— Деймон, ты сам закончил ЙЕЛЬ! — изумленно воскликнула Елена. — Я не верю, что ты на протяжении этих четырех лет ты только…
— Пил, курил и трахался? — закончил за нее Деймон. — Точно, — брюнет щелкнул пальцами. — Только курил я отнюдь не сигареты.
— Ты курил травку? — глаза Елены приняли объем двух хорошенческих монет. Она была поражена, хотя, наверное, стоило уже привыкнуть к стилю жизни Деймона.
— Боже, Елена, все курили, — закатил глаза он. — Ну, если не все, то большинство. На то и дана молодость, чтобы попробовать все, что ты захочешь. Это не всегда правильно, но только попробовав что-то самостоятельно, ты приобретешь опыт и поймешь, стоит это делать дальше или нет. Главное, чтобы то, что ты делаешь, не причиняло неудобства окружающим. Студенческие годы — это вообще время безумства. И для меня они были самыми лучшими в жизни, потому что я использовал их на полную катушку. Меня несколько раз хотели отчислить, и, честно, я до сих пор не понимаю, почему все-таки не отчислили. Я плавал в университетском фонтане и крякал имперский марш, потому что проспорил одногруппнику. Однажды мы с другом чуть не спалили аудиторию, где у нас должен был проходить семинар по истории мировой экономики. На втором курсе я пришел на экзамен по философии бухим в стельку и сдал его на «отлично», а потом у меня до самого выпуска была кличка Платон. Когда еще такое может повториться? — Деймон развел руками. — Если я захочу, я и сейчас могу выкурить косячок — один, два, три, сколько угодно. Голым по площади пробежаться, деловых партнеров нахер по-японски послать. Только таких впечатлений уже не будет, потому что мне тридцать два, я президент крупной строительной компании, и у меня уже нет такого пропеллера в заднице.
— В Йеле крякать в фонтане имперский марш… Ты, наверное, и вправду уникум, — рассмеялась Елена, будучи даже не в силах спорить с ним. — Знаешь, когда я поступала в университет, я тоже думала, что студенческая жизнь — это череда вечеринок. Но… Когда учиться?
— Просто нужно относиться к жизни проще, — ответил Деймон. — Понятное дело, что забить болт на все с первого семестра — по меньшей мере, глупо, и дело даже не в том, что ты вылетишь после первых экзаменов, а в том, что, в таком случае получается, ты сам до конца не въехал, за каким хреном поступал в вуз. А это уже не очень. Но загоняться из-за каждого предмета так, словно бы он в жизни единственный и самый главный — еще глупее. Тем более, что в вузовской программе, как и в школьной, всегда находится множество совершенно левых вещей. Университет — это уже самостоятельная жизнь, и тут ты сам должен расставлять приоритеты. Учеба — это источник знаний. Не больше и не меньше. Она не должна заменять жизнь.
— Знаешь, наверно, в чем-то ты прав, — задумчиво произнесла девушка. — Где-то к началу четвертого курса меня начало подташнивать от семинаров, коллоквиумов и лекций. Я не пропустила ни одного занятия, всегда по ночам сидела за конспектами, и знаешь… Именно тогда как-то захотелось научиться смотреть на что-то проще и не воспринимать как катастрофу однажды не сделанное задание. Но, честно, не знаю, как.
— Не поздно сделать это сейчас, — мягко сказал Сальваторе и вдруг протянул Елене руку. — Тебе не кажется, что мы засиделись здесь? Пойдем на танцпол?
И в этот момент Елена поняла, что Деймон лишь подтвердил свои слова действиями, предложив ей провести хотя бы один вечер, не думая о проблемах и не беспокоясь о том, что могут подумать люди, забыть обо всем и просто расслабиться. На мгновение их взгляды встретились, и по губам Деймона скользнула улыбка. Елена вложила свою ладонь в его, и он, неожиданно крепко сжав ее руку, увел ее на танцпол. Колонки взрываются музыкой, помещение переливается десятками огней разных цветов, сменяющихся так быстро, что в глазах начинает рябить, и становится совсем не слышно, что кричит кто-то рядом. Деймон широко улыбается и не сводит с нее взгляд, а для Елены очень неожиданно весь мир вдруг сужается до одного взгляда этих пронзительных голубых глаз. Он не отпускает ее ни на секунду, она чувствует тепло его тела и сжимает в руках его влажную рубашку, и вдруг становится совершенно неважно, какую музыку сейчас поставил ди-джей, насколько сильно хочется пить и сколько человек рядом. В какой-то момент, приложив ладонь к его груди, она чувствует, как бьется его сердце — и это ощущение пускает по телу разряд тока в разы сильнее, чем самая красивая музыка. Все вокруг сливается в единый поток, настолько блеклый по сравнению с тем, какой огонь они видят в глазах друг друга, что он становится почти незаметным. Для них не остается больше никого и ничего, кроме друг друга, и начинает казаться, что в эту ночь все — этот клуб, город, целый мир — только для них двоих. Деймон получил то, что так хотел — Елена забывалась рядом с ним. Но вместе с этим, в те минуты, когда она была рядом с ним, она сама вытесняла собой все, что когда-то имело для него значение. Это было безумие. Но остановить это не было ни желания, ни сил.
Счет времени очень быстро потерялся, и ди-джей успел сменить не одну композицию. Наконец, боль в груди от невероятно быстрого сердцебиения дала понять, что стоит немного отдохнуть, и Деймон, оставив Елену в зоне чилл-аут, отправился в бар, чтобы взять что-нибудь попить. В какой-то момент он услышал за спиной до безумия знакомый голос.
— Деймон Сальваторе.
Мысль о том, кому он принадлежит, молнией успевает сверкнуть в сознании. Обернувшись и увидев перед собой вихрастого голубоглазого раскрасневшегося от танцев паренька с мокрыми волосами, с усмешкой смотрящего на него, Деймон понял, что его догадки верны.
— Кай Паркер, — проговорил Сальваторе, улыбнувшись. — Хотя нет, стой… Ма-ла-кай Паркер, — выделив голосом и произнеся по слогам первое слово, исправился он.
— Еще раз назовешь меня моим тупым полным именем — и я прострелю тебе ногу, — все так же спокойно, не переставая улыбаться, сказал Кай.
Деймон рассмеялся.
— Узнаю старину Паркера! — воскликнул он и, больше не сдерживая эмоций, шагнул в сторону старого друга и крепко его обнял. — Кай! Черт побери, когда ты успел вернуться в Лос-Анджелес?
— Я свалил из Мали буквально пару недель назад, — ответил Кай. — Жесть как соскучился по цивилизации… Но вообще, это мне стоит спросить, какими судьбами здесь ты?
— Отпуск, друг мой, отпуск, — похлопав приятеля по плечу, покачал головой Деймон.
— Сальваторе, ты представить себе не можешь… У меня через неделю самолет на Нью-Йорк! — с каким-то необъяснимым восторгом и вместе с этим — изумлением воскликнул друг. — Я думал как раз маякнуть тебе, чтобы встретиться… А ты уже тут. Ну, мы просто обязаны завалиться в какой-нибудь бар.
— Можешь даже не говорить, — кивнул Деймон. — Просто охренеть… — пробормотал он. — Мы не созванивались всего несколько недель, а поменялось уже почти все. Кстати, а где Бон-Бон? Неужели поняла, что с таким придурком, как ты, ей ловить нечего, и помахала тебе ручкой?
— Не дождешься, — со смехом протянул Паркер. — Она сейчас в Милане, там какая-то очередная неделя высокой моды… Она возвращается сегодня утром, а я задолбался уже сидеть в четырех стенах. Думаю, надо хоть в нормальное место выбраться.
— Нет чтобы в музей сходить, или в океанариум какой-нибудь…
— Да пошел ты со своим океанариумом, — хохотнул Кай.
— Пошли, выпьем чего-нибудь? — предложил Сальваторе. — Я тут, правда, не один.
— Да ладно? Сальва, заинтриговал.
Друзья заказали в баре алкоголь, а затем прошли к столику, за которым Деймона ждала Елена.
— Паркер, долго жить будешь! Я как раз рассказывал сегодня о тебе этой очаровательной девушке, — улыбнулся Деймон. — Познакомься, это Елена. Елена, это Кай Паркер, мой однокурсник и по совместительству близкий друг.
В тот момент, когда она встретилась с Каем взглядами, Елене показалось, что на мгновение он чему-то удивился и пристально посмотрел на нее и этим напомнил ей Роуз в день их первой встречи. Каю быстро удалось справиться со своими эмоциями, и Елена постаралась убедить себя в том, что ей все показалось.
