И тут на автобусной остановке меня окружают девочки DREAM Team. Я уже не такая счастливая, какой была две секунды назад. Смотрю на них. Интересно, что им теперь нужно.

– Значит, ты увлеклась Ларсом из девятого, Ода? Вернее сказать, Бэмби? – спрашивает Дина. (Не желаю обсуждать прозвище «Бэмби»! И вот опять эти приставания насчет Ларса!!! Что творится с людьми?)

– Нет. Я уже сказала! – раздраженно отвечаю я.

– Ты уверена? – спрашивает Рикке.

– Да, – говорю я и хочу закатить глаза к небу, но не закатываю.

– Ты не втрескалась в него? – спрашивает Марианна.

– НЕТ! – говорю я снова, как можно быстрее и громче.

– Почему же ты разговариваешь с ним все время? – спрашивает Рикке.

– Я с ним не разговариваю, – в ужасе говорю я. (Что еще за БРЕД?)

– Почему же он тебя называет «беби»? – подозрительно спрашивает Марианна.

– И Бэмби? – добавляет Элизабет.

– Этого я не знаю! – зло отвечаю я. Очень противно слушать всякую болтовню.

Интересно, почему они все время думают об этом болване? Если надо, пусть спросят его самого. Или им делать нечего?

К счастью, подходит автобус. Наконец-то я могу ехать домой!

Из всех девочек DREAM Team только Рикке и Агнес едут в этом автобусе. Я надеюсь, что они сядут не рядом со мной. (К счастью, так и случается, они садятся рядом со знакомыми парнями из девятого и десятого.)

Кстати, Агнес и Элизабет так и не сказали мне, придут ли сегодня вечером, но у меня нет желания лишний раз их спрашивать. Я искренне надеюсь, что они давно забыли про мой день рождения. Надеюсь, они не придут.

Уже почти без четверти шесть! Папа делает тесто для пиццы. Мы с Хелле надули воздушные шары, накрыли стол, украсили его и сделали все остальное, а дел было много. Мы положили вкусняшки (попкорн с сыром, чипсы, сладости) и разложили по тарелкам то, с чем потом можно будет приготовить пиццу: сыр, помидоры, оливки, кусочки ананасов, ветчину, пепперони, мясной фарш, лук, кукурузу, всякую всячину – на выбор, чтобы каждый ел то, что ему нравится. (Пирожки, булочки и печенье папа испек, когда мы были в школе.)

Ой! Подумать только, пятница уже наступила!!!

Все девочки сказали, что придут, кроме Агнес и Элизабет, как я говорила. (Они сказали «может быть»; что же, поживем – увидим.)

– Мама, – начинаю я и строго смотрю на нее.

– Да, Одадевочкамоя? – откликается мама.

– Когда они придут, – продолжаю я, – пожалуйста, не называй меня «Одадевочкамоя».

– Почему, Одадевочкамоя? – спрашивает мама.

– Мама! – почти кричу я. (Не зло, но надо быть немножко строгой.)

– О’кей, о’кей, о’кей, – соглашается мама, улыбается и целует меня в голову.

– И не целуй меня в голову! – продолжаю я, пытаясь увернуться.

– Ну хорошо, – говорит, смеясь, мама.

– И еще! – добавляю я, со строгим видом поднимая указательный палец. (Мама с улыбкой смотрит на меня, ожидая, что я скажу.) – Когда они придут, НЕ ГОВОРИ: «Привет, я мама Оды!» Хорошо?

– Но ведь это так и есть, – удивляется мама.

– Они и без этого знают, что ты моя мама, – продолжаю я почти сердито. (Но только почти.)

– М-м-м, – произносит мама; я знаю, она тянет намеренно.

– Мама! – кричу я. – Обещаешь?

– Да-да, Одадевочкамоя, обещаю, – говорит она.

С ней никогда не знаешь, как выйдет. Порой мне кажется, что она специально конфузит меня перед посторонними. Как будто получает удовольствие от того, что ее дочь смутилась. Это очень жестоко. По-настоящему причиняет боль. Мне это не нравится.

– Идут! – вдруг кричит Эрле.

– Идут! – тут же кричит Петер, словно он не Петер, а эхо.

Я забыла рассказать. Эрле и Петер тоже здесь… Они помогали надувать шары и украшать стол. (При этом у них лопнувших шаров было больше, чем надутых. И они непрерывно совали ручонки в тарелки с вкусняшками!) И хотя мне это кажется ужасным, папа и мама говорят, что Эрле должна быть здесь в мой день рождения, потому что она моя сестра. (А ведь я не была здесь в ее день рождения! Потому что была у Хелле! И я не понимаю, почему они сейчас не у Петера дома?) Петер тоже здесь; папа и мама говорят, что они, если хотят, должны быть здесь. И это как бы нормально.

О, великий фараон! Тринадцать лет исполнилось мне, почему я обязана терпеть в моей компании свою младшую сестру и ее маленького друга? Хотя даже не приглашала их?!! Понятно, они так хотят… И даже принарядились (!), как будто я пригласила ЭТИХ МАЛЫШЕЙ на свой день рождения! НЕ ПОНИМАЮ, почему мама и папа не могут понять, что так делать некрасиво…

Шесть часов. Девочки начинают приходить, по одной, иногда парочками. Многих привозят на машинах родители, некоторые приезжают сами на автобусе.

– Добро пожаловать! Заходите! – громко, наперебой кричат Эрле и Петер. Они встали у дверей и встречают моих гостей.

Подчеркиваю, что они сами выбежали туда прежде, чем я успела вмешаться! И теперь все, конечно, подумают, будто я попросила их торжественно принимать гостей. Хорошее дело! (Последнее я говорю с иронией.)

В десять минут седьмого собрались все девочки. Кроме Агнес и Элизабет.

– Какие у тебя милые брат и сестра, – говорит Хелена.

– Эрле – моя сестра, – говорю я, показывая на Эрле. – А Петер – ее лучший друг. Сосед.

– Вот как, – говорит Хелена.

Я пробую взглядом показать ей и другим, что считаю Эрле и Петера малышами. И девочки улыбаются. Не похоже, чтобы это было для них важно. (Какое счастье.)

– А вот еще двое! – кричат хором Эрле и Петер. (Они встали на стулья и смотрят в кухонное окно.)

Потом спрыгивают со стульев и бегут к дверям встречать гостей.

Пришли Агнес и Элизабет.

– Добро пожаловать, дамы! – кричат хором Эрле и Петер. Все слышат и смеются над забавной парой малышей.

Я выхожу в коридор.

– Привет! – улыбаясь, говорю я Агнес и Элизабет. (Раз уж они пришли, будем получать максимально возможное удовольствие.)

– Привет! – говорят они, каждая протягивает мне свой подарок, потом снимает куртку и разувается.

– Большое спасибо! – говорю я.

Эрле и Петер принимают у них куртки, чтобы повесить. Но на плечиках множество курток, которые тут же падают на пол. Эрле и Петер вешают их снова. Агнес и Элизабет, приподняв брови, смотрят на них с этаким намеком на улыбку. Если ты понимаешь, о чем я говорю.

– Как мило! – говорит Элизабет.

Девочки DREAM Team очень часто говорят «как мило». В общем, у них так принято. Но может быть, на этот раз они действительно думают, что это мило.

– Пошли, – говорю я и веду их в комнату.

– Все пришли? – спрашивает мама, и я киваю.

Я хотела бы, чтобы она ушла, но она этого явно не хочет. Стоит, улыбаясь, передо мной и всеми гостями. Я так и напряглась (!), и сразу начинается то, чего я боялась…

– Я приветствую вас всех, – сложив ладошки, говорит мама.

Чрезвычайно неприятно. Я пытаюсь смотреть на нее злым взглядом, чтобы она поняла, что надо остановиться. Но мама не смотрит на меня. Или специально игнорирует мой взгляд. Я готова провалиться сквозь землю. Как неприятно, когда говорят такое! Но тут… все становится ГОРАЗДО хуже. Оказывается, мама сказала не все…

– Ода предупредила меня, что я не должна этого говорить, – продолжает мама и ненатурально смеется. – Так вот, я – мама Оды.