«Я знаю, что это не игра! – мысленно возмутился он, отвечая невидимому собеседнику. – Я знаю! Но мне казалось, это будет по-другому. Не знаю, как, но не так. Не так! Не так холодно, безразлично и бессмысленно. Не так отчаянно и пусто. И внезапно».

«Да, мой друг. Здесь каждую секунду разыгрываются трагедии. Только у них нет зрителей, и их герои умирают не под гром аплодисментов, а под барабанную дробь пулеметов, падая лицом в грязь. И кто знает, может и тебя ждет такой же конец?»

«Может быть. Но я сделал свой выбор! И неважно, что будет дальше. Сегодня я жив, а завтра… Завтра не существует!»

Терри тряхнул головой, пытаясь прояснить сознание, и снова замер, глядя в поразительно бездонное ночное небо, уплывающее в никуда. Ему и горящим в его холодной, чистой, вечной тишине серебряным звездам не было никакого дела ни до тех, кто умирал на Земле, ни до тех, кто оставался на ней жить.

«Кенди… Где ты сейчас, Тарзан с веснушками? Чем ты занята, неугомонная леди? Помнишь ли еще обо мне?»

Кенди с трудом разлепила веки и, еще не проснувшись окончательно, села на постели, сонно потирая глаза. Тряхнув головой, она взглянула на часы и облегченно вздохнула – до начала ее дежурства оставалась еще четверть часа. Ополоснув лицо холодной водой, девушка быстро надела платье и фартук и, взяв расческу, принялась распутывать волосы, а мысли тут же непроизвольно устремились к человеку, о котором она старательно и безнадежно запрещала себе думать.

«Интересно, чем он сейчас занимается? Наверное, готовится к какой-нибудь новой премьере. Театр для него – вся жизнь. Наверняка, ухаживает за Сюзанной. Как иногда странно складывается наша жизнь. Еще несколько месяцев назад мы были в Америке, думали, что будем вместе. А сегодня я в военно-полевом госпитале во Франции, а Терри по-прежнему в Америке, и мы знаем, что никогда не будем вместе. Что ж… Как говорила сестра Мария, неисповедимы пути Господни. Видно, так угодно Богу, а нам остается только смириться. Наши сожаления не исправят того, что случилось. Не вернут ногу Сюзанне. Но она очень любит тебя, Терри, и я уверена, что ты все-таки будешь счастлив рядом с ней. Будь счастлив, милый мой. Будь счастлив».

В этот момент дверь отворилась, и в комнату вошли Жоа и Флэнни. Девушки выглядели очень усталыми. Жоа тут же подошла к постели, не раздеваясь, легла поверх одеяла и с удовольствием потянулась, разминая затекшую спину, а затем свернулась калачиком, глядя на Кенди.

- Привет, – лукаво улыбнулась она, в фиалковых глазах затанцевали искры ласковой усмешки. – Снова мечтаешь о нем?

Кенди вздрогнула и покраснела. Флэнни смерила ее привычно-строгим взглядом и чуть нахмурилась.

- Сейчас не лучшее время, чтобы мечтать, – заметила она. – Нам следует сосредоточиться на деле, а не отвлекаться на глупости. От этого зависит жизнь людей. А тебе, Кенди, уже пора на дежурство.

- О, Господи, Флэнни, прекрати читать мораль! – простонала Жоа. – Ты просто никогда не была влюблена. Об этом не так легко забыть, как тебе кажется. К тому же, Кенди еще не на дежурстве, и если она помечтает немного, никому от этого хуже не станет. У нас и так немного светлых моментов, зачем же лишать себя такой безобидной вещи, как мечта.

Флэнни молча пожала плечами и направилась к своей постели. Сняв фартук, она аккуратно сложила его и повесила на спинку стула.

- Флэнни права, – тихо сказала Кенди. – Сейчас не время. Да и не стоит мечтать о том, чего все равно никогда не будет. И мне действительно пора на дежурство.

Она вздохнула и, убрав волосы под косынку, направилась к двери. Флэнни удивленно посмотрела ей вслед. Она никак не ожидала, что Кенди согласится с ее мнением, но девушка, как всегда, промолчала и продолжала раздеваться.

У порога Кенди обернулась и еще раз посмотрела на подруг. Жоа уже спала, Флэнни методично складывала одежду аккуратной стопкой, готовясь ко сну.

- Спокойной ночи, – прошептала Кенди и, вздохнув, закрыла дверь.

«Господи, неужели наконец-то спать».

Антуанет быстро прошла по темному коридору и вошла в свою комнату. Найдя на ощупь керосиновую лампу, стоявшую на столе, она зажгла ее и принялась раздеваться, но мысли ее все еще витали на дежурном посту.

«Надо бы напомнить доктору Люмьеру, что перевязочный материал на исходе. Да и запас морфия пора бы пополнить».

Вынув шпильки, она несколько раз тряхнула головой и помассировала виски, пытаясь унять ноющую боль, а затем открыла единственный ящик грубовато сколоченного столика и вытащила расческу. В этот момент ее взгляд упал на небольшой сверток из черного бархата, лежавший рядом. Антуанет положила расческу на стол и, вынув сверток, развернула его. Внутри оказалась старая, уже начавшая трескаться по краям фотография. С шероховатой поверхности на нее смотрел красивый молодой человек. Черные глаза под странно изломленными темными бровями искрились смехом, темные волосы широкой мягкой волной падали на плечи, подчеркивая их гордый разворот, а в уголках надменных губ таилась озорная улыбка… Внизу широким красивым почерком было старательно выведено: «Я люблю тебя. Кристиан-Пьер де Ла Вреньи. Май 1899 года».

Антуанет долго смотрела на фотографию, а затем грустно улыбнулась и ласково провела ладонью по изображению.

- Я тоже тебя люблю, – прошептала женщина. – Где ты, Крис? Где ты сейчас?.. Что с тобой?

Вздохнув, она снова завернула фотографию в бархат и положила на место, а затем повернулась к висевшему на стене распятию.

- Помоги ему, – попросила она, как если бы разговаривала с обычным человеком. – Где бы он ни был.

Продолжение следует…

Очень теплые и милые замечания от Сергея Толокина, которые мне понравились настолько, что я решила их довести и до вашего сведения:

1. Звания (или как их там) армии США:

- рекрут

- рядовой

- рядовой 1 класса

- капрал

- сержант

- отрядный сержант

- штабной сержант

- сержант-майор

- лейтенант 2 класса

- лейтенант 1 класса

- капитан

- майор

2. Девуазье был штабным сержантом, но переведен с понижением, потому и сволочь. Теперь он отрядный сержант, а значит, изрядно обломился по деньгам: лагерным сержантам платят в два раза больше.

====== Часть 12. Майский праздник ======

Май 1918 года.

Грифель скользил по широкой черной доске, оставляя белый след. Закончив, Пати повернулась и окинула взглядом притихший класс. Двадцать пар блестящих глаз внимательно следили за каждым ее движением. Девушка чуть улыбнулась. За прошедшие месяцы ей удалось-таки заинтересовать ребят, поэтому теперь они регулярно и даже с удовольствием посещали занятия, старательно выполняли все ее задания и больше не испытывали на ней свои злые шутки, а во время уроков в классе царила благодатная тишина. К тому же, ребята, несмотря на весьма скромный первоначальный запас знаний, показали довольно неплохие результаты, и они быстро продвигались вперед. Впрочем, эти победы, кажущиеся со стороны не такими уж значительными, достались ей ценой немалых усилий.

«Но это того стоило!» – с удовольствием подумала Пати, глядя на сверкающие глазенки своих непоседливых учеников, которые теперь сидели тихо, как мышки, ожидая продолжения.

- А теперь напишите в ваших тетрадях по две строчки этих сочетаний.

В классе воцарилась тишина, нарушаемая едва слышным методичным скрипом перьев по бумаге и сопением ребят. Отложив грифель, Пати подошла к столу, наблюдая, как ее маленькие ученики старательно выводят буквы.

«Господи, еще совсем недавно и я была точно такой же. И Кенди, и Анни, и Арчи, и… и Стир. Кажется, еще вчера мы вот так же сидели за партами в колледже Святого Павла, слушая рассказы учителей. Странно, но эти дни выглядят такими невыносимо далекими, словно все это было в другой жизни. А может, это и была другая жизнь?»

В сердце кольнула непрошенная грусть. Пати решительно тряхнула головой, прогоняя ее. Внезапно уголком глаза она заметила детскую фигурку, притаившуюся у приоткрытой двери.