—Три ключа поворачивают колесо водяной мельницы, поток тьмы создает волну!

Поток энергии повалил обоих стрелков на землю. Похоже в этот момент всех троих выживших стражников посетила та же самая мысль, что минутой ранее возникла у Хасана:

«Если мы не завалим этого мага, то мы покойники».

Мечник оттолкнул Старика и бросился к Хасану, пращник поспешил товарищу на помощь, размахивая невесть откуда появившейся дубинкой, а арбалетчик нацелил на чародея свое оружие.

«Ну вот, теперь вы все трое внутри круга».

— «Три ключа дважды поворачивают колесо водяной мельницы, поток тьмы создает волну! Поток тьмы создает волну! - повторил Хасан еще раз, создавая таким образом две Волны Тени, которые, одна за другой, поразили его противников, опрокидывая их на землю и ломая им все кости. Вкус победы был столь сладок, что молодой маг почти не почувствовал боли от арбалетного болта, вонзившегося ему в плечо.

***

Очнулся он от того, что кто-то укусил его за палец.

— Ти-Ла-Ту… - сонно пробормотал Хасан. - А я-то думал, чего это тебя не видно. Как у вас все прошло?

Мышь начала стремительно пищать, размахивая крыльями.

— Что? Киик убит? Тот, кто его убил, сидит возле дерева и жует соломинку? Веди меня туда! - воскликнул чародей, окончательно приходя в себя, поднимаясь на ноги и делая Мардоку знак следовать за ним.

Если он и ожидал вначале, что увидит огромного великана с огненным мечом, то лишь до тех пор пока не обдумал как следует ситуацию. Он с самого начала предполагал, что отвлекающий маневр будет наиболее рискованной частью всего плана, так что кончина Киика печалила его куда менее, чем радовал тот факт, что остальные трое возвратились невредимыми. В самом деле, Киика мог запросто пристрелить какой-нибудь толстопузый ополченец, который на настоящее поле боя даже явиться в итоге побоялся. Хасан мысленно пообещал себе, что если все действительно так, то он сделает из труса замену погибшему упырю. Как раз в тот момент, когда он пришел к такому решению, писк старой мыши возвестил, что они на месте.

Вместо толстопузого ополченца возле дерева сидел сухой морщинистый старик в пастушьей одежде.

— Ты точно ничего не путаешь, Ти-Ла-Ту? - с удивлением спросил Хасан.

Мышь начала пищать объяснения.

— Кто? Этот дед? Великий колдун? Попал в летящего мыша, метнув деревянный посох? Да ладно тебе, Ти-Ла-Ту. Этому старику осталось меньше, чем тебе. Через год-другой сам помрет.

Старик услышал, что говорят о нем, и поднял глаза.

— Ты, значит, у нас некромант? Убей меня поскорее. Не хочу на старость лет видеть, что ты сделаешь с моими внуками.

— У тебя нет внуков, старик. А если бы были, они были бы здесь, чтобы защитить тебя от меня.

— Много ты понимаешь… Когда живешь столько, сколько я, уже не делаешь разницы между своими и чужими внуками.

— Уходи, старик. Мне неведом ни один вид нежити, который мог бы получиться из твоего тела. В тебе даже вампирам пить нечего. Уходи, залезь в какую-нибудь дыру и, может быть, ты сможешь спокойно дожить отпущенный тебе срок, умерев раньше, чем лорд Ксан заполнит своими полчищами весь мир.

Старик мрачно посмотрел на него и произнес:

— Поверь, не ему предстоит заполнить этот мир своими полчищами. Раз ты так хочешь, то я уйду… Покамест. Но не забывай, что и ты ходишь под Всевидящими Очами.

С этими словами старый пастух поднялся и заковылял прочь. Хасан задумался, что же старик имел в виду, но его оторвал от размышлений знакомый ехидный голос, от которого у него всегда шли мурашки по спине.

— Ай-яй-яй, Хасан, какое безобразие! - сказала Церцея Змея.

«Вот уж змея, так змея, подкралась-то незаметно, - раздосадовано подумал Хасан, косясь на Мардока. - А ты чего встал, как столб костяной? Я тебя для того и взял, чтобы вот такие стервы ко мне не пробирались.»

Разумеется, чтобы сказать нечто подобное вслух, требовалось иметь запасную голову, причем, желательно спрятанную где-нибудь в неприступном волшебном замке, висящем в воздухе на высоте десяти миль и охраняемом драконами.

— Разве ты забыл Первое Правило Чернокнижника? - продолжала подтрунивать Церцея. - У темного мага не должно быть живых врагов.

Она положила руку на эфес своего изогнутого клинка и сделала шаг вперед, но рука Хасана легла ей на плечо.

— Вот именно поэтому ты оставишь старика в покое и ничегошеньки не расскажешь лорду Ксану об этом инциденте, - произнес чародей.

Девушка оценивающе взглянула на него и постучала пальцем по эфесу. А затем, скорчив гримасу, посмотрела через плечо, туда, где Мардок целился в нее из своего лука с расстояния чуть больше трех шагов.

— Я похожа на мишень для тренировки новобранцев? - поинтересовалась она голосом, не имеющим ничего общего с ее обычным писклявым голосочком. Сейчас у нее был голос капитана городской стражи, сообщающего: «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас».

Толстый древесный корень неслышно поднялся из земли и оплелся вокруг правой ноги Церцеи.

— Разве ты забыла Первое Правило поведения за обедом? - поинтересовался Хасан. - Не откусывай кусок, который не сможешь проглотить.

После этих слов лицо чернокнижницы внезапно расплылось в ее обычной улыбке.

— Ай да Мальчик-с-Пальчик! Вот уж не ожидала от тебя такого, - сказала она своим обычным издевательским голосом. - Пожалуй, я не буду с тобой ссориться. Кто знает, вдруг ты когда-нибудь станешь Властелином Мира. Если такое случится, не забудь, пожалуйста, что ты должен мне одну человеческую жизнь.

С этими словами она легким движением выдернула ногу из древесного захвата и пошла прочь.

***

В течение следующих двух дней отряды армии нежити пересекали Длинный Мост и занимали позиции на северном берегу реки. За это время Хасан вылечил руку (пришлось еще полчаса выслушивать насмешки Змеи по поводу «Мальчика-с-Пальчик, который сломал пальчик», но других лекарей в окружении Мал Ксана в любом случае не было) и прошел под руководством Никодеона курс тренировок по улучшению глазомера (повезло еще, что в тот раз волной задело сержанта, а не кого-нибудь более хилого). На самом деле, изначально Хасан планировал тренироваться самостоятельно по три часа в день, но заставший его за этим занятием Никодеон с усмешкой сообщил, что в Академии детей не учат элементарным вещам и что в разное время суток расстояние между одними и теми же точками воспринимается человеком по-разному. В итоге, три часа тренировок превратились в три часа утром, три часа днем, три часа вечером и три часа ночью. Хасан даже обрадовался, когда, на третий день после захвата сторожевых башен, Мал Ксан отдал приказ о переходе в наступление.

Лич решил, что несколько тысяч ходячих мертвецов все равно не останутся незамеченными в столь густонаселенном регионе, как Центральный Веснот, а значит и смысла скрываться больше не было. Первой целью нежити должен был стать город Аефенхолд, находившийся в полудне пути на северо-запад от переправы. Именно оттуда присылали воинов для охраны Длинного Моста и именно туда скорее всего уже доложили о нашествии нежити разбежавшиеся местные жители. Операция по быстрому захвату моста базировалась на предположении, что с момента, когда первый скелет или упырь будет замечен в окрестностях переправы и до момента, когда из Аефенхолда прибудут значительные силы противника, пройдут сутки. Правая рука Мал Ксана, Зения, составила почти гениальный график движения отрядов через мост с тем, чтобы в первые сутки вывести на новые позиции как можно больше тяжеловооруженной пехоты. Тот факт, что прошло уже три дня, а неприятельских войск замечено не было, заставлял лича и его помощников беспокоиться. Хотелось надеяться, что начальник гарнизона просто побоялся взять на себя ответственность и направил в Велдин гонца за инструкциями, но привычки человека, почти полвека скрывавшегося от закона, говорили Мал Ксану, что это ловушка. Любой командир, хоть немного не чуждый авантюризму, попытался бы обрушиться на неукрепленные позиции нежити и сбросить их в реку раньше, чем основные части мертвецкой армии завершат переправу. С другой стороны, если в районе Аефенхолда оказалось больше веснотских сил, чем предполагал лич, Королевская Армия могла просто дождаться, когда нежить перейдет в наступление, с тем, чтобы сильным отрядом зайти в тыл и взять неприятеля в кольцо. К концу второго дня Мал Ксан начал помышлять о проведении провокации, переходящей в разведку боем, и, не без содействия Мелипсихоны, пришел к выводу, что поручить это дело следует наиболее талантливому из молодых чернокнижников — Хасану. Впрочем, поскольку цель операции состояла в выяснении возможностей и намерений противника, а не в избавлении от чрезмерно проворных учеников, лич вызвал к себе еще одного из своих помощников.