- Эй, Терри, ты идешь?! – ворвался в его мысли громкий голос Чарли.

Все еще ошеломленный, Терри обернулся и удивленно уставился на друзей, пытаясь сообразить, куда, собственно, надо идти и что они вообще здесь делают. Вид того человека и пришедшая в его голову мысль так ошеломили его, что он совершенно забыл об их присутствии. Чарли и Шарль ответили ему такими же вопросительно-удивленными взглядами. Однако спустя мгновение Терри вспомнил о чем, они говорили до того, как он увидел странного незнакомца, и, заставив себя улыбнуться, направился к ним.

- Что с тобой? – тихо поинтересовался Шарль, когда он подошел ближе. – Ты выглядишь так, словно привидение увидел.

- Что-то вроде, – Терри усмехнулся и покачал головой. – Мне показалось, что я узнал в одном из пассажиров человека, которого никак не ожидал встретить здесь. Но потом понял, что он просто не может быть тем человеком, которого я знаю. Наверное, они просто похожи, и я обознался.

- Может быть, – согласился Чарли, пожимая плечами. – С кем не бывает. Ладно, идемте.

- Идем, – улыбнулся Терри, и они продолжили свой путь.

Уже у самой лестницы Терри обернулся и еще раз взглянул в ту сторону. Мужчина по-прежнему неподвижно стоял на носу корабля в той же позе, напряженно всматриваясь вдаль.

«Нет, это определенно не может быть Нил», – решил Терри. Нахмурившись, он резко отвернулся и шагнул на ступеньку трапа.

Нил безразлично смотрел на раскинувшийся внизу город, тающий в туманной дымке. За его спиной послышались мужские голоса. Нил не обернулся. Мужчины о чем-то тихо поговорили, а затем раздался смех и звук уходящих шагов, после чего, наконец, воцарилась благодатная тишина. Он закрыл глаза и с наслаждением вдохнул холодный морской воздух.

«Вот и все. Я возвращаюсь домой. Как-то даже странно. Странно, что я не погиб. И что я теперь буду делать? В Америке меня не ждут. Для них я, скорее всего, уже давно мертв. Ладно. Поживем – увидим. Что толку мучить себя раньше времени? Что от этого изменится? Ничего. Иной раз почти жалею, что не погиб. Смешно, но смерть решила бы все и навсегда. И самым наилучшим образом для окружающих. Но мое упрямство и живучесть, как всегда, все испортили. Что ж… Придется этому миру смириться с моим существованием. Вот только что МНЕ делать теперь? Как жить дальше? Никто не скажет. Теперь уже никто. Креста с его насмешливыми советами и молчаливой иронией больше нет. Впрочем, он и так много сделал для меня. Намного больше, чем кто-либо еще. Так пусть покоится в мире. Он это заслужил. Как и то, чтобы о нем помнили. Я буду помнить о тебе, Крест. Спасибо за то, что спас меня в Сент-Джеймсе. За все твои уроки. Спасибо за все. Прощай».

И внезапно ему показалось, что шелестящий в вышине ледяной, пронизывающий до костей ветер, то и дело с остервенением хлеставший его по лицу, донес до него знакомый насмешливый шепот:

- Прощай.

А вслед за ним – едва различимое эхо женского смеха. Коснувшись на мгновение его слуха, они закружились вокруг, словно призраки в невидимом танце, обдав душу обжигающей волной невыразимого тепла, покоя и счастья, и, снова слившись с ветром, унеслись прочь, растаяв в сером прозрачном небе.

Нил вздрогнул и прислушался, но вокруг уже снова царила тишина. Только морские волны мерно бились о железную обшивку корабля, обдавая их солеными брызгами и клочьями седой пены, да в вышине одиноко шелестел ветер.

Продолжение следует…

====== Часть 26. Возвращение, или Два дня, которые изменили мир ======

Когда ты вернешься, все будет иначе,

И нам бы узнать друг друга.

Когда ты вернешься... А я — не жена

И даже не подруга.

Когда ты вернешься ко мне,

Так безумно тебя любившей в прошлом?

Когда ты вернешься,

Увидишь, что жребий давно

и не нами брошен...

3. Ященко «Белая Гвардия»

Декабрь 1918 года.

Бостон.

Звучный корабельный гудок разорвал морозную тишину и торжественно поплыл над городом, освещенным не по-зимнему ярким утренним солнцем. Горделиво сверкая высокими черно-белыми бортами, океанский лайнер «Аквитания» неторопливо направился к причалу, изящно рассекая широким носом волнующуюся морскую гладь. Несмотря на ранний час в порту уже вовсю кипела работа. Набережная была заполнена людьми, которые возбужденно переговаривались между собой. Их голоса и смех то и дело взлетали в воздух и, сливаясь, превращались в единый нестройный гул, полный радости и нетерпеливого оживленного ожидания. Наконец «Аквитания» замедлила ход и плавно, словно чопорная леди в старинном менуэте, развернулась боком. Тяжелые якорные цепи с грохотом плюхнулись в воду, подняв тучи сверкающих, переливающихся всеми цветами радуги соленых брызг, и корабль застыл на месте. На какое-то почти неуловимое мгновение на пристани воцарилась абсолютная тишина. Стихли хриплые голоса матросов и грузчиков, время от времени выкрикивающие друг другу неразборчивые команды, стих гул голосов и смех встречающих, и даже вьющиеся в вышине громкоголосые чайки замолчали. Казалось, весь мир замер на одно вязкое мгновение, которое все тянулось и тянулось, словно не хотело уходить в холодный и пустой мрак Вечности. И в этой звенящей напряжением тишине был слышен лишь возмущенный шелест потревоженных волн, упрямо и отчаянно бьющихся о каменный причал. Но мгновение прошло – и воздух снова наполнился привычным шумом, многократно усиленным радостными возгласами, доносящимися с борта лайнера, и суетой с креплением канатов и протягиванием трапов.

Стоя на носу «Аквитании», Нил и Штопор с тоскливым любопытством наблюдали за царящей вокруг счастливой суматохой. Было очевидно, что ни один из них не испытывал в эту минуту той всепоглощающей, бьющей через край радости, что царила сейчас в сердцах окружающих их людей, отражалась на их лицах, сквозила в каждом жесте, слове, улыбке.

- Вот суетятся-то, – озадаченно пробормотал Штопор и, недовольно поморщившись, пожал плечами — Того и гляди, мимо сходней с борта вниз сиганут от нетерпения. И чего, спрашивается, галдят, как оголодавшие чайки? Все вниз сойдем. Чего суетиться-то? Ровно дети малые.

- Уймись, Штопор, – коротко, но, пожалуй, слишком резко оборонил Нил. – Ты бы вел себя точно так же, если бы знал, что на берегу тебя кто-то ждет. Но нас не ждут, а вот их – да. Поэтому уйми зависть и хватит брюзжать! Если тебе что-то не нравится, просто отвернись и не смотри.

Нил и сам удивился тому, как холодно и спокойно прозвучали его слова. В его голосе не было гнева, обиды или сожаления. Ничего. Только пустая констатация факта. Равнодушное признание непреложной истины, которую он был не в силах изменить и вынужден был принять. И принял. Но не смиренно склонив голову перед ее неумолимым, жестоким всевластием, а с молчаливым, высокомерно-презрительным равнодушием, словно бы давая ей разрешение на существование рядом с ним. Нил прислушался к себе, но внутри было глухо, темно и пусто. Ни ярости, ни возмущения. Штопор же, услышав его слова, сморщился так, словно внезапно хлебнул уксуса, а затем нахмурился, но ничего не сказал.

- Подождем здесь, пока все сойдут, а затем спокойно спустимся, – между тем невозмутимо продолжал Нил, совершенно игнорируя весьма выразительную мимику ирландца. – Нам с тобой спешить некуда, – закончил он с едва заметной иронией.

- Как скажешь, – мрачно буркнул тот и, резко отвернувшись, принялся смотреть на убегающую к горизонту, мирно колыхающуюся морскую гладь.

Нил удивленно посмотрел на его вызывающе и в то же время явно обиженно выпрямленную спину, темные брови изумленно приподнялись, но в следующую секунду снова опустились. Пожав плечами, он вновь принялся наблюдать за царящей у трапов толчеей. Его взгляд лениво скользил по оживленным лицам со сверкающими радостью и нетерпением глазами, по привычке пристально всматриваясь в их черты, ловя малейший бег эмоций, словно выискивая в них что-то, известное лишь ему. И тут он увидел его. По палубе прямо навстречу ему шел Терруз Грандчестер. Нил спешно отвернулся и поднял ворот шинели повыше.