«Той дарта’сина менег коронари, манен инье… - подумалось Сар’ару. - Синарэ инье, сэ, той — элмэ апалумэ лера.» (эльф. «Они тоже ждали всю эту тысячу лет… Сегодня я, она, они — мы все наконец будем свободны.»)
Он достиг вершины горы и вошел в каменную беседку. Тюрьма для Королевы Мертвых не предусматривала возможности посещения заключенной — у нее не было входа и гора Лайрея была создана прямо над ней. Чтобы войти в темницу нужно было либо прорыть подкоп или тоннель, либо уничтожить гору — последнее было легче всего сделать ударом сверху.
Сар’ар занес свой клинок. Он уже потратил свою возможность использования Клинка Тысячелетней Муки в этом тысячелетии — потратил, чтобы выбраться из под печати Кейтии, — но все равно ударил, не сомневаясь, готовый испытать тысячелетние страдания за один миг ради освобождения своей королевы. Огромная темно-красная волна энергии поднялась выше облаков и обрушилась на Лайрею. Раздался грохот — разрушалась кожа самой планеты. Говорили, будто дрожь земли, вызванную этим ударом, можно было ощущать даже в Прафине и у Гномьих Врат.
Гора раскололась надвое от верхушки до самого основания. Призрак, не раздумывая, нырнул в эту расселину и, после десятисекундного падения, оказался у входа в пещеру с низким потолком. Узкий проход вел куда-то вперед и вниз. Стоило Сар’ару ступить внутрь, как многочисленные костяные руки появились из стен и пола пещеры и потянулись к нему, будто приветствуя.
— Aiem hie, - сообщил им призрак. - Ve iztchi? (этерем. «Я пришел… Где она?»)
Руки вытянулись, указывая пальцами вглубь пещеры. Призрак двинулся вперед. Тоннель был не только узким, но и извилистым и местами ему приходилось пускать в ход кулаки, чтобы расширить проход — мечом он не смог бы здесь размахнутся при всем желании.
Вдруг, после очередного поворота, Сар’ар натолкнулся на Са’оре, которая поднималась по проходу ему навстречу. Она шла медленно, глядя в пол и опираясь на две костяные руки, которые появились из стен, чтобы помочь ей — все выглядело так, будто она двигалась на ощупь.
— Mai kvin? (этерем. «Моя королева?») - окликнул ее призрак.
Она подняла голову и посмотрела прямо на него. Ее лицо показалось Сар’ару очень бледным, но скорее всего, он просто давно ее не видел — разумеется, она не могла стать бледнее, как не могла и исхудать. Даже ее волосы были точно той же длины, как и когда Сар’ар видел ее в последний раз. Ее платье и остальная одежда, видимо, истлели за время тысячелетнего заключения, но в целом, пребывание в темнице, похоже, не повредило ей, хотя она и выглядела несколько растерянной.
— Sar’ar? - произнесла Са’оре. - Izit u? Ai dunot si enisin. (этерем. «Это ты? Я ничего не вижу.»)
— Votiz ron vizau? (этерем. «Что с вами?») - спросил призрак, протягивая девушке руку, в которую она немедленно вцепилась.
— Nosin atol… Bikoz aiem emotl, maiai kanot edapt tulaitin tchendz, sou ai bedli si indak. Bisaids, ai, eparentli, fokhot hau tuvolk… (этерем. «Ничего, так всегда бывает… Из-за того, что я бессмертная, мой глаз не может подстраиваться под изменение освящения, так что я плохо вижу в темноте. К тому же, я, похоже, слегка забыла, как нужно ходить…»)
Она сделала шаг вперед и наткнулась на Сар’ара, стоявшего в узком проходе прямо перед ней, ударившись лбом об его нагрудник.
— Pasidz iznarou sou vi kanot mis itchoze, - сообщил ей призрак. - Teik mai hend enfolou mi. (этерем. «Проход узкий, мы не сможем здесь разминуться… Держитесь за мою руку и идите следом за мной.»)
Он собирался повернутся, чтобы идти к выходу, но Са’оре обхватила руками его шею и прижалась к его груди.
— Sar’ar… - прошептала она. - U keim fomi… (этерем. «Ты пришел…»)
— I keim fozau… (этерем. «Я пришел…») - подтвердил призрак. В это мгновение он почувствовал, что воля, которая тысячу лет заставляла его идти вперед, к цели, иссякла. Он наклонился к Са’оре, обнял ее, и исчез, погрузившись внутрь ее тела. Две души, сплетшиеся воедино и разделенные на две части, одна из которых звалась личем, а другая — Илк’ха’йа’летом, вновь стали единым целым.
Тысячелетие мучений закончилось.
Примечания:
* Перевод эпиграфа с эльфийского языка:
“Пусть видели мы это
Но верить не могли:
Бессмертным даже не дано
Избегнуть злой судьбы.
Пылает Эленсирия!
Пал Финдэн светлый дом.
Сидит Тьмы Повелитель
На Троне Северном.”
========== Глава XVIII. Часть I. Три королевы ==========
Нас учили, что Мал Хакар был послан нам
в наказание за нашу гордыню, что он пришел,
как наводнение, как лесной пожар, и смел все на
своем пути, не встретив сопротивления. Однако
многочисленные свидетели тех событий поведали
мне, что на самом деле все было немного сложнее.
Король Дэлавин Перэльдар, «Повесть о страданиях и
подвигах эльфийского народа», 730 ГВ
— Его светлость Гроссмейстер Эллеан Аддраерсон и верховный легат Ордена Алора Смолгейт просят вашей аудиенции, моя королева, - сообщил лейтенант Кимир.
Юная королева недоуменно вскинула брови, но похоже гвардеец знал о причине неожиданного визита двух первых лиц Ордена Паладинов не больше, чем она.
— Ээ… хорошо, пусть войдут, - ответила Элисия, опомнившись. Получилось не очень по-королевски. — Я выгляжу, как идиотка, не правда ли? - понизив голос, обратилась она к капитану своей гвардии, стоявшему по правую руку от трона, в то время как лейтенант Кимир скрылся за дверью, чтобы пригласить в зал нежданных посетителей.
— Вы остаетесь нашей королевой независимо от того, как вы выглядите и что делаете, - отозвался седовласый воин. - Когда вашему отцу и принцессе Эврике было по двенадцать лет, они играли в догонялки прямо в тронном зале и это никого не смущало.
— Вот только отец не был королем… - вздохнула девочка. В этот момент в дверях появились паладины, и королева людей Севера и Запада Элисия Первая поспешила принять подобающий величественный вид.
Вошедшие были ей знакомы: с Гроссмейстером Эллеаном они виделись на коронации, и уже тогда королева с удивлением обнаружила, что прославленный паладин вовсе не так страшен, как о нем рассказывают. Шрам на левой щеке скорее придавал его образу ауру героизма, а слухи об отсутствии у него четырех пальцев на правой руке не представлялось возможным проверить, так как он даже при дворе носил латные перчатки. Легат Смолгейт была постоянной представительницей Ордена при дворе уже на протяжении пяти лет, так что с ней Элисия виделась едва ли не каждую неделю. С другой стороны, юная королева впервые слышала, чтобы кого-то называли «верховным легатом».
«Нужно было спросить сэра Вильгельма об этом, вместо того, чтобы волноваться о всяких глупостях», - мысленно отругала себя девочка.
— Гроссмейстер, - произнесла она, и ее голос почти не дрогнул, - верховный легат.
— Преклоните колени в присутствии королевы, - сурово возвестил сэр Вильгельм, напоминая королеве и гостям о том, что согласно церемониалу посетители сначала должны были преклонить колени, и только потом королеве следовало их приветствовать. Элисия густо покраснела, но паладины выполнили требование капитана гвардии не изменившись в лице.
— Ваше Величество, - почтительно произнесли они в унисон.
Приветствовать гостей второй раз было бы глупо, так что королева просто кивнула и знаком предложила паладинам подняться. Последнее получилось сделать почти по-царски.
— Признаться, я удивлена вашим визитом, сэр Эллеан, - сказала Элисия. - Когда вы прибыли из Сорадока?
— Это моя вина, ваше величество, - с поклоном отозвался сэр Вильгельм, прежде, чем Гроссмейстер успел ответить. - Его светлость прибыл в город рано утром, и я не посмел вас будить. Разумеется, если бы я знал, что Орден первый раз за четыре столетия избрал верховного легата, я бы принял иное решение.
