— «Можно и так сказать. Сейчас я унесу их» — неловко ответила я и стала аккуратно собирать лепестки с его кровати, после чего унесла их в комнату и положила в тумбочку. Вернувшись обратно, я увидела, что он устроился удобнее и открыл самую первую страницу. Увидев меня, он отложил книгу в сторону и сказал:

— «Пожалуй, я начну читать! Что-то пока не особо хочется спать. Можешь оставить поднос здесь, я еще не выпил таблетки и сок».

— «Как скажете. Тогда я пойду к себе в комнату, доброй ночи. Сегодня слегка закрою дверь, но если что я рядом!» — ответила я.

Перед моим уходом он окликнул меня: — «Варя…». Обернувшись, я впервые увидела этот взгляд, который не хотел меня отпускать. В тот момент во мне словно что-то щелкнуло…словно искорка надежды только что зажглась во мне.

— «Скажи, а мне больше не будет также плохо, как и вчера?» — спросил он, а по его глазам было видно, что это был и вовсе не тот вопрос, о котором он хотел спросить. Тогда улыбка пропала с моего лица, теплый румянец тут же исчез с моих щек, мне почему-то стало холодно и обидно от того, что я не смогу быть для него кем-то еще, кроме обычной прислуги.

— «Обычно температура держится день, или два, но судя по вашему состоянию все будет хорошо. Еще раз спокойной ночи» — сухо ответила я и тут же закрыла дверь.

Приняв душ, я медленно побрела в свою комнату, где села на кровать и стала думать о том, что же будет дальше. Какое-то время назад я ответила ему, что никогда не испытывала чувств к человеку, однако к нему я начинала что-то испытывать. Мне было крайне тяжело, я стала перебирать складки на своей пижаме, теребить пуговицы и все почему? Потому что я желала кому-то высказаться. Подскочив с кровати, я стала искать в тумбочке чистую тетрадь, которую привезла сюда по приезду.

— «Раз уж не получается сказать кому-то о том, что накипело, придется писать» — тихо прошептала я, потом достала из сумки ручку и начала писать:

«16 Августа. Казалось, что я была здесь не так уж и долго, однако уже успела потерять счет дням. Как же я тебя ненавидела поначалу. Ты вел себя ужасно, все время обижал меня, говорил гадости, а теперь. Возможно теперь для мне все это казалось мелочами, потому что я узнала тебя. То, что ты сказал мне сегодня было не про тебя. Ты не холоден, тебя можно растопить, я уверена. Я знаю, что ты обжегся, но ты умеешь чувствовать, любить, только зачем скрываешь все это за сотнями масок?! В первые дни мне хотелось бежать как можно дальше от тебя, этого дома, а теперь я не представляю, что было бы в моей жизни, если бы я все-таки ушла. Может я схожу с ума, раз уж пишу все это здесь, изливаю душу на обычной тетради в клетку, но другого выбора у меня нет. Я чувствовала, что ты хотел мне что-то сказать этим вечером. Хах… а потом ты умело надел свою маску безразличия и наверное в тысячный раз оттолкнул меня. Ну что же, мне не привыкать».

Закончив последнюю фразу, я поставила жирную точку и положила тетрадь под подушку. Как жаль, что завтра в ней я не увижу ответа.

Следующие несколько дней в доме царило спокойствие, Вадим Александрович выполнял все мои просьбы, поэтому с каждым разом ему становилось лучше. Теперь я точно была на сто процентов в себе уверена — он определенно нравился мне, а за эти дни, что я провела рядом с ним, убедилась в этом еще больше. Каждый раз приходя в свою комнату, я открывала тетрадь, в которой писала несколько дней назад и понимала, что так не может продолжаться. Как долго мне еще придется зажимать свои чувства или делать вид, что мне все равно?!

Обычным субботним вечером я как и обычно приготовила ужин, теперь Вадим Александрович передвигался по дому без труда, поэтому мог самостоятельно спускаться к столу. Сегодня он спустился в гостиную довольно в приподнятом настроении, пошутил перед ужином на счет того, что почти привык к моим ухаживаниям и хотел бы остаться дома еще на недельку. Теперь он почти выздоровел, лишь сухой кашель все еще мучал его по ночам, тогда я подскакивала с кровати и бежала к нему, чтобы дать ему микстуру от кашля. Все это напоминало мне детство, когда-то отец также подрывался с постели и мчался ко мне в комнату, чтобы напоить сиропом солодки. Вадим Александрович был довольно взрослым мальчиком, однако порой все еще вел себя как ребенок и пытался отказываться от лекарств и молока с медом. За эти дни я как настоящая мама подарила ему ласку и заботу, чего он был лишен в последнее время. При всем своем непростом и сложном характере, он старался держаться молодцом и порой сдерживал свои плохие мысли при себе, стараясь не нагрубить мне, а напротив поблагодарить за помощь. После ужина он тихо пробрался на кухню и занял свое почетное место, где наблюдал за тем как я мою посуду.

— «Не спится?» — спросила я, вытирая тарелку.

— «Когда и как ты услышала, что я вошел?» — удивленно спросил он.

— «Вы тяжело дышите из-за кашля и шмыгаете носом…сейчас сделаю вам чай с малиной» — ответила я и подошла к холодильнику, чтобы взять баночку с малиновым вареньем. Тогда он подошел ко мне, а после нежно взял за руку и произнес:

— «Спасибо за все, Варя. Ты замечательная девушка…» — сказав эти слова, он поцеловал мою руку, а затем аккуратно ее отпустил.

— «Ну что вы, не за что. Разве я бы бросила вас в таком положении!» — ответила я и тут же раскраснелась.

— «Думаю, что нет. Просто порой я и сам себя не выношу…не понимаю как ты терпишь меня все это время».

— «Просто вы очень одинокий, Вадим Александрович, вот и все. Иногда мы вымещаем свою злость только из-за этого».

— «Возможно ты права, но я все равно не понимаю как ты меня выносишь».

— «Вот, выпейте горячий чай. Как вы себя чувствуете?» — с сопереживанием спросила я.

— «Все хорошо, так что готов идти на работу хоть сейчас, но…».

— «Но что?».

— «Но я понял, что мне и здесь неплохо, поэтому без меня справятся еще пару дней! Я возьму чай к себе в комнату, доброй ночи!» — сказал он, а после пошел к себе, в этот вечер я больше не видела его. Вероятно, он лег спать сразу после того, как ушел из кухни, поэтому я не беспокоила его и сразу закончив с делами пришла в свою комнату, в которой была за эти дни всего пару раз.

Утром меня разбудил звонок отца, поначалу я была встревожена, однако глубоко выдохнув, все же взяла трубку.

— «Алло…» — тихо ответила я.

— «Ох, ты спишь. Прости, Варюшка! У тебя все хорошо?» — тревожно спросил отец.

— «Конечно, все в порядке, почему ты спрашиваешь, пап?».

— «Просто вчера ты весь день мне звонила, я места себе не находил…».

— «Ой, извини, я совсем забыла, было много работы. У меня правда все хорошо, не беспокойся!».

— «Фух, ну тогда я спокоен. Просто стало как-то беспокойно…».

— «Прости, больше не буду тебя так пугать. Который сейчас час?» — спросила я.

— «Почти половина восьмого, а что?».

— «Хм, странно, а будильник еще не прозвенел. Спасибо, что позвонил сам, иначе я бы снова закрутилась и не позвонила».

— «Я все понимаю. Как там твой хозяин? Выздоровел, или все также противится лечиться?».

— «Нет, мне удалось его утихомирить, так что он строго выполняет все мои просьбы и почти выздоровел».

— «Ты у меня молодец. Только не забывай беречь себя! Ну ладно, пойду прогуляюсь, погода с утра так и манит выйти во двор!».

— «Удачи, пап. Я еще позвоню тебе, только скорее всего вечером. Целую» — сказала я, а после положила трубку, потянулась и живо поднялась с постели.

Вадим Александрович был уже в гостиной, он читал мою книгу и пил чай с лимоном, запах которого я почувствовала еще на лестнице.

— «Доброе утро!» — воскликнул он.

— «Доброе! Вы давно проснулись?» — спросила я.

— «Да нет, минут десять назад. Кое-как сделал себе чай, на кухне столько всего! Теперь еще больше удивляюсь как ты все успеваешь, там ведь столько шкафчиков, ничего невозможно найти!».