Мчащийся в атаку эльфийский воитель до боли напомнил Сар’ару его самого. И в этот момент призраку открылось будущее: не будет никакого превращения в камень. Эльфы, казалось бы, должны куда лучше понимать смысл слова «бессмертие», чем короткоживущие расы, но, вероятно, именно поэтому они никак не могли осознать, сколь непреодолимой была сила бессмертия Са’оре. Ее бессмертие не было какой-то способностью, требующей выполнения условий или магической энергии для поддержки. Оно не было неуязвимостью для каких-то определенных типов атак, или вечной молодостью, или сверхбыстрой регенерацией, или способностью выдержать без вреда для себя определенное число атак. Это было бессмертие — абсолютное бессмертие без слабых мест. Королеву Мертвых нельзя было превратить в камень, заморозить, испепелить, расчленить, задушить, утопить или замучить до смерти. И в отличие от остальных эльфов, Сар’ар хорошо понимал это. Даже если каким-то невообразимым приемом или заклинанием эльфам удастся убить его самого, Са’оре просто возьмет себе нового Илк’ха’йа’лет… и первой кандидатурой будет как раз мастер клинка Солад. Поняв это, призрак пожалел, что не убил молодого эльфа сразу же, как увидел. В любом случае, уклоняться или контратаковать было уже поздно…
Удар… и клинок замер на волосок от груди Сар’ара, остановленный неведомой силой. Яркий свет залил все вокруг и призрак с удивлением увидел, что облачен в доспех, буквально сотканный из света и, вдобавок, окутан кроваво-красной дымкой.
«Ма сина? Нвалмэвала кар’варнассэ? Сэ ла куэт’ос сина…» (эльф. «Что это? Сила страданий превратилась в доспех? Она ничего о таком не говорила…») - мысленно удивился Сар’ар, а затем, впервые со дня своей смерти, он явственно почувствовал боль — страшную боль, как будто его разрывали на куски, будто что-то внутри него оторвалось и умчалось прочь, во тьму. Когда он использовал силу страданий против василиска, ничего подобного не происходило.
«Сина тьярвэ манан сэ куэт’ла’йухта неуна… Сина мина ла хоста’нвалмэ менег коронари найко анта’найкэ… - догадался призрак. - Сина менег коронари найкэ, тенья’мине…» (эльф. «Так вот почему она сказала не использовать это повторно… Те, кто не накапливал страдания тысячу лет, должны отдать плату… Вот какова боль тысячелетних страданий, испытанных за одно мгновение…»)
Солад замер, не в силах ни пробить защиту призрака, ни отвести застывший в воздухе меч.
— Инье ханья, - произнес Сар’ар, рассекая грудь эльфа ударом с плеча. - Фирэ ла кэ метья’сина онта’илфирин. Сина нвалмэ апалумэ ойра, а ми сэ номэ ан атта — илифирин а йандо мине. Ай намо найкэ термар’артари, варья-сина кола илкуэн, инье кар сина. (эльф. «Все ясно… Смертному не дано уничтожить то, что что создал бессмертный. Этот ад будет вечным и в нем есть место только для двоих — бессмертной и еще одного. Раз кто-то должен занять место рядом с королевой, чтобы избавить от этой ноши остальных, это сделаю я.»)
========== Глава XVI. Часть II. Линтанир - падение витязя ==========
Ле куи этелер Лумбуле,
Ле куи нангуве Лумбуле,
Ле куи на’тулка ара Се,
Ле куи тулья’мандо Се,
Нан ла ми илу куинга
Йа ке макар Се туэлима…*
Балафиэль Грозовая Жрица, Песнь Тысячи Слез, 673 ГВ
Королева Мертвых шла через бушующее сражение. Она не смотрела по сторонам — искать и уничтожать врагов было работой костяных воинов, а не ее, — она просто шла к своей цели. Каждые тринадцать секунд она совершала заклинание Некромантии, заменяя одного из покинувших строй скелетов новым воином. Ей не нужно было ни искать мертвые тела, ни произносить слова заклинания — у нее под ногами глубоко в земле ждали своего часа бесчисленные легионы мертвецов, которых нужно было просто позвать. Ей не нужно было уклоняться от стрел и заклинаний — некоторые и так пролетали мимо, другие попадали в королеву, не причиняя ей никакого вреда. Когда-то давно, когда она еще только привыкала к бессмертному телу, ее могла остановить боль — хотя стрелы и мечи не могли пронзить ее кожу, она все равно чувствовала удары, а булавы и огненная магия могли доставить невообразимые страдания и не причиняя вреда телу. Но к боли можно было привыкнуть — в конце концов, эта боль была не более, чем остатком человеческой нервной системы, устаревшей функцией, предупреждавшей об опасности телу, которому на самом деле уже ничего не могло угрожать. Теперь это был лишь вопрос самоконтроля, и за четыреста лет Са’оре научилась пропускать через себя боль, продолжая ощущать ее, но не позволяя ей остановить себя.
Королева Мертвых шла через бушующее сражение. Войско мертвых могло отлично сражаться и без ее непосредственного участия, но следовало признать, что сегодня эльфы отлично подготовились. Против двенадцати тысяч скелетов они выставили лишь четыре тысячи воинов, а в тылу разместили большой отряд друидов. В результате, к тому моменту, когда Armi Ofded (этерем. “Армия Мертвых”) преодолела сопротивление эльфов, поле боя уже превратилось в сущий ад — земля сотрясалась и проседала, небо покрылось грозовыми облаками, а Листра разлилась и должна была вот-вот затопить поле сражения. Даже армия нежити была неспособна выдержать натиск разбушевавшейся природы и Са’оре, которая на самом деле дорожила каждым из своих солдат, порадовалась, что не выставила против эльфов двадцать пять тысяч воинов, как советовал Крикун — в данной ситуации это лишь удвоило бы количество потерь. Больше всего королеву удивило то, что эльфы решили начать бой, пожертвовав четыре тысячи воинов — в ее представлении индивидуалистам-эльфам подобные решения были совсем не свойственны. Помимо столь любимых эльфами красивых речей о ценности каждой жизни, лесной народ объективно страдал от малых темпов прироста населения. Жертвуя четырьмя тысячами эльфов, Линтанир расставался с целым поколением… что делало маневр Мелодии еще более смелым и неожиданным. К сожалению, этой жертвы было недостаточно для победы — Королева Мертвых в одиночку пересекла разрываемое бушующими стихиями поле боя и, оказавшись прямо перед отрядом друидов, призвала своих лучших воинов — Гвардию Немертвых. С уходом Мис’тара и Ки’шина их оставалось лишь тринадцать, но и этого было достаточно, чтобы частично перебить, а частично разогнать друидов. Буйство стихий прекратилось, и уцелевшие скелеты вновь построились в фалангу и двинулись навстречу эльфам. Их было все еще больше шести тысяч, а из оставшихся восьми тысяч эльфов большинство были лучниками, и мертвые воины несомненно расправились бы с ними, как только пересекли бы разделяющее их расстояние. Разумеется, эльфы не собирались им этого позволить. Пока мертвецы перестраивались, Предвестники Дождя — кавалерийская сотня, созданная в память о Предвестниках Бури, погибших на этом же самом месте полвека назад, — промчались по полю боя, заливая дождем и без того не успевшую высохнуть землю. Отрезок земли между двумя армиями превратился в море грязи, глубина которого местами достигала колена. Фаланга скелетов увязла в грязи, а эльфы обстреливали мертвецов, не жалея стрел. Неэффективность такой стрельбы компенсировалась огромным количеством выстрелов. Но что было гораздо хуже — Са’оре и ее гвардия оказались отрезаны от основных сил нежити.
— Инье кен’ма ойалэхоссе ла кэ реста, ай ла кэ хилья’лэ илкусимен? (эльф. «Даже бесконечная армия бесполезна, если не может последовать за тобой повсюду, верно?») - услышала королева. Говорившая — длинноволосая сильфида в кружевном белом платье, смотревшемся на поле боя так же глупо, как и узкое темно-зеленое платье Са’оре — приземлилась на землю в десяти шагах от королевы. Чуть поодаль можно было заметить еще нескольких фей.
— Ла лимбэнэ уйуг’менег элдали, ман ла кэ нангвэ мине хвинис (эльф. «Ничуть не более, чем двенадцать тысяч эльфов, неспособных справиться с одной слабой женщиной»), - отозвалась Са’оре, которая уже почувствовала приближение двух больших отрядов эльфов. При таком раскладе у Королевы Мертвых было два выбора — каждые тринадцать секунд вызывать как можно более могучего скелета и положиться на силу Гвардии Немертвых или сосредоточится на битве с феями, просто проигнорировав остальных противников. Са’оре склонялась к первому варианту, когда почувствовала кое-что еще — ауру сильфиды.
