Утром Икам проснулся без настроения Мало того, что он намучился с потрошением зайца и снятием с него шкуры, он навсегда усвоил для себя урок, что, выбирая место для ночлега, кроме безопасности необходимо озаботиться запасом воды и топлива для костра. Свежий ночной ветер согнал его с голой вершины, и ночь он провёл, укрывшись в какой-то расщелине, тщетно пытаясь согреться, обнимая себя руками. Но, все-таки, небольшого запаса дров, собранного им, вполне хватило для приготовления жалкого подобия жаркого, которое, с аппетитом, было съедено им без соли и хлеба. Без хлеба, потому, что без хлеба, а без соли, потому, что им был включён режим жесткой экономии. И соль нужно было экономить.

Так Икам продолжал своё путешествие по холмам. Каждый день пути приносил ему новый опыт и новые открытия.

Так он узнал, что стрелы арбалета, выпущенные с близкого расстояния по крупной цели, пробивают тело жертвы насквозь, а, с таким ранением, сильный зверь способен, скрыться из глаз. А, найти стрелу, в этом случае становится, почти, невозможным.

Так, он узнал, что, после удачной охоты, остаться ночевать вблизи добычи, означает лишить себя, и ночного отдыха, и добычи. Потому что, ночью гиены смелеют и становятся слишком назойливыми.

Так, он узнал, что лучше отдохнуть днём, когда все хищники восстанавливают силы, а ночью лучше не расслабляться, чтобы самому не стать их добычей. А, для охоты лучше всего подходят утренние и вечерние часы.

Так, он узнал, что если мясо не провялить в течение дня или ночи, то его придётся выбросить, из-за невыносимой вони.

Однажды, когда день клонился к закату, Икам нагруженный дровами, водой и тушкой безухого зайца, приближался к склону одинокого холма, избранного им для ночлега на его дороге, в метрах пятидесяти впереди появился силуэт льва.

Явно, это был молодой и самоуверенный самец, который посчитал одинокого путника лёгкой добычей. Только этим можно объяснить, то обстоятельство, что внезапному нападению из засады, он предпочел открытую лобовую атаку.

Икам, в своих мыслях, уже не раз рассматривал такую возможность. Поэтому он действовал быстро и без суеты. Скинув на землю всю свою поклажу, он, заученным движением, примкнул к древку наконечник копья. Повесив тесак за темляк на кисть правой руки, он упёрся тупым концом копья в пятку правой ноги, выставил остриё в сторону льва, крепко удерживая копьё двумя руками и, выставив полусогнутую левую ногу вперёд, пригнулся к древку.

Именно в такой позе, если верить средневековой гравюре, швейцарские пехотинцы встречали атаку конных рыцарей.

Странное поведение добычи озадачило молодого льва. Вместо того, чтобы в три прыжка приблизиться и сверху обрушится на Икама, он неуверенно побежал к нему, видимо решая, атаковать или нет. Но, движение к цели, имеет свою логику. Близость цели, делает невозможным, отказ от атаки на нее. Хищник, постепенно ускоряясь, приблизился и прыгнул на Икама, изготовившегося к обороне. В движении лев не видел жало копья, нацеленное ему в грудь. Полуметровый острый наконечник легко вошел под горло зверя, навалившегося на него всей своей массой. Если бы, не перекрестье рукоятки, превратившего копьё в рогатину, копье могло бы пройти тело льва насквозь, и тогда Икам, встретился бы со зверем, как говорится «лицом к лицу». Даже смертельно раненный, зверь способен убить или покалечить человека, одним ударом лапы или клыков, длиною более десяти сантиметров. Но, гарда кинжала, ставшего остриём копья, остановило движение льва. Древко спружинило и отбросило его тело назад. Умирающий зверь, обхватил копье двумя лапами и бессильно повалился на бок. Икам вырвал остриё копья из тела хищника и новым ударом, пригвоздил того к земле. Как только глаза зверя потухли, а его тело перестало вздрагивать, наш герой, встревожено, огляделся по сторонам. Конечно же, его беспокоила не охотинспекция, как может подумать наш молодой читатель. Просто Икам слышал, что обычно, львы охотятся семьями-прайдами. И присутствие рядом львиц, таило немалую опасность для охотника.

Но, к счастью для Икама, это был лев-одиночка. Оглядевшись по сторонам и убедившись, в отсутствии других свидетелей, Икам издал громкий торжествующий крик. Довольно нелогичный поступок, если учесть, что слушать его было некому, а для себя кричать, можно было и потише. Но, простим нашему герою его нескромность.

К тому же, он сумел сохранить присутствие духа и не стал терять времени даром. Первым делом, он освежевал тушу и снял шкуру. Здесь ему немало пригодился опыт, приобретенный им, при охоте на кроликов. Шкура с головой и лапами, оказалась достаточно тяжелой. Поэтому, Икам вырезал только сердце и две длинные полоски мяса вдоль спины. Так, он рассчитывал получить не только чистую мякоть, но и спинные жилы, которые планировал использовать вместо ниток. Собрав оружие, он оставил на месте дрова, справедливо решив, что на них никто не позарится. Тяжело нагруженный, он взобрался на холм, где, к его радости, обнаружил старый ствол высохшего дерева. Убедившись, что дровами он надежно обеспечен, Икам занялся разведением костра. Он рассчитывал, что огонь отпугнёт от его добычи посторонних любителей дармовщины, а он сможет вернуться в туше за еще одной порцией мяса. Ему с вершины было место, где он победил льва. Но, пока он занимался костром, он увидел, как из кустов, с противным воем, выскочили гиены. Они сгрудились над поверженным телом царя зверей и, в считанные секунды, буквально, разорвали его на части. Убедившись, что торопиться ему теперь некуда, Икам приготовился к бессонному бдению, для защиты своей добычи. При свете костра, он занялся обработкой шкуры и копчением мяса. Мясо льва и кролика он решил закоптить впрок. Поэтому поужинал он мозгом и сердцем льва. Доедая свой ужин, наш герой добродушно заметил про себя, что сегодня очень удачный и редкий день, когда у него в животе мозгов не меньше, чем к голове. Но, самую большую радость, ему доставило то обстоятельство, что, впервые за последнее время, он смог согреться, закутавшись в тёплую шкуру.

Но, слишком хорошо, бывает, тоже плохо. К чести гиен, в благодарность за угощение, они не беспокоили нашего охотника всю ночь. Чего нельзя сказать про шакалов. Бодрствующий Икам, всю ночь видел их тени, скользящие в темноте. Убедившись в бдительности охраны, в бессильной злобе, кто-то из них, утащил один из ботинков, опрометчиво оставленных Икамом, для просушки, без присмотра. Не понятно, как пришлось им по вкусу это изделие, с каучуковой подошвой, но наш герой остался босым. Привыкнув, считать все неурядицы указующим знаком, он, просто, срезал с уцелевшего ботинка кожаный верх и вынул шнурки. После этого он отменил дневной переход и сменил место отдыха, запасшись вдоволь водой и, занимаясь, целый день, обработкой шкуры и мастеря себе подобие мокасинов.

За всеми этими заботами Икам не заметил, как на смену весне пришло жаркое лето. Зеленый ковер незаметно пожух и пожелтел. Многие лужи с водой пересохли, а те, что остались, превращались животными, приходящими на водопой в грязные болотца. Запасаться чистой водой, с каждым днём, становилось всё труднее. Днём становилось жарко, хотя ночи, по-прежнему, были прохладны.

Двигаясь вперёд, Икам отметил, что местность становится ровнее, а холмы стали ниже. Зато горы, виднеющиеся на горизонте, стали ближе и протянулись на пол горизонта.

Подумав, что в горах вероятность, встретить людей, будет более реальной, Икам решил пересечь горный хребет, выросший перед ним. Отсутствие снежных шапок на горных вершинах, указывало, что эти горы были не очень высокие, и Икам сможет их преодолеть. К тому же, возможно, именно горы, препятствуют движению кочующих племён в эту часть степи.

Короче, Икам двинулся в сторону гор.

В этом молодом человеке, уверенно шагающем навстречу горам, трудно было узнать прежнего Икама. Его лицо преобразила короткая клочковатая борода. Нечесаные волосы доставали до плеч. Шелковая рубашка-туника из дубового шелка, приобрела грязно-серый цвет. На ногах у него были неуклюжие кожаные чулки, перехваченные ремнями из сыромятной кожи, которые он, почему-то, упрямо именовал мокасинами. На нем была меховая, короткая, разгрузочная жилетка, в карманах которой размешалось все его богатство. На спине в ножнах разместился тесак, спереди сбоку висел кинжал-наконечник. За спиной в кожаном мешке прятался котелок.