— Моя тетя Поппи вышла замуж за американца. Их дети родились и выросли в США, — объяснил Дженнингс. — А вообще, у меня есть родственники практически в любой части света. Это вполне нормально для моей семьи.

— Но ты же сказал, что близок со своим кузеном? Как, если вы росли так далеко друг от друга?

— Мы вместе проводили летние каникулы. То в Британии, то в США.

— Понятно.

Машина поворачивает еще раз. Интересно, куда мы едем. Я смотрю в окно, пытаясь определить местонахождение. Кажется, мы проезжали здесь недавно на автобусе.

— Можно спросить, о чем думаешь? — насмешливо спрашивает Дженнингс. Я поворачиваюсь к нему.

— Просто представляла себе твои визиты в подростковом возрасте… — я замолкаю и кладу ладонь ему на колено.

— И?

— И думаю о всех тех американских девушках, которые не знали, что с ним делать, — Приходиться говорить тихо и безразлично, раз уж мы в машине не одни. А моя ладонь тем временем скользит выше.

Наверное, было бы куда эффектнее, если бы я двинулась дальше и не остановилась на середине бедра, потому как Дженнингс вместо того, чтобы возбудиться, рассмеялся.

— Ты до сих пор думаешь об этом? — он накрывает мою руку своей и нежно проводит большим пальцем по тыльной стороне ладони. Ему удалось возбудить меня с помощью этого простого и неосознанного движения сильнее, чем мне его намеренным поглаживанием бедра.

— Нет… — я вывожу слово на его бедре. Может быть. Немного. Да. Ответ «да».

— Ревнуешь, милая?

— Нет, — фыркаю я и качаю головой. — Конечно нет. Но сколько их было? Женщин, которые не знали, что с ним делать? Думаю, тех, кто знал, было гораздо больше. Таким образом, число женщин, которые не знали, не может быть слишком большим. Простая статистика.

— Ого, — несколько мгновений он смотрит на меня с непроницаемым выражением лица. — Ревнуешь, — произносит наконец Дженнингс и снова смеется.

— Так где живет твой кузен? — интересуюсь я, чтобы отвлечь его от моего странного собственнического инстинкта. И заодно узнать, как часто он навещает двоюродного брата. Может, ему захочется увидеть и меня. Ну а что? О’Хара — крупный транспортный узел. Я могла бы встретить его в аэропорту, и мы бы быстренько перепихнулись в «Хилтоне».

— Он вырос в Коннектикуте, — начинает Дженнингс. Я чуть не застонала вслух. Какое невезенье. Из Лондона в Коннектикут нет ни одного перелета через О’Хара. Даже самого дешевого с дерьмовыми пересадками. — Но сейчас живет и работает в Лас-Вегасе.

Слава богу.

— Ты часто с ним видишься? — как можно более небрежно интересуюсь я. Дженнингс ухмыляется и поднимает бровь. Явно раскусил мой блеф.

— Ты фанатка Вегаса? Любишь играть в автоматы? Блэкджек? Покер? Или, быть может, рулетка?

— Вообще-то, я ни разу там не была, — я убираю руку из-под его ладони и начинаю теребить ниточку на платье. — Но я бы точно была звездой на слот-машинах.

— О да, у тебя очень хорошо получается давить на нужные кнопки.

Я бросаю взгляд на Дженнингса и снова опускаю ладонь на бедро. В этот раз повыше. И легонько глажу своей голенью его. Скольжу рукой немного выше и с улыбкой смотрю на него три секунды. Если это сработало в баре, то на заднем сиденье автомобиля и подавно. Хотя не уверена, к чему все это. Я и так могу поспорить на настоящие вегасовские деньги, что сегодня пойду спать не одна. А для того чтобы заниматься этим на заднем сиденье, да еще в присутствии водителя, возраст уже не тот. Да, на этой неделе я притворяюсь другим человеком, но у любой девушки есть свой предел.

Дженнингс наклоняет голову и, положив ладонь мне на шею, нежно целует в губы. А второй рукой двигает мою ладонь к своей промежности и вдавливает ее, чтобы я могла почувствовать его через ткань джинсов.

Я издаю тихий стон, Дженнингс улыбается сквозь поцелуй и, отстранившись от меня, прижимается своим лбом к моему.

— Позже, — обещает он с непристойной ухмылкой и открывает дверь машины. Оказывается, мы уже приехали и стоим. Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Он умудрился завести меня за миллисекунду, пока я изо всех сил пыталась его соблазнить. Так сказать, ткнул меня в это лицом.

Дверь с моей стороны открывается, и Дженнингс протягивает мне руку. Такой джентльмен. Джентльмен с грязными и похабными мыслями.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

— Где мы? — Дейзи выходит из машины и берет меня за руку. Она так активно пыталась соблазнить меня, что даже не обратила внимание, как мы проехали мимо виноградника.

Эта девушка просто загадка. В ней столько страсти и наивности одновременно. Все ее мысли мгновенно отражаются на лице, и это почему-то очаровывает еще больше. Я не могу насытиться ею. Тем, как она недовольно смотрит на меня и закатывает глаза, когда я ее раздражаю. Или прикусывает нижнюю губу и отводит взгляд, обдумывая, что мне рассказать. Как очаровательно морщит носик и прищуривается, когда я перехожу черту, и как расширяются ее зрачки, когда я неожиданно шепчу что-нибудь непристойное ей на ухо.

Господи, да одного ее запаха достаточно, чтобы у меня встал. Мягкость кожи и шелк волос… Изгибы ягодиц и округлость груди…

Я пропал.

— Местная винодельня, — отвечаю я. — По слухам, у них отличный французский ресторан.

Она медленно поворачивается и осматривает территорию. Нас высадили перед входом в ресторан-таверну. Это очаровательное здание, которое напоминает домик в деревне. Перед нами простирается виноградник — ряд за рядом шпалер, увитых виноградными лозами.

— Ничего себе, ты и правда постарался, — произносит Дейзи, закачивая осматриваться и снова глядя на меня. — Я под впечатлением.

Интересно, какое у нее было бы лицо, привези я ее на французскую винодельню. Или испанскую. Или, лучше всего, на отдаленную итальянскую винодельню с бассейном и персоналом, который расходится днем. Мы бы только и делали, что ели, трахались и загорали обнаженными. Я бы по капле лил на ее кожу лучшее марочное вино и слизывал его языком.

— Не суди раньше времени, я все еще могу попросить поделить счет пополам, — невозмутимо отвечаю я.

Она откидывает голову назад и смеется. Я уже и не помню, когда в последний раз мне настолько нравилось проводить с кем-нибудь время.

— Я ничего не пробовала из французской кухни, — признается Дейзи, как только мы устраиваемся за столиком. Она барабанит пальцами по меню и, слегка наморщив лоб, изучает ассортимент блюд.

— Тебе не нравится? Если что, можно заглянуть в лепешечную по дороге в отель.

Она отрывает взгляд от меню и улыбается.

— А ты неплохой слушатель, Дженнингс.

— А еще я быстро учусь. И уже знаю три способа, как заставить тебя кончить меньше чем за десять минут.

— Бог ты мой, — у нее округляются глаза, а щеки заливаются стыдливым румянцем. Интересно, реально ли заниматься международным бизнесом из Нейпервилля, штат Иллинойс? Или можно было бы уйти на пенсию в тридцать шесть лет и заняться выявлением остальных способов доставления оргазмов Дейзи.

Как же я жил до этой женщины? Уже и не вспомню.

Официант берет у нас заказ на вино. Я выбираю «Манхэттен», а Дейзи «Рислинг», произведенные на этой винодельне. Она внимательно изучает интерьер, останавливая взгляд на деревянном балочном потолке, креслах, обтянутых голубым туалем⁷, и люстрах, свисающих на проводе с потолка.

Когда нам приносят вино, она делает глоток и зажмуривается от удовольствия.

— Вау, я могла бы высосать его до дна.

Проклятье.

Мне не послышалось? Я мотаю головой, пытаясь выбросить из головы воспоминание о том, как Дейзи стояла на коленях и сосала мне.

— Ты часто ешь в подобных ресторанах? — небрежно интересуется она, но лицо ее выдает.

— Время от времени.

Сосредоточься, Дженнингс.

Дейзи изучает голубую скатерть такого же цвета, как и узор на стульях. А я жду.

— И чем именно ты занимаешься?