу любые стены, нейтрализую охрану, построю для тебя специально линию метрополитена, что вывезет тебя на волю. Если это не поможет, завяжу третью мировую между странами… и под шумок выведу тебя…»

Алле не по себе от того, куда втянул её Сахиль. Но то, что она делала… абсурдно звучит, но… Алла провозила наркотики, чтобы уберечь человеческие жизни: этим самым она спасала потенциальных пассий Константина от винтовки Сахиля. Ей нужно было быстрее стать в анатомическом смысле женщиной, чтобы закончить это безумие. Пророчество Сахиля должно было сбыться.

Ещё одна особенность поездки. Сахиль буквально умолял Аллу не выдавать свою женственность. Никто не должен был догадаться, что Аслан (по паспорту) – трансгендер.

Для того чтобы Алла не выдала себя, Сахиль неделю до поездки учил её мужской походке, брутальному разговору и жестам; пытался отучить от женских телодвижений. Он понимал, что это очень сложно, ведь Алла ежесекундно должна была контролировать своё поведение, вырывавшееся из глубин её женского подсознания.

Поезд остановился на небольшой станции на непродолжительное время. В вагоне пахнет пирожками, огурцами, картошкой… Обычное дело для «поездатых» поездов. Но вдруг в противовес привычному вагонному запаху ярким контрастным пятном зажигается вспышка цветочной обонятельной палитры. Пахнет горным колокольчиком. Так тонко и свежо может раздаваться только утро в лучах Солнца, едва поднявшегося над горными вершинами. Алла знает, что этот запах ощущается только ею одной. Это словно персональный сигнал для неё. Странные ощущения вновь… чьё-то присутствие рядом, причём обращённое к ней. Алла смотрит на перрон станции. Народ суетится: поезд скоро отъедет. Вдруг в поле её зрения застревает взгляд подростка лет двенадцати с виду. Он смотрит на неё очень многозначительно. Такой знакомый взгляд… Неужели дежавю опять? Подросток поднимает руки и указательными пальцами чертит сердце в воздухе, широко улыбаясь Алле. Она же покачнулась от удивления. Плотно держась за поручни, уже отклоняется корпусом в сторону выхода, чтобы выйти на перрон и спросить у мальчика, для чего он это показал ей… но поезд плавно трогается…