Воозаль встретил их, со встревоженными расспросами. Что испытал он, обнаружив утром исчезновение Икама, с грузом ослами и погонщиком, трудно описать словами. Зато теперь, предложение Икама войти в состав создаваемой компании соучредителем, было встречено с восторгом, и, безо всяких условий. В обмен на возвращенную Икамом печать, Воозаль взял на себя все расходы, связанные с уплатой таможенных сборов. И только потом, в пути Икам узнал, что хитрый ноливовянин, умолчал о том, что при наличии печати на документах, товары, принадлежащие различным храмам, освобождались от всех налогов, по принципу взаимозачета. Правителям городов, зачастую бывших и Первосвященниками в своих храмах, было выгодно это создание, прообраза общего рынка. И в этом мире, международная торговля уже нащупывала пути получения сверхприбылей.

Идея Икама, утаить от правителя наличие ценного груза, понравилась Воозалю. Утром следующего дня, Амахен с Воозалем, на ослах выехали из города с грузом. Вернулись они вечером, нагруженные снопами тростника и вязанками дров, не вызывая подозрений у соседей.

Икам провёл день в кузнечной мастерской, наблюдая, как сидя на земле, возле горна, подмастерья раздували огонь, дуя через длинные деревянные трубки с медными наконечниками, заменяя собой меха. Затем мастер, в заготовленные им формы, залил расплавленную бронзу. После обработки отливки, бронзовыми молотками и её полировки, наш герой стал обладателем нового наконечника копья, надежно закреплённого мастером на древке. Заглушка на рукоять съемного наконечника, по совету мастера, была сделана полукруглой с плоской тыльной частью, на которой в дальнейшем можно будет припаять именную печать. Как и обещал мастер, заглушка была сделана съемной, и в результате у Икама появился укромный тайничок, для мелких вещей. Пока, он поместил туда набор иголок и шило. Его решение оставить остатки металла мастеру за работу, вызвало у того категорическое несогласие. Стоимость материала по мнению мастера, во многом превосходила стоимость его труда. Корпоративная этика и плохой пример для будущих коллег, в лице подмастерьев, требовала от мастеров тех краев, честности в работе, прежде всего, перед собой. Компромисс был найден в том, что остатки металла перешли мастеру в обмен, на весящих, в два раза меньше, но необходимых в дороге, маленький топорик, ножницы и острую бронзовую бритву, для бритья. Икам с мастером, расстались, весьма довольные, друг другом. Особенно, Икама восхитила его бритва. Он не мог себе представить, что бронзовая бритва, может быть такой острой и удобной. Он так искренне, восхищался мастерством мастера, что тот подарил ему бронзовое зеркало, размером с ладонь, но, великолепно отполированное и прекрасно отражающее окружающий мир, стоило только плеснуть на него воду. Понимая ценность подарка, Икам отдарился парой самых массивных браслетов, из кошелька. После всех этих товарооборотов, кошелёк изрядно полегчал, но Икам нашел выход, вложив в него зеркало, ножницы и бритву, превратив его, таким образом, в несессер. Будучи подвешенным на пояс, он, явно намекал окружающим, о зажиточности его владельца.

Во время ужина, новоявленные акционеры, в лице Икама и Воозаля, решили не злоупотреблять, гостеприимством Амахена и начать собираться в дорогу. Наутро, снова приведя свой внешний вид, в соответствие с местным «дрескодом», наши герои посетили храм с визитом вежливости. Медное блюдо, отрихтованное и, начищенное до блеска, под контролем кузнеца его подмастерьями, было преподнесено в дар храму Воозалем. Когда же Икам положил на поднос трофейный кинжал главаря Урибах, Жрец оживился. Взяв в руки кинжал и придирчиво оглядев его, он посмотрел на Икама.

– Откуда у тебя эта вещь, странник?

– Его хозяин напал на меня на дороге в лесу. Мы бились с ним, и я его победил. Когда он умер, его кинжал достался мне. Прими, его в дар для твоего храма.

– Так ты говоришь, что это ты убил его?

– Я говорю то, что сказал. Я бился с ним и победил. Его хозяин умер у меня на глазах. И я взял эту вещь, как трофей. Если я что-то нарушил, то прости меня за это, великий Хьеш.

– Ты напрасно скромничаешь, странник. Если, это ты убил его, то можешь даже рассчитывать на награду.

– Мне не нужны незаслуженные награды, хьеш. Но, если тебе это будет интересно, бывший хозяин этой вещи мёртв. Я тому свидетель. И если тебе будет угодно, можешь объявить, что его убили по твоему приказу.

Хьеш, холодно улыбнулся и, приблизившись к Икаму, сказал в пол голоса:

– Ты принёс в храм щедрый дар, и принёс мне хорошую новость. Смерть этого разбойника порадовала меня. Мой тебе совет. Сделай себе имя. Найди старого человека уважаемой фамилии, и упроси его усыновить тебя. Это значительно упростит твою жизнь.

Затем хьеш громко произнёс:

– «Господин и Госпожа» принимают ваши дары. Я разрешаю, вам завтра покинуть город. Я помолюсь, чтобы ваша дорога была лёгкой, и вы благополучно достигли своих целей! Можете идти!

Икам поклонившись, отправился вместе с Воозалем к выходу, обдумывая сказанное хьешем. Вечером Амахен зарезал козлёнка, и проводы отметили в тесном кругу, не привлекая внимание соседей. Амахен щедро снабдил путников продуктами, и Икам, прощаясь, искренне пожелал молодоженам, нарожать семерых сыновей и семь раз по семь внуков.

Утром караван из восьми осликов, нагруженных припасами, и пятерых караванщиков, провожаемый Амахеном с Лихарой, вышел из ворот города. К всеобщему удивлению, у городских ворот, они случайно встретились с младшим жрецом Храма. Тот внимательно осмотрел всех осликов и их поклажу и, сдержанно. похвалил Амахена за щедрые дары своим новым знакомым. Тут Амахен и Воозаль смогли, в полной мере, оценить предусмотрительность Икама, заблаговременно вывезшего за городские стены, свой ценный груз. После недолгого, но тёплого прощания с хозяевами, караван отправился своим путем, а молодожены пошли домой, еще раз, спокойно пересчитывать свои богатства.

Погрузив без приключений груз, ожидавший их в укромном месте, наши герои вскоре уже были далеко от города Даалага и его жителей.

Вскоре караван вышел на проторенную караванную тропу. Следы сотен ног проложили по степи дорогу, сбиться с которой было невозможно. Дорога вела от водопоев к стоянкам, где можно было спокойно покормить скот и запастись водой. Иногда, дорога приводила к маленьким городкам, и тогда Воозаль направлялся прямиком в местный храм, для встречи с его настоятелем. Предъявив свою печать, и рассказав о целях своего путешествия, путники получали скромный, но безопасный ночлег, и, самое главное, освобождение от всех таможенных сборов и поборов. Конечно же, не обходилось без подарков «нужным людям», потому что, человеческая природа везде одинакова.

Икам уже стал привыкать, к размеренному движению каравана. Вдали от городов, дичь была непуганой и. безбоязненно выходила прямо на дорогу. Это позволяло Икаму снабжать всех свежим мясом, и не чувствовать себя нахлебником в пути. Летиг оказалась замечательной хозяйкой. Копчёное, вяленное и сушеное мясо, не переводилось в меню наших неутомимых путешественникам.

Воозаль на привалах рассказывал, что вскоре им предстоит посетить один из самых великолепных городов в мире – Ксамад, а затем их путь проляжет через пустыню к оазису города Пальм Амирлап и, снова. пройдя пустыню, они, наконец, выйдут к берегам реки Тарвфе, по которой и спустятся в конечной цели путешествия, городу Ноливав.

В двух днях пути от Ксамада, одна из ослиц Воозаля захромала, и каравану, для ее замены, пришлось задержаться в небольшом городке, больше похожем на деревню. Но, на следующий день в городе намечался какой-то праздник, и горожане, охваченные предпраздничной лихорадкой, категорически отказывались заниматься такими прозаическими вопросами, как ослица. Воозаль к заминке в пути отнесся со стоическим спокойствием. Было решено использовать свободное время для отдыха и ремонта упряжи. Караван остановился в одном из многочисленных гостевых домиков, которые, приезжим, за умеренную плату, сдавали местные жители. Дом с двором занимал площадь 20 на 20 метров. Дом был огорожен высокой стеной, сложенной из необожженного кирпича. В стене имелся единственный вход. В доме имелся колодец и запас кормов для скота. Дом сдавался целиком. В нем путешественники могли чувствовать себя в относительной безопасности, и без нескромных, посторонних взглядов.