Сегодня же лорд Урадредия немного жалел, что не является эльфийским королем — быть может, будь у него побольше власти над благородными домами, Эленсирию удалось бы отстоять. Эльфийская политическая система была нацелена на то, чтобы каждый дом мог оперативно реагировать на возникшие в его землях проблемы, не согласовывая с Ка’лианом. С другой стороны, принятие решения о помощи одному из домов остальными, занимало очень много времени — быстро Ка’лиан мог распоряжаться лишь армией, но сейчас большая часть этой армии находилась где-то далеко на западе, а меньшая погибла под Магнолией вместе с командующим. Лорды Ка’лиана разъехались по своим цитаделям, пообещав собрать ополчение как можно быстрее — но в реальности быстро это смогли сделать только дом Феа, где это было в основном заслугой молодой и не слишком благонадежной военачальницы Балафиэли, и дом Селлен’эт’Линтанири — самый милитаризированный дом Линтанира, в котором даже нет совета старейшин и воевода которого обладает полнотой военной и административной власти. Остальные дома медлили, а из дома Памир пришел короткий ответ: «Укуэн реста йа туйлэ. Элегиа.» — Королева Севера как всегда была пряма и немногословна.

Тех войск, которые были собраны, было недостаточно, чтобы защитить земли дома Финдэн — правильнее было пожертвовать ими и сохранить войска, чтобы потом ополчение смогло влиться в ряды армии, когда та вернется, чтобы отбить Линтанир. Ка’лиан переместился в цитадель дома Феа, большая часть жителей Эленсирии тоже была эвакуирована. Но сам Верховный Лорд уйти не мог — и дело было не только в том, что он не хотел этого делать, хотя он действительно предпочитал погибнуть вместе с цитаделью своего дома — он в самом деле не мог. Урадредия жил уже больше семи сотен лет — в два с половиной раза дольше, чем было отпущено эльфам — он видел, как родились и умерли дети Каленза и дети их детей. Лишь трое из ныне живущих эльфов были старше него, и все трое, скорее всего, уже достигли бессмертия благодаря своей беспрецедентной магической силе или действию древних проклятий. А сам Урадредия не обладал беспрецедентной силой — он был могущественными чародеем, но далеко не гением, — и не пил никаких чародейских зелий. Пятьсот восемьдесят лет назад он сел на Северный Трон — после того, как лорд Каленз отказался занять это место, мотивируя отказ тем, что он происходит из дома Клиада и не может возглавить дом Финдэн, — и Трон принял его. Срок жизни самого Верховного Лорда давно истек, но он продолжал жить, потому что не истек еще срок лесов дома Финдэн, порожденных Элвен Малос. Но сегодня этот срок истекал.

Однако лорд Урадредия не собирался просто сидеть и ждать смерти. Он знал, что его сопротивление не спасет дом Финдэн, но собирался оказать последнюю услугу народу, которым управлял шесть столетий. Трон не только продлевал Хара-ор-Тару жизнь, но и снабжал информацией обо всем, что происходило в Линтанире, особенно — в сосновых лесах Финдэн. Урадредия наблюдал за своим врагом, изучил его и его магию и теперь ждал. Если его выводы были верны, враг должен был вот-вот показаться — заявиться лично, чтобы собственноручно отбить Северный Трон.

И действительно, за дверями зала раздался шум падающих тел, а затем двери распахнулись и появился он — Повелитель Тьмы Мал Хакар, собственной персоной. За его спиной раскинулось облако черного тумана за которым ничего не было видно, но не приходилось сомневаться, что коридор завален мертвыми телами. Увидев лича, четверо гвардейцев, обступили трон и выхватили оружие.

— Улка лу (эльф. «Я не вовремя?»), - поинтересовался Мал Хакар, останавливаясь на пороге.

— Лю, - тихо отозвался Урадредия. - Манэ лу. (эльф. «Нет… Как раз вовремя.»)

Он в последний раз впитал в себя через Махалма Формен силу Линтанира, почувствовав себя помолодевшим на пять столетий, и поднялся навстречу личу. Повелитель Тьмы перешагнул через порог и вытянул руку. Повинуясь его приказу, темное облако хлынуло внутрь зала, но прежде, чем оно достигло трона, Верховный Лорд взмахнул руками и тысячи сверкающих огоньков зажглись в воздухе вокруг него. Огоньки стремительным роем ринулись навстречу темному облаку и столкнулись с ним. Раздался громкий треск. Сталкиваясь с облаком, огоньки исчезали, но на замену им зажигались все новые и новые. Тьма тоже не желала уступать, и облако продолжало оттеснять рой огоньков к эльфам и трону. Но количество огоньков все увеличивалось, и наконец им удалось остановить продвижение тьмы и начать теснить ее. Раздался громкий взрыв. Гвардейцы рухнули замертво, но светящаяся полусфера появилась перед Верховным Лордом и защитила его от ударной волны. Мал Хакар тоже уцелел — ожоги и трещины на его костях почти немедленно исчезли под действием Ке’мик’ад’жи. Облако Мира Теней развеялось. Огоньки тоже исчезли, но уже через мгновение вокруг Урадредии начали появляться новые, которые устремились к личу. Мал Хакар сделал шаг назад, в открывшуюся позади него зеленую дверь, но огоньки стремительно последовали за ним.

Урадредия создал это заклинание, изучив способности лича по его сражению с Мелодией (той его части, которая происходила у ворот крепости Магнолии) — именно поэтому он предпочел многочисленные малые снаряды одному мощному и наделил эти снаряды способностью преследовать цель даже в другом измерении. Это импровизированное заклинание было далеко от совершенства, и, несомненно, оно не было оптимальным в плане соотношения затрат энергии и получаемого результата, но Верховный Лорд был готов заплатить за уничтожение лича завышенную цену — даже высшую цену.

Увидев, что попытка затаиться в другом измерении провалилась, Мал Хакар телепортировался обратно в тронный зал и обрушил на рой огоньков молнии Теневого Разрушителя. Это возымело кратковременный эффект — поток молний уничтожил несколько десятков огоньков, но за это время Урадредия создал еще несколько сотен. Огоньки обрушились на Мал Хакара. Каждый из них в отдельности наносил незначительные повреждения, но их было так много, что даже Ке’мик’ад’жи не успевал восстанавливать расколотые кости. Когда поток огоньков наконец иссяк, лич стоял опираясь обеими руками на посох. Его плащ наполовину сгорел, кости грудной клетки были покорежены, правая нога ниже колена отсутствовала полностью, а в черепе зияла огромная дыра. Увидев это, Урадредия выдохнул с облегчением.

— Най лайта… - прошептал он, падая на пол. - Линтанири, - и умер. (эльф. «Да здравствует… Линтанир.»)

Сфера на конце посоха Мал Хакара засияла, переливаясь всеми цветами радуги, а затем лича на несколько мгновений окутало облако зеленоватого дыма. Когда оно развеялось, Повелитель Тьмы вышел из него целый и невредимый — лишь свисавший с его левого плеча обгоревший остаток плаща указывал на то, что полуминуты назад он действительно пережил атаку чудовищной силы.

— Да здравствует… - произнес он, перешагивая через тело Верховного лорда и опускаясь на трон. - Союз Некромантов.

***

Мертвые тела лежали на извилистой горной тропке, ведущей на вершину Лайреи, через каждые три шага. Сопротивление гвардейцев Эленсирийского батальона было отчаянным. В другое время Сар’ар мог бы гордиться тем, что со многими из этих эльфов у него были общие предки. Но сейчас он просто рвался вперед, отмахиваясь от всех, вставших у него на пути, как от досадной помехи. Не пытаясь смотреть на этих воинов, как на индивидуальных противников, он не вникал в суть их их стилей боя и не искал слабых мест — он просто мчался вперед и рубил с плеча, используя огромную физическую силу, которой наделены все выходцы из Мира Теней — и каждый удар приближал его к его цели. Чем выше он поднимался, тем сильнее дрожала гора у него под ногами — и он догадывался, почему она дрожит. Огромная Армия Мертвых, сокрытая в недрах земли, — его мертвые братья — почувствовала его приближение и пыталась встать ему навстречу, но печать Эленсирийской темницы специально была создана так, чтобы Королева Мертвых не могла получить помощь своих мертвых воинов, и потому мертвецы не могли выйти из под земли — им оставалось только сотрясать ее.