— Но жизнь-то у вас осталась, - напомнила Алора.
— Ну мы же не некроманты… Благословение Света — скорее чудо, чем точное заклинание. Оно дает нам время, чтобы подготовится, но ни один инквизитор не прожил после отречения дольше двух лет. Просто в один прекрасный день мы ложимся спать и больше не просыпаемся.
— И вы согласились на это ради возможности выстрелить из Ока Селлы?
— Иногда инквизитор сам принимает решение об отставке, а иногда высшие силы делают это за него… - произнес Овадд. - Мое время истекло. С самого начала как член инквизиции я хотел лишь завершить исследование, которое не закончил при жизни — создание Ока Селлы. О, вы наверное думаете, что я маньяк, мечтающий создать оружие, которое убьет кучу народа, но у Ока есть и мирные методы применения. Системы мгновенной дальней связи, управление климатом, магические светильники на улицах…
— Если такова была ваша цель, то почему вы так настаиваете на использовании Ока в качестве оружия? - уточнила верховный легат.
— Потому что это была моя миссия в качестве инквизитора. Мне дали возможность завершить работу с тем, чтобы мое изобретение послужило Инквизиции. В день, когда Око было готово, произошло чудо — рыцарь, смертельно раненый в сражении при Абезе, восстал из мертвых. Я сразу понял, что это знак, и отрекся — и мои силы перешли к тому юноше, так что я, очевидно, угадал верно. Как правильно отметил ваш друг Аврелий, посох Суллы даст энергию лишь на один выстрел, а затем ему потребуются годы на перезарядку. После того, как оружие будет использовано, я встрою Око Селлы в созданную мной систему контроля климата и смогу спокойно умереть — вот как работает Благословение Света. Мы исполняем миссию Инквизиции и достигаем своей собственной цели, а затем умираем.
— А если до того? - спросила Алора. - Инквизитор может умереть до того, как сам отречется?
— Я о таком не слышал, - покачал головой Овадд. - Не думаю, что это возможно… Благословение Света однажды уже вернуло нас к жизни, исцелило раны и болезни, сделало разлагающиеся тела снова живыми… так что может помешать сделать это снова? До тех пор, пока избранный остается достойным, Благословение будет возвращаться к нему снова и снова… Но допустим, что это почему-то станет невозможным. Сегодня погибли уже десятки достойных паладинов — любой из них может быть избран новым инквизитором в замен павшего. Заметьте, Благословение могло бы давать нам любые силы — хождение по воде, левитацию, телекинез — но вместо этого оно дает те, которые требуют минимум времени для освоения. Состав Инквизиции можно полностью заменить за одни сутки, и новый состав будет могущественнее старого — если у Благословения будут достойные кандидаты для выбора. Сегодня они определенно есть… тот же сэр Аврелий.
— А что он? - с оживлением поинтересовалась женщина.
— Как вы думаете, почему при всех его объективных недостатках, мы позволили ему стать членом Конклава? Все дело в том, что он сильнее, чем любой из членов Конклава.
— Не может быть! Я уверена, что сэр Эллеан сильнее, а сэр Лабрин — он же и вовсе Однорукий Паладин, живая легенда…
— Ни они, ни какой-либо еще паладин в истории, - отозвался бывший инквизитор. - Инквизиция ведет учет способностей всех членов Ордена со дня его основания, включая те, что так и остались нераскрытыми. Аврелий Голдшой имел наивысший потенциал среди всех наших рекрутов и, что более важно, он уже достиг пика своих возможностей. Эта сила не так бросается в глаза, потому что он плох в магии и почти не пользуется своим священным клинком — когда дело доходит до борьбы с нечистью, более слабые паладины выигрышно смотрятся на его фоне. Все становится на свои места, если выпустить против него дракона или батальон эльфов. Его лень и ненадежность — серьезные недостатки для живого человека, но смерть, как правило, избавляет от них. Если Благословение Света когда-нибудь изберет сэра Аврелия, то его назначение Великим Инквизитором — вопрос времени.
— Если все так хорошо, то почему вы так уверены, что оружие вообще придется использовать? Судя по всему, что мы видели до сих пор, перевес на нашей стороне.
— Так и есть, - согласился Овадд. - И все же… я ведь почему-то еще жив. Это не может быть просто так. Что-то должно произойти…
***
Белые хлопья выгоревшего пепла осели на землю. Среди пустого белоснежного поля возвышались две фигуры — Вакилла, чей пепельный щит гарантировал непреодолимую защиту от любого пламени, и одинокий паладин. Все пламя ада причинило бы Аврелию не больше вреда, чем огненная атака Караксара — лишь командорские доспехи были теперь угольно-черными.
Полыхнуло зеленое пламя и рядом с ведьмой появился Мал Хакар — разрушительная сила магии пепла была настолько велика, что шутить с ней стало опасно даже для Повелителя Тьмы, потому он предпочитал пережидать наиболее мощные атаки своей королевы в другом измерении.
— Ого, - произнес лич, озираясь. - Итак, мы в очередной раз не смогли обнаружить предельную область поражения Облака Пепла. Здесь не меньше семи квадратных миль. Это полный успех!
— Я бы так не сказала… - отозвалась ведьма, не отрывая глаз от выжившего паладина.
— Даже пять-десять выживших были ожидаемым результатом, а тут всего один — значит заклинание успешно справилось с Магическими Щитами, которыми пользуются почти все паладины, - Мал Хакар потрепал по голове недовольную Вакиллу. - Восстанавливай силы — возможно придется повторить. А с этим я разберусь.
Он двинулся навстречу к паладину, переходя из телесной формы в костяную.
— Здравствуйте, сэр. Судя по тому, что я не вижу у вас Небесного Щита и Копья Справедливости, вы — не гроссмейстер Эллеан…
— Простите за разочарование, - отозвался паладин. - Аврелий Голдшой.
— Разве это разочарование? - покачал головой лич. - Мы все весьма наслышаны о вас — вы ведь были близки к тому, чтобы поймать лорда Ксана пять или шесть назад. Вы даже сражались с ним и выжили.
— У нас тогда вышла ничья — я не позволил ему убить себя, но и сам не преуспел. Этим я позволил ему устроить вторжение в Веснот и обучить вас. Больше такое не повторится — вас я намерен убить даже ценой своей жизни.
— Вы дешевите, командор, - усмехнулся Мал Хакар. - Боюсь, если вы убьете меня, моя супруга заберет в уплату не только вашу жизнь, но и жизни девяноста процентов участников этого сражения. Вы уже могли убедиться в ее силе.
— Вероятно вы правы, - кивнул Аврелий. - Но скольких бы она не убивала, она — не Темный Властелин. Этот титул принадлежит только вам — и именно поэтому вы должны умереть — ради блага двух с половиной миллионов жителей Веснота. Жизни двух тысяч паладинов… да даже двадцати тысяч — не слишком большая цена.
— И скольким из этих двух с половиной миллионов мы угрожаем? В моей армии сорок тысяч воинов… было сегодня утром. Допустим, я позову Са’оре и она согласится мне помочь — будет восемьдесят тысяч. Сколько ваших соотечественников мы сможем перебить при всем желании? И сколько ваших соотечественников смогут перебить сами ваши соотечественники, численность которых, как вы правильно сказали, два с половиной миллиона? Вы не хуже меня знаете, что Веснот стоит на пороге гражданской войны — войны, в которой будет намного больше погибших, чем двадцать тысяч. Только страх перед внешним врагом может заставить лордов сплотится вокруг королевы, а крестьян — видеть в лордах своих защитников, а не врагов. Я — злой волшебник, разрушитель деревень, некромант, лич, да еще и женат на ведьме. Иными словами, я — враг всего рода человеческого, и со мной бесполезно вести переговоры. Как по мне — благо жителей Веснота в том, чтобы я жил как можно дольше.
— Вы снова правы, - согласился паладин. - Люди действительно склонны к братоубийственным войнам. Но все это происходит, потому что каждый сражается за то, что считает правильным. А вы хотите, чтобы все молчали в тряпочку и дрожали от страха. Вы не несете людям мир — вы предлагаете им получить мир в обмен на их надежды на лучшее, и порядок — в обмен на справедливость. Только когда люди перестанут надеяться на лучшую жизнь, когда решат, что нет смысла искать правду — тогда они перестанут бороться. Как по мне, это ничем не лучше смерти — просто вместо физического уничтожения, вы убиваете их духовно.
