На протяжении четырнадцати лет Сар’ар служил в Золотом Листе под началом вице-командира Даллерна, который тоже был Слепым Охотником, так что призраку не составило труда понять, что эльфийский лучник пытается ввести его в заблуждение — эффективная стрельба вслепую по движущейся цели была невозможна лишь при помощи слуха и мысленной реконструкции поля боя. Она строилась на изучении безусловных рефлексов противника и предугадывании его движений, а Сар’ар, даже будучи призраком, оставался эльфийским мастером клинка традиционной школы, так что его повадки должны были быть хорошо знакомы кому-то вроде Слепого Охотника с двадцатилетним стажем. Третья стрела была направлена призраку в грудь, и лучник сразу же наложил на тетиву четвертую, чтобы выстрелить туда, куда Сар’ар отскочит при уклонении, так что рыцарь не стал уклоняться, а просто дематериализовался, пропустив снаряд сквозь себя. В это время Ломедия, вскочив на ноги, бегом бросилась прочь от призрака — к Са’оре. Прежде, чем Сар’ар последовал за ней, королева остановила его:
— Займись лучником, - крикнула она. - Я разберусь с блондиночками.
Она резко остановилась и присела, из-за чего Ревиэль столкнулась с ней, кувырком перелетела через нее и бухнулась на землю. В подбегавшую Ломедию некромантка направила Теневой Разрушитель. Сендра все еще лежала на земле, полностью поглощенная излечением нанесенной ей раны, так что защитить наездницу не могла. Учитывая скорость Ломедии, та, возможно, и смогла бы увернуться, но у привыкшей сражаться верхом эльфийки не был развит рефлекс отпрыгивания в сторону при приближении опасности — вместо этого она лишь пригнулась, как делала, когда укрывалась от стрел за шеей коня… и в итоге получила молниями по полной. Прежде, чем распростертые на земле воительницы смогли встать на ноги, Королева Мертвых снова начала убегать. Погоня продолжалась.
К тому моменту, как Сендра смогла залечить свою рану и вернутся в битву, Ломедия и Ревиэль были уже окончательно истощены погоней за постоянно отстреливающейся заклинаниями Са’оре. Сар’ар и Нил’Галиф неподвижно застыли друг напротив друга — каждый ожидал ошибки соперника.
— Элмэ ингэм (эльф. «Мы устали»), - честно сообщила Ревиэль.
— Теркен, - кивнул Аниор. Он ударил посохом по земле, и по всей поляне из-под земли стали появляться древесные корни. Са’оре подумала было, что это — улучшенная версия заклинания Пут, но корни не стали никого оплетать, а просто хитро переплелись на земле. Любой, кто попытался бы теперь пробежаться по поляне, непременно споткнулся бы и разбил себе нос.
«Так, ну нам ты конечно палки в колеса вставил, - подумала некромантка. - Но как вы сами-то теперь нападать будете?»
Ответ пришел мгновением позже — Ревиэль вдруг исчезла и появилась прямо за спиной у Са’оре и приготовилась взять ту в захват… лишь для того, чтобы получить Теневым Разрушителем в упор. С такого расстояния Сендра, разумеется, не успела защитить соратницу Магическим Щитом и мастер клинка растянулась на земле.
— Дурочка, - произнесла Са’оре, вонзая меч в ладонь правой руки Ревиэль и тем самым пригвождая ее к земле. - Когда дерешься с достойным противником, не пытаясь применить на нем один прием дважды.
Она уселась на распростертую эльфийку и, взявшись правой рукой за плечо воительницы, создала в левой разделочный нож, явно намереваясь отрезать Ревиэль руку. В то же мгновение Ломедия, Сендра и даже Аниор оказались рядом, занося оружие… но торчавший в руке Ревиэль костяной меч распался на тысячу мушек, которые закружились вокруг эльфов норовя залезть в нос и под веки. Са’оре ускользнула, а затем еще и создала Покров Тьмы, окончательно спутав все на поле боя.
— Ты можешь использовать заклинания через древесные корни, друид, - произнесла она из темноты. - Но ты должен был знать, что Мал Хакар тоже обладает похожей способностью — тебе не застать меня врасплох таким образом. Древесным порталом он, впрочем, не владеет, но такой ход нетрудно было предугадать.
— А ман сэ куэт’ос’сина? (эльф. «А как тебе это?») - прорычала Сендра. - Одог, паэ’а’канад, тафаэ’а’нел… Нинкуэ анар ми лунэ фаньярэ… Харана’а’энег, лебефаэ’а’нел, укуа… Фаньярэ на’нинкуэ, кемен на’карнэ… Толлуфаэ’а’канад, харан’а’тафаэ’а’энег, недер… Халья’анар, халья’исил, халья’элени… Нел, недер, паэ’а’недер… Рамба!
Красный барьер, окружавший поляну, исчез. Зато появился другой — огромный куб, светящий, словно солнце. Находясь внутри, смотреть можно было, разве что, себе под ноги… а помимо света, был еще и жар. Сар’ар выронил меч и согнулся пополам рыча от боли. Лучник немедленно всадил ему в грудь стрелу, затем вторую, третью… Покров Тьмы начал развеиваться, и эльфы увидели Са’оре — на нее Солнечный Барьер, видимо, действовал не так сильно: она просто стояла, прикрыв глаза рукой… но и этого было достаточно для атаки. Аниор телепортировал к ней Ломедию, Сендру, затем понемногу приходящую в себя Ревиэль и себя. Четверо эльфов схватили некромантку за руки и за ноги и…
— Сейчас! - крикнула Са’оре.
Сар’ар издал душераздирающий вопль и эльфы на мгновение замерли. К этому звуку можно было со временем привыкнуть, но на любое живое существо, услышавшие его впервые, он действовал безотказно. Всего секунда шока — но для кого-то вроде Сар’ара секунды было более чем достаточно. Он мгновенно оказался рядом с Нил’Галифом, и, вонзив латную перчатку ему в грудь, вырвал у эльфа сердце… А через мгновение вторая Са’оре, появившись из окончательно осевшего Покрова Тьмы, заставила рой костяных мушек вновь соединиться в меч и взмахнула им. Свет померк, Солнечный Барьер погас, и темно-красная волна обрушилась на четверых эльфов, сгрудившихся вокруг подделки — двойника Са’оре, созданного заклинанием Тени.
В лучах восходящего солнца на поляне стояли лишь Са’оре и Сар’ар.
— Ну чего ты на меня так уставился? - спросила королева. - Да, это был Клинок Тысячелетней Муки. А ты думал, ты один страдал тысячу лет?
— Думаете, мы достаточно потянули время? - поинтересовался призрак вместо ответа.
— Если нет, я не виновата, - отозвалась Са’оре. - Мы тут больше часа круги нарезали — если они за это время не смогли троих эльфов отловить, то пусть теперь сами разбираются.
***
Церцея сидела, прислонившись к сосне, и наблюдала за предвестниками. Теперь не было нужды гадать, как эльфийский полководец распорядился своими силами — двести конников выстроились клином на Лиственном поле напротив позиций Первой сотни. Над верхушками деревьев засияли первые лучи солнца и можно было видеть, как блестят золотые доспехи Предвестников Зноя и серебряные — Предвестников Снегопада.
Змея вздохнула. Несмотря на то, что суммарное количество сражавшихся у Корон’Нере было в девять раз больше числа предвестников и скелетов Первой Сотни, исход сегодняшнего дня должна была решить именно эта битва — вторая битва при Магнолии, в которой Церцее предстояло командовать всеми силами нежити — честь, от которой она предпочла бы отказаться. У нее было сто шестьдесят пехотинцев против примерно того же количества всадников — самых лучших всадников северных земель. И чтобы достичь победы ей нужно было убить всех, в то время как врагу было достаточно лишь добиться, чтобы полсотни предвестников прорвались в лес, и тогда за каждого погибшего сегодня эльфа армия мертвых лишиться тридцатерых воинов. Скелетам следовало оцепить Линтанир так, чтобы не дать эльфам обойти их и при этом сохранить достаточную концентрацию сил, чтобы остановить предвестников, когда те начнут прорываться. При этом каждый предвестник даже без коня превосходил скелета в бою один на один, а верхом на коне стоил десятерых пехотинцев — и это не говоря о чудовищной способности предвестников повелевать погодой. Церцея Силверщилд понятия не имела, как ей решить такую задачку.
Но кроме нее — дочери графа, без вести пропавшей, авантюристки, ведьмы, беглой преступницы, — была и другая Церцея. Змея. Чудовище. Древнее божество охоты, требующее кровавых жертв. И эта Церцея знала ответ на вопрос — ответ, который был к тому же ее единственным побуждением, которое она сдерживала каждое мгновение своей жизни: «Просто убей их всех». Для этой Церцеи расклад сил в сражении был совершенно иным: предвестники были первоклассными воинами, но не были ровней ей — они не были чудовищами. Разумеется, множество охотников, собравшись вместе, могли одолеть даже чудовище, но белая змея была в представлении орков особым зверем: гостьей из мира духов, охота на которую является великой честью, но которая за право убить себя требует в жертву жизнь — и порой не одну. И сегодня Церцея собиралась насытиться жертвами вдоволь.
