- Так вот, он передал мне письмо, якобы написанное тобой. Я очень удивилась. Отец сказал, что его принес посыльный графа несколько дней назад. Письмо не вызвало у меня подозрений, поскольку было написано твоим почерком. К тому же, я решила, что ты просто куда-то уехал по делам, как и я, и решил таким образом поставить меня в известность. Однако в письме говорилось, что ты решил положить конец нашим отношениям, что у нас нет будущего, и что ты уезжаешь учиться за границу. Я была в шоке. Нет, я была раздавлена, убита, уничтожена морально и физически! Я хотела встретиться с тобой, чтобы ты сказал мне это в лицо, чтобы объяснил, но папа сказал, что ты уже уехал. Я не поверила и отправилась в поместье, но старый граф и те слуги, которых я знала, подтвердили, что это правда. Мне ничего не оставалось, как смириться и жить дальше. В конце концов, не я первая, не я последняя.

Антуанет замолчала, неподвижно глядя прямо перед собой. Снова воцарилась тишина.

- Как ты узнала, что письмо поддельное? – наконец тихо спросил Крест, хмуро уставившись в пол. Темные брови почти сошлись над переносицей, придав его лицу выражение мрачной суровости.

- Как? – Антуанет покачала головой, уголки ее губ дрогнули в болезненно-горькой усмешке. – Мой отец не выдержал моих мучений. Спустя шесть лет он признался во всем. Они придумали это вдвоем с графом. Сначала приготовили два поддельных письма. Затем мой отец выпроводил меня из города на несколько недель, а когда я уехала, вручил тебе письмо, якобы написанное мной. По их планам ты должен был прийти в ярость и действительно уехать учиться за границу, тогда то, что прочла я, было бы почти правдой. Но ты, как всегда, разрушил все планы своего отца и попросту исчез. Твой поступок сразил старого графа наповал. Он так и не оправился. Жак-Франсуа сказал, что он до самой смерти продолжал поиски, – сообразив, что Кристиан-Пьер, возможно, до сих пор не знал о смерти отца, Антуанет споткнулась на середине фразы и испуганно-виновато взглянула на него. – Прости, – прошептала она.

- Ничего, – так же тихо ответил Крест. – Когда это произошло?

- Спустя четыре года после твоего исчезновения.

Они снова замолчали.

- А как мой брат? – внезапно спросил он.

- Не знаю, – честно призналась Антуанет. – В последний раз я видела его десять лет назад, когда приезжала на похороны отца. С тех пор я больше ни разу не была в Лавферезе. К тому же, я и Жак-Франсуа почти не знали друг друга и редко общались. Сначала старый граф запретил ему даже здороваться со мной. Тогда он был совсем еще мальчишкой и, разумеется, не посмел ослушаться приказа отца, хотя часто наблюдал за мной издалека. А потом я уехала в Париж.

- В Париж?

- Да. Когда мой отец признался в том, что они сделали, я пришла в ярость. Мы поссорились. Отец все время твердил, что сделал это ради меня, что у нас все равно ничего бы не получилось. Но я ничего не желала слушать. Я больше не верила ему. И мне было слишком больно. Я сказала, что у меня больше нет отца, а на следующий день уехала в Париж, где поступила в школу медсестер при медицинском факультете университета. Два года мы не общались вообще. Постепенно обида улеглась, боль притупилась. Незадолго до его смерти мы помирились. Вот и все, – закончила Антуанет.

В комнате снова воцарилась тишина. Казалось, даже время замедлило свой бег.

- Ты простила его? – внезапно едва слышно спросил Крест.

Скорее интуитивно, чем осознанно она поняла, что он говорит о ее отце.

- Простила? – Антуанет посмотрела вдаль и задумчиво прищурилась. – Нет, не простила, – наконец ответила она. – Но я понимаю, почему он так поступил. Он действительно думал, что так будет лучше для меня. Я не могу винить его за любовь и заботу. Любой хороший отец, чей ребенок оказался бы в такой ситуации, был бы весьма обеспокоен. Старый граф, как известно, шутить не любил. Но и простить его за этот обман и совершенно беспардонное вмешательство в мою жизнь до конца не могу.

- Понятно.

Еще минуту они сидели в звенящей тишине, а затем Крест медленно поднялся, тяжело опираясь на спинку кровати, и шагнул к двери.

- Куда ты? – спросила Антуанет, с беспокойством глядя, как он, пошатываясь и тяжело дыша, переставляет ноги.

- Я возвращаюсь, – пробормотал Крест, не оборачиваясь. Его голос звучал глухо и пусто, и как-то бессильно, словно он испытывал мучительную боль. – Мне нужно подумать. Понять.

Анутуанет поднялась и подошла к нему. Взяв его руку, она положила ее себе на плечо и осторожно обняла за талию.

- Я помогу, – прошептала она. – Тебе еще нельзя так много ходить.

Он не стал возражать, а лишь тяжело оперся на ее плечо, и они вышли из комнаты.

Военно-полевой госпиталь 1478.

«Где я?»

Терри медленно повел взглядом по сторонам, но перед глазами расплывались лишь грязновато-серые, коричневые и черные пятна. Он сосредоточился, пытаясь сфокусировать зрение. Спустя несколько минут его старания увенчались успехом, и картина постепенно стала обретать четкость. Он лежал, укрытый до плеч грубым шерстяным одеялом, на узкой жесткой постели в небольшой комнате с темными бревенчатыми стенами, низким потолком и небольшими окнами. Вокруг царил полумрак, а в воздухе удушливой волной повис странный резкий и неприятный запах. Терри попробовал приподняться, чтобы получше разглядеть окружающую обстановку. Рука, лежавшая на груди, слабо шевельнулась и снова застыла. Терри удивленно нахмурился: мышцы были странно вялыми и никак не желали слушаться приказов мозга. Он чувствовал себя ужасно слабым, и это ощущение ему совсем не понравилось.

- С возвращением! – неожиданно раздался откуда-то сбоку знакомый мужской голос, в котором слышались радость и дружеская насмешка.

С трудом перекатив голову по подушке, Терри посмотрел в сторону, откуда донесся этот голос, и увидел Чарли. Он лежал на соседней койке, а на его лице красовалась довольная ухмылка.

- Чарли?

- Ну, как ты? – деловито осведомился тот.

- Плохо. Слаб, как новорожденный котенок.

- Радуйся, что вообще очнулся, – философски заметил на это Чарльз.

- А где мы? Что произошло? – с трудом ворочая непослушным языком, спросил Терри.

- Мы в военно-полевом госпитале 1478, дружище, – весело ответил Грант. – Кстати, поздравляю тебя с первыми боевыми отметинами. Надеюсь, они будут и последними.

- Я ранен?

- А как же. Осколочное ранение под ключицу и роскошная рана в живот, не считая прочих царапин. Кроме того, у тебя была лихорадка и я, признаться, думал, что ты уже не выберешься. Если бы не заботливые руки мисс Кенди…

- КЕНДИ?!! – Терри буквально подлетел на постели, но тут же с болезненным стоном рухнул назад.

- Эй, полегче! – одернул его Чарли, в его глазах засветилась тревога. – Ты едва пришел в себя. Еще пару дней назад ты был почти трупом.

- Ты сказал «Кенди»? – нетерпеливо перебил его Терри, совершенно не обратив внимания на последние слова друга и, казалось, даже не услышав их.

- Ну да, Кенди, – хмуро подтвердил Чарли. – Та самая золотоволосая зеленоглазая крошка, с которой я познакомился в порту в Бостоне, когда она приняла меня за тебя, и которая потом работала в госпитале в Чикаго.

- Она здесь?

- Ну да. Она одна из здешних медсестер. Кстати, то, что ты еще жив, это исключительно ее заслуга. Она почти не отходила от тебя все это время.

- Вот как? – Терри недоверчиво взглянул на друга.

- Угу, – убежденно кивнул тот.

- А где она сейчас?

- Наверное, у себя. Ее дежурство закончилось несколько часов назад.

У двери послышался шум. Чарли и Терри одновременно повернулись и посмотрели туда. В комнату вошла высокая темноволосая девушка, которая показалась Терри странно знакомой. Одета она была в простое серое платье, передник и косынку. Неторопливо пройдя по проходу, она остановилась перед его кроватью и внимательно посмотрела на него, серые глаза за широкими стеклами очков сверкнули удовлетворением.

- Я вижу, вы пришли в себя, – мягко и спокойно произнесла девушка приятным грудным голосом. – Как вы себя чувствуете?