- На твой взгляд, – едва слышно пробормотал Нил и издевательски усмехнулся. – Понятно.

Он смотрел на Элизу так, словно видел ее впервые. Ему не верилось, что перед ним его сестра. Верная соучастница всех его проделок с самого детства. Но детство кончилось.

- Я пришла, чтобы сказать тебе: не рассчитывай на нашу помощь. Мама не придет. Я тоже больше не приду… Я не могу рисковать своей репутацией, посещая такие места. Если меня увидят, по городу поползут слухи и кто-нибудь может докопаться до правды.

- Конечно.

Элиза удивленно посмотрела на брата, пораженная его безжизненным голосом, но тут же равнодушно пожала плечами и направилась к двери.

- Прощай, Нил. Мне очень жаль, но ты сам во всем виноват.

- Прощай, Элиза, – абсолютно спокойно ответил Нил и криво усмехнулся.

Элиза повернулась и вышла из комнаты…

- И как прошел разговор?

Элиза задумчиво посмотрела на Стэнтона.

- Замечательно. Теперь дело за вами…

- Все будет, как мы договорились.

- Прекрасно.

- Мисс Лэганн, когда я получу свои деньги?

- Разумеется, когда мы получим известие о безвременной кончине моего брата, мистер Стэнтон. И тихо предадим погребению его тело.

Элиза очаровательно улыбнулась.

- Это будет скоро, – пообещал помощник.

- Надеюсь. Я не прощаюсь с вами, мистер Стэнтон.

- До скорой встречи, мисс Лэганн.

Железные ворота тюрьмы Сент-Джеймс со скрежетом захлопнулись за ее спиной. Элиза вздохнула полной грудью.

«Дело сделано!»

Счастливо улыбнувшись, она быстро оглянулась по сторонам и забралась в экипаж.

- В Центральный парк.

Экипаж медленно покатил вдоль улицы.

Нил стоял у окна и смотрел в серое небо.

- В жизни иногда все выходит не так, как нам хочется, но что предначертано, всегда сбывается. Помни об этом.

- Не рассчитывай на нашу помощь. Мама не придет. Я тоже больше не приду. Я не могу рисковать своей репутацией, посещая такие места.

Их слова гулким безжалостным эхом раздавались в мозгу. Кошмар продолжался. И Нил понимал, что конца ему не будет, потому что этот кошмар теперь был его жизнью. Мир разлетелся вдребезги, и его сверкающие осколки уплывали в холодную тьму небытия. И он стоял на пороге этой тьмы. Тьмы без начала и конца. Тьмы, которая теперь была его жизнью. Он стоял и ничего не чувствовал. Ни горечи. Ни сожалений. Ни боли. Ничего.

- «Входящие, оставьте упованья», – прошептал он где-то когда-то услышанные строки.

Дверь за его спиной распахнулась.

- Мистер Лэганн, – раздался насмешливый голос Стэнтона. – Вам следует пройти в камеру. Суд по вашему делу состоится завтра.

- Прекрасно.

Стэнтон вздрогнул, услышав этот спокойный, прекрасно поставленный и абсолютно безжизненный голос. Нил обернулся, и у Стэнтона по спине пробежал холодок, когда он увидел его мертвенно-холодный взгляд. Он слегка поежился. Нил направился к двери.

- Да, кстати, – обернулся он на пороге. – Не зовите меня больше Нил Лэганн.

- Это почему же?

- Нила Лэганна больше нет. Он умер.

Тяжелая дверь с глухим грохотом захлопнулась за его спиной.

- «Нил Лэганн умер», – с усмешкой повторил Стэнтон. – Какое меткое наблюдение.

Продолжение следует…

====== Часть 4. «Я ухожу на фронт. Прости…» ======

“Посмотри-ка, небо плавится

серебристо-синим пламенем… Мы прощаемся?” – “Мы прощаемся». – “До свидания?..” – “До свидания…” “Но за этой палящей зарницею видишь звезд ледяное сияние?.. Я прошу, ты вернись ко мне, милый мой, До свидания?” – “До свидания”. Я пишу эти строки неровные… И не зная причин расставания, Я прошу: “Лишь вернись из безмолвия… До свидания?..” – “До свидания”.

Только ты улыбаешься странно мне,

Словно смотрит в глаза мне судьба моя. “Ты вернешься, мой милый, не правда ли? До свидания?” – … Ellada.

Она медленно выплывала из сна. Словно выныривала из темных глубин холодной океанской тишины, постепенно, шаг за шагом, приближаясь к сияющей сапфировым блеском и солнечными бликами поверхности. Темные ресницы дрогнули, и Элеонора неторопливо, словно нехотя, открыла глаза. Вставать не хотелось. В комнате было прохладно, поэтому она поглубже закуталась в теплое одеяло и нахмурилась, пытаясь вспомнить, что же ее разбудило. Чуть приподняв голову, она прислушалась. Стук в дверь повторился. Элеонора резко села на постели, сонно потирая глаза одной рукой, а второй пытаясь найти халат.

«Кто бы это мог быть?»

Она бросила взгляд на висевшие на стене часы.

«Час ночи? И кому я понадобилась так поздно? Может быть, миссис Питерс? – она поморщилась, вспомнив о неугомонной соседке-балагурке. – А может быть, в театре что-то случилось? С другой стороны, когда я уходила, все было в порядке. Что могло произойти за такое короткое время? Может быть, Терри? Но Терри не приходит так поздно».

Она наконец-то нащупала халат и, спрыгнув с постели, быстро направилась к двери. Стук повторился снова.

- Уже иду! – прекрасно поставленный голос известной актрисы прозвучал плавно и величественно. – Кто там? – настороженно спросила Элеонора, замерев у входной двери.

- Мама, это я.

- Терри? – ее глаза распахнулись от удивления. – Подожди секундочку, я сейчас открою.

Цепочка никак не хотела поддаваться.

«Боже, и когда же у меня дойдут руки, чтобы смазать ее?!»

Элеонора мысленно отругала себя за рассеянность. Наконец ей удалось справиться с замком, и дверь распахнулась.

- Проходи, милый.

Терри прошел в небольшую, но очень уютную гостиную и опустился на диван.

- Я сейчас зажгу лампу.

Элеонора бросилась в соседнюю комнату. Через минуту она снова вернулась с уже зажженной лампой и села рядом.

- Что-нибудь случилось? – она с беспокойством посмотрела на сына. – Ты пришел так поздно. Я уже спала.

- Прости, что разбудил.

- Ну что ты, – Элеонора улыбнулась. – Ты можешь приходить ко мне в любое время. Я всегда рада тебя видеть.

- Спасибо.

- Ты пришел просто навестить меня? Тогда я угощу тебя чаем. С бергамотом, как ты любишь.

Терри чуть улыбнулся.

- Спасибо, мама. Но давай немного попозже.

- Как пожелаешь.

Элеонора всмотрелась в лицо сына. Он был таким же, как всегда. И не таким. Что-то изменилось, но она никак не могла понять, что же именно. Терри задумчиво смотрел на неподвижный, словно застывший, язычок пламени в лампе, и черты его лица вдруг показались ей странно строгими и, как будто, торжественными. Элеоноре стало не по себе.

- Терри, что случилось?

- Ничего, мама, – не глядя на нее, ответил он.

- Не лги мне, – поистине королевским тоном приказала Элеонора и раздраженно нахмурилась. – Я же чувствую, что что-то не так.

Терри едва заметно усмехнулся и, повернувшись, встретился взглядом с потемневшими от скрытой тревоги зелеными глазами, так похожими на его собственные.

- Тебя не проведешь, – он улыбнулся, но улыбка вышла какой-то неестественно усталой, почти вымученной. – Мама, я принял очень важное решение. Может быть, самое важное в моей жизни, – он нерешительно замолчал, но Элеонора не воспользовалась внезапной паузой и не произнесла ни слова. Тишина мгновенно раскалилась, словно железный клинок, сунутый в горнило, в воздухе невидимой удушливо-тяжелой волной повисло тревожное ожидание. – Я ухожу на войну, мама.

Эхо его слов оглушающей тишиной застыло во внезапно сгустившейся темноте. На мгновение ей показалось, что земля ушла из-под ног, а мир сорвался со своей оси и разлетелся вдребезги, рухнув грудой сверкающих осколков в бездонное черное Ничто. Она попыталась вдохнуть, но не смогла, словно чья-то гигантская рука сжала грудь…

«Нет, этого не может быть… Нет! Это неправда!!! Это невозможно!!! ЭТО НЕПРАВДА!!!»

Эти слова, словно заезженная пластинка, бились в мозгу, отдаваясь болезненным эхом в пульсирующих кровью висках.

- Не шути так, Терри, умоляю, – наконец удалось выдавить ей. Элеонора вздрогнула, услышав странный задушенно-хриплый шепот, и только потом поняла, что это ее собственный.