Она вздыхает и раздвигает ноги шире. Я засасываю губами совершенную грудь, а вторую обхватываю ладонью и потираю большим пальцем сосок, восторгаясь каждым сантиметром ее великолепного тела. Когда я щипаю его, она стонет и выгибается мне навстречу. Этот звук — музыка для моих ушей. В будущем, занимаясь мастурбацией, я точно буду вспоминать, как красиво ее темные волосы смотрелись на подушках. Мне нравится, как ее грудь лежит в моих руках, и тепло кожи, когда я прикусываю ее губами. Дейзи пахнет солнечным днем: смесью кокоса, цитрусовых и блаженства.

— Ты собираешься сделать эту штуку снова? — она зарывается пальцами в мои волосы и массирует кожу головы. Как же приятно.

— Штуку? — я ласкаю грудь языком и опускаю руку на изгиб бедра. Нужно будет взять ее сзади. Она будет стоять на коленях, а я, обхватив ее за бедра, насаживать на член…

— Ну, языком, — произносит она, вырывая меня из фантазий.

— А что, по-твоему, я делаю сейчас? — интересуюсь, прикусывая зубами кожу.

— Другую штуку, — Дейзи снова выгибается и тянет меня за волосы.

— Эту штуку? — я опускаю руку ниже и двумя пальцами раздвигаю ее складочки. Она сочится влагой. Я ухмыляюсь.

— Да, — выдыхает она. — Эту штуку.

— Тебе понравилось, милая? — я чуть было не назвал ее Дейзи. Почему, черт возьми, она не хочет, чтобы я называл ее по имени? Какой женщине не понравится услышать свое имя во время секса? Мне, конечно, должно быть, наплевать, но почему-то это не так.

Ладно, подумаю об этом позже. Сейчас же буду называть так, как ей хочется. Главное, чтобы оставалась в постели с моим членом внутри и выкрикивала мое имя своим сладким ртом. Мне нравится, когда она кончает и томным, напряженным и полным удовольствия голосом выкрикивает мое имя. Ее «Не останавливайся» и «Вот здесь», произнесенные с американским акцентом, не сильно отличаются от того, к чему я привык, но из ее уст эти простые слова звучат невероятно сексуально.

— Да, — кивает она, разметав волосы по подушке. — Мне понравилось. Ты должен сделать это снова. Навряд ли у тебя получится столь же хорошо, но попробовать стоит.

— Что ж, — я качаю головой и целую ее грудь. — Думаешь, в первый раз мне просто повезло?

— Не исключено. Не хочу напрасно надеяться.

— Тогда за дело, — я спускаюсь ниже, по пути целуя ее в пупок. — Постараюсь сделать все, что в моих силах.

— Угу, — бормочет она, когда я раздвигаю ее ноги и прижимаюсь губами к клитору. Я только рад доставить удовольствие этой женщине. Проклятье, да только при мысли об этом мне весь день приходилось сдерживать стояк.

Девушка извивается под моим ртом, потягивая меня за волосы. Сейчас моя единственная цель —изучить каждое из ее судорожных движений и вздохов, чтобы понять, как заставить ее стонать и выгибаться сильнее. Я изучаю ее вкус и запах. Ее прикосновения. И то, как сжимаются ее мышцы, когда она так близка к оргазму.

Можно было бы написать целую энциклопедию о том, как заставить ее кричать громче.

Но в запасе у меня только одна неделя. За это время можно насобирать информацию, которая поместится всего лишь в блокнот.

Оказывается, Дейзи боится щекотки. Я обнаружил это, когда закинул ее ногу к себе на плечо и стал осыпать поцелуями внутреннюю поверхность бедра.

Сегодня на вкус она даже лучше, чем две ночи назад.

Когда мой палец, покрытый ее скользким возбуждением, подбирается к тугому кольцу мышц чуть ниже, Дейзи дергается. Судя по всему, она не привыкла к подобным играм. Но все-таки позволяет мне проникнуть пальцем внутрь и довольно эффектно кончает.

Я начинаю беспокоиться, что мне не хватит недели. Может, стоит почаще договариваться о деловых встречах в Штатах в этом году? Но нужно ли мне это? И согласится ли она? Я даже не знаю, где она живет. Не бегу ли я впереди паровоза? Она что-то скрывает от меня, а я не люблю вранье. Но проблема в том, что меня мучает любопытство: если я узнаю, что скрывает Дейзи, разрушатся ли чары, которыми она меня окутала?

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Я еще раз пересчитываю всех по головам, после чего даю Джорджу команду отправляться в путь. Чемоданы пересчитаны дважды и загружены в багажный отсек под автобусом, и мне удалось не потерять ни одного туриста. Быть экскурсоводом проще простого. Раз плюнуть. Если не считать того чувства, что тебе кажется, будто в любой момент кто-то крикнет: «Ты не Дейзи!»

Я с облегчением опускаюсь на свое место и проверяю блокнот. Сегодня мы проведем в автобусе два часа. Нам нужно доехать из Вашингтона (округ Колумбия), в Вильямсбург (Вирджиния), где проведем две ночи. По пути остановимся в Маунт-Верноне, родине первого американского президента Джорджа Вашингтона, и отправимся на экскурсию по его поместью. После чего заглянем в некий музей революции, который расположен черт-те где. Блин, где моя шпаргалка?

Подсмотреть в нее будет сложновато, поскольку рядом со мной только что устроился Дженнингс.

— Мне казалось, мы выяснили, что тебе нельзя здесь сидеть, — напоминаю я, не отрывая глаз от блокнота.

— Мы выяснили, что, поскольку я турист, то могу сидеть там, где нравится.

— Во-первых, это неправда. Вы должны постоянно меняться местами, чтобы все получили возможность насладиться живописными видами с первого ряда.

— Но я ведь сейчас не занимаю чье-то место. Оно было пустое.

— Я работаю, — напоминаю я ему.

— Вижу. Молодчина.

Я поворачиваюсь и бросаю на него негодующий взгляд. Мне нужно, чтобы он ушел, тогда я смогу сосредоточиться на работе. Я чувствую его присутствие, из-за чего мое глупое сердце бьется быстрее. Впрочем, как и всегда, когда он рядом. Ему следует уйти.

— А как же твоя бабуля, Дженнингс? Разве ты не должен сидеть с ней?

Дженнингс подмигивает и кивает головой в ее сторону.

— Она сдружилась с тремя канадскими дамами, и им легче общаться, когда они сидят вместе. Ну а я третий лишний.

— Как удобно для тебя, — покачав головой, вздыхаю я.

— Ты тоже так считаешь? — он протягивает мне конфету. — Я должен угостить тебя этим. Канадский кленовый леденец.

А что ж еще.

— Снова проверяешь свои заметки? — интересуется Дженнингс, заглядывая в мой блокнот.

Я забираю у него леденец, снимаю обертку и забрасываю его в рот. Съем его, чтобы выиграть для себя минуту времени. Хм, а на вкус довольно ничего.

Этот мужчина — отвлечение. Приятное отвлечение, но я не могу рисковать. Если Дейзи уволят, ей не заплатят за тур. А значит, я не получу заработанные деньги. У меня почти не осталось сбережений. Я не могу вечно жить у сестры. И мне нельзя в тюрьму. Интересно, если ты выдаешь себя за другого человека с его согласия, отправляют ли за это в тюрьму? Для меня это слишком сложно. А с судимостью я никогда не получу новую работу.

— Так как мне называть тебя днем? — спрашивает Дженнингс, прерывая мои мысли. — Милая? Или это слово мы прибережем для интимной обстановки?

Проклятье, а я и забыла об этом.

— Можешь звать меня Дейзи, — быстро отвечаю я. – Фишка с «милой» просто сексуальный фетиш.

— А я-то думал, что это был англофильский фетиш, — парень становится занозой в заднице. Эта мысль напоминает мне о прошлой ночи. Судя по его шаловливому пальцу, у Дженнингса фетиш по задницам. Понятия не имела, что палец там может доставить такое удовольствие. Никакого понятия. Совершенно. И совсем не прочь повторить это снова.

— Вот и я о том же, — говорю я с дурацким британским акцентом. Святые угодники, остановите меня, кто-нибудь. — Это мой сексуальный англофильский фетиш, — добавляю уже нормальным голосом и киваю. Звучит безумно. Поверить не могу, что этот парень хочет заняться со мной сексом. Возможно, что после такого и не захочет. И тогда хотя бы одна из моих проблем решится. Однако мне очень нравится с ним заниматься сексом.

Ну почему в моей жизни все так сложно?

Все мои подруги по университету уже давно повыходили замуж и ожидают первого ребенка, если не второго. Я же меняюсь с сестрой местами, связываюсь с незнакомцем, обманываю его и прошу не называть меня именем сестры во время секса. Потому что Дженнингс считает, что я — это она. Вроде как. Нет, формально он думает, что я — это я, и ему просто не понятны мои выкрутасы с именем. Правильно? Нет, это тоже неправильно. Он принимает меня за экскурсовода, которым я точно не являюсь.