- Верно, – приветливо кивнула Кенди и села на постель. – Меня зовут Кендис Уайт. Я – медсестра.

- Я тоже медсестра. Меня зовут Жоа Дюваль.

- Жоа? – глаза Кенди удивленно распахнулись. – Какое красивое имя.

- Это сокращенно. Для друзей. Полное имя – Жозефина-Ариэль. Но я его не очень люблю.

- Почему? Оно тоже очень красивое.

Жоа наморщила носик.

- Оно слишком длинное и неудобное. Зови меня Жоа. Мне хочется, чтобы мы подружились.

- Мне тоже. Ты иностранка?

- Ты имеешь в виду акцент? Да… Я – француженка.

- Француженка? Значит, ты возвращаешься домой?

- Можно сказать и так, – Жоа вздохнула. – В Америке я больше не могу оставаться, а там я нужна.

- А где ты училась?

- В школе по подготовке медсестер при Сорбонне, – ответила Жоа, но, заметив озадаченное выражение лица собеседницы, поняла, что название знаменитого французского университета ни о чем ей не говорит, и добавила. – В Париже.

- В Париже? – воскликнула Кенди, в ее глазах мелькнуло восхищение. – Это, наверное, прекрасный город.

- Да, – согласилась Жоа, улыбнувшись ее воодушевлению и непосредственности. – Но, увы, там гораздо больше, чем у вас здесь, не признают за женщинами право работать. Мне стоило огромного труда просто поступить в эту школу.

- А я закончила школу медсестер Мери-Джейн.

- Я слышала о ней. Прекрасная школа.

- Да.

Они замолчали, предаваясь воспоминаниям о годах учебы, и в каюте воцарилась тишина. Внезапно в животе у Кенди громко заурчало. Она смущенно покраснела, но Жоа лишь рассмеялась.

- Ты голодна. Впрочем, я тоже. Ужин будет через пятнадцать минут. Пойдем?

- Пойдем.

Они вышли из каюты. Кенди улыбалась. Она чувствовала, что нашла еще одного друга, и ей очень хотелось, чтобы во Франции их отправили в одно место.

- Терри, а ты почему не идешь на ужин?

Терри вздрогнул и обернулся. Рядом с ним стоял капитан Пэмбертон, в голубых глазах под густыми седыми бровями светилось удивление.

- Нет аппетита, – пробормотал Терри в ответ.

Он так задумался, что совершенно не слышал, как тот подошел. Пембертон нахмурился.

- Слушай, Грандчестер, если ты хочешь быть хорошим солдатом, то нужно есть! – сурово и резко принялся отчитывать он молодого человека. – Армии не нужны солдаты, падающие в голодные обмороки на поле сражения, ясно?!

- Да, сэр! – Терри улыбнулся, отдав честь.

- Тогда кру-угом! И шагом марш в столовую!!!

Терри рассмеялся и направился в столовую. Пембертон посмотрел ему вслед и вздохнул.

- Эх-х… Молодежь. Ни черта не понимают в этой жизни!

Нахмурившись, он поспешил по своим делам.

Солнце медленно клонилось к горизонту, на востоке начали сгущаться сумерки. Кенди сидела в шезлонге на палубе, закутавшись в пальто, и смотрела на закат. Огненные струи мерно сливались с глубокой бархатной синевой неба, плавились, переливались, вспыхивали. Она ни о чем не думала. Почти ни о чем. Просто сидела и смотрела.

- Кенди.

Кенди вздрогнула и, обернувшись, увидела Жоа.

- Привет.

- Смотришь на закат и думаешь о любимом парне? – фиалковые глаза искрились смехом.

- Ну что ты, – Кенди невольно покраснела.

- У женщины такой взгляд бывает, только когда она любит. И любит по-настоящему.

- Может быть, – Кенди отвела взгляд, сделав вид, что любуется закатом.

- Что? – Жоа встревожилась. – Неужели безответная любовь?

- Нет, – Кенди вздохнула, поняв, что ее уловка не удалась, и грустно улыбнулась. – Просто любовь, которую нужно забыть.

- Почему?

- Потому что у нее нет будущего.

- Откуда ты знаешь?

- Знаю.

Жоа пожала плечами и села на стоящую рядом скамью.

- Кто он?

Кенди поморщилась, словно испытывала сильную боль…

- Давай не будем о нем. Я не хочу сейчас вспоминать. Здесь так мирно и красиво. Я почти забыла обо всем.

- Ты его любишь?

- Да. Но он должен быть с другой.

- Что значит «должен быть с другой»?!

- Мы расстались.

- О-о… Прости.

- Ничего. Может быть, когда-нибудь я расскажу тебе эту грустную историю, но не сейчас. Давай лучше поговорим о тебе.

- О-о, – простонала француженка и досадливо наморщила носик. – Это неинтересно.

- В самом деле?

- Да. Я не люблю вспоминать прошлое.

- Где твои родители?

- Я не знала отца, а мама уже умерла.

Жоа отвернулась, но Кенди успела заметить выражение боли, мелькнувшее на лице девушки, и решила не задавать больше вопросов. Они помолчали.

- А где твои? – наконец снова заговорила Жоа, поворачиваясь к ней.

- У меня нет родителей. Я выросла в приюте мисс Пони.

- В приюте? Это, должно быть, ужасно, – в голосе девушки явственно прозвучали нотки искреннего сочувствия.

- Вовсе нет! – горячо возразила Кенди. – Мисс Пони и мисс Рейн, которые растили нас, очень добрые. Они так заботились обо всех детях! И сейчас продолжают. Теперь им помогает Пати, моя подруга. Они заменили мне родителей. Там, на холме Пони, я была так счастлива. Самое счастливое время в моей жизни, – вздохнула она.

- Ты так тепло о них говоришь, значит, они действительно прекрасные люди.

- Да.

Они снова замолчали, глядя на горизонт, где сияло и плавилось солнце…

«Как странно. Я еду на фронт. Боже мой, кто бы мог подумать».

Терри вышел на палубу и прислонился спиной к стене. Закат был великолепен. Золотые лучи отливали красным, разбрызгивая золото по волнам. Золотые лучи… Так похожие на ее локоны. И глаза цвета морской волны.

«Кенди… Любимая Кенди. Ты сейчас в Чикаго работаешь медсестрой. Я так рад, что ты нашла свое место. Наверное, теперь ты уже жена Нила Лэганна. Надеюсь, что ты счастлива. Будь счастлива, любимая. Будь счастлива. Где бы я ни был, мое сердце и моя душа всегда будут принадлежать тебе, Тарзан с веснушками».

Он достал из кармана губную гармонику. В памяти сразу же всплыл тот день в колледже Святого Павла, когда она застала его на холме Пони с сигаретой и подарила ему эту гармонику. Разве мог он знать тогда, что все закончится вот так? Нет, не мог. Не знал.

Устремив взгляд на золотой закат, он поднес гармонику к губам, и над океаном поплыли мелодичные звуки грустной шотландской песни.

«Прощай, Кенди. Будь счастлива, любимая».

Она сидела в башне. Ее наказали за придуманное Элизой свидание с Терри. Она сидела, прижавшись спиной к каменной стене, и слушала старинную шотландскую прощальную песню. Плавные мелодичные звуки губной гармоники плавно и легко взлетали в воздух, перетекая один в другой. От серого камня веяло холодом. И внезапно Кенди поняла, что он прощается с ней. Он уйдет, и она больше никогда не увидит его.

- Нет! – она вскочила на ноги и изо всех сил заколотила кулачками в глухую каменную стену. – Терри, не уходи!!! Не оставляй меня!!!

Терри не ответил. Гармоника продолжала плакать в тишине, отзываясь болью в сердце. Кенди обессиленно опустилась на пол и вдруг заметила, что дверь открыта. Сквозь пелену слез, застилающую глаза, она смутно различила его высокую фигуру в проеме. Терри грустно смотрел на нее, а затем отвернулся и стал уходить.

- Нет! Терри, подожди!!! Не уходи!!!

Она бросилась за ним, но когда до двери оставался лишь шаг, пол под ее ногами провалился, и она полетела во тьму.

- ТЕРРИ!!!

Кенди ударилась обо что-то твердое и открыла глаза. Она лежала на полу возле шезлонга. Рядом на скамье, свернувшись калачиком и кутаясь в теплое пальто, мирно спала Жоа.

«О, Боже… Я уснула в шезлонге и упала. Как смешно».

Кенди подавила смех, не желая будить подругу, и осторожно поднялась.

«Какой странный сон».

Она потерла глаза, чтобы проснуться окончательно, и направилась к перилам. Солнце почти село. Лишь край огромного огненного диска все еще выглядывал из-за горизонта, рассыпая последние лучи по черным волнам, да ветер о чем-то шептал показавшейся луне, подпевая мелодичным звукам губной гармоники. И тут Кенди почувствовала, что ее сердце остановилось. Это была та самая мелодия. Старинная шотландская прощальная баллада…