Утром ни она, ни Роуз до Деймона дозвониться не смогли. Как с ним связаться еще, Елена не знала. Роуз, мало веря в действенность этого способа, все же использовала еще одно средство связи, написав Деймону на его e-mail-адрес, помня, что друг, активно общаясь со своими коллегами и партнерами посредством интернета, часто им пользовался. Вопреки ее ожиданиям, ответ пришел достаточно быстро… Но лишь ясно показал Роуз, почему Елена сейчас не решалась с ним связываться сама.
«Все в порядке, сменил sim-карту, со старой возникли проблемы. Возвращаюсь четырнадцатого числа. Позже созвонимся».
Больше в коротком ответе Деймона не было ни слова. О Елене — в том числе. Роуз несколько минут смотрела на экран своего ноутбука, не веря в то, что все это написал он, но услужливая память именно в этот момент оживила в ее сознании все их последнего времени, давая понять: все закономерно. Роуз не знала, как вести себя с Еленой, как ей все объяснить, но по ее глазам видела: она и так все понимает. Елена старалась вести себя, как прежде, но скрыть свой взгляд от Роуз она не могла. Роуз жадно искала в ее глазах хотя бы отблик того яркого блеска, которым совсем недавно искрился ее взгляд, но все было тщетно: огонек внутри нее погас. Елена продолжала улыбаться, была дружелюбной и приветливой, как раньше, и общалась с Роуз ничуть не меньше. Однако Роуз отчетливо чувствовала, как все изменилось буквально в одночасье. Казалось, что частичку Елены Деймон забрал с собой.
Наверное, это было действительно так.
Сейчас, когда последний мост был сожжен, когда спасения от боли найти было уже невозможно, так отчаянно хотелось забыть обо всем, что их когда-то связывало… Вот только было ли это возможно, когда каждый уголок в доме напоминал о нем? Когда казалось, что даже в прохладных комнатах витает аромат его парфюма? Когда без него оказалось трудно даже засыпать…
Когда в сознании возникал вопрос, которого Елена боялась, наверное, больше всего: «как теперь быть?», — она находила на него лишь один ответ: бежать. Бежать без оглядки от этого дома, от этого города, который когда-то их связал, от любой возможности когда-нибудь встретиться с ним снова. Наивно? Наверное. Но другого способа справиться с этим безумием Елена не знала.
Время ожидания рейса в Сент-Огастин, на который Елена купила билеты, текло, словно в тумане. Елена не замечала улыбок, не чувствовала ход времени, будто застряв в одном дне. Она изо всех сил старалась быть прежней для друзей и прежде всего для дочери. Но в глубине души она чувствовала, что сил у нее остается все меньше.
На протяжении нескольких недель после отъезда Деймона Елена иногда общалась с Энзо. Они порой переписывались, созванивались, спрашивая друг у друга о последних новостях, и можно было сказать, что их отношения уже давно перешли в стадию если не дружбы, то хорошего приятельства — это точно. Энзо был спокойным и рассудительным, порой таким забавным, и, общаясь с ним, Елена порой ловила себя на мысли о том, как же она ошибалась в своих первых впечатлениях об этом человеке. Она знала о нем немногое, но искренне была благодарна ему за то, что он сделал для нее, и нисколько не жалела о том, что они начали общаться чуть ближе. Своими манерами и мировоззрением он напоминал ей средневекового рыцаря, и Елена не раз думала о том, что его будущей девушке с ним, определенно, повезет.
Хотя они с Энзо чаще общались с помощью SMS, Елена почему-то не удивилась, когда одним из вечеров, услышав вибрацию на своем смартфоне, она увидела имя Энзо. В этот момент она укладывала Никки спать и, проверив, что малышка действительно уснула, погасила свет, поспешно вышла из комнаты и ответила на звонок.
— Елена, привет! — бодро поздоровался приятель. — Не разбудил?
— Совсем нет, — ответила Елена. — Как дела, Энзо?
— Все по-старому, — отозвался Сент-Джон. — Нью-Йоркский ритм жизни все не дает покоя, — усмехнулся он. — Как у тебя?
— Ну, если не считать того, что Никки сегодня решила порисовать акварелью на моей белой блузке, — то все стабильно, — рассмеялась Гилберт.
— Акварелью? Серьезно?
— Абсолютно. Кажется, это были солнце и деревья… И еще, кажется, собака. Но мы с Роуз не уверены.
В трубке послышался смех Энзо.
— Кто знает, быть может, лет через двадцать за эту блузку коллекционеры будут готовы отдать несколько сотен тысяч долларов как за первые картины художницы Николь Сальваторе?
— Роуз сказала то же самое и предложила пока не выкидывать, — Елена снова рассмеялась. — Подумываю над этим. — Энзо, что-то случилось? — спросила она.
Итальянец встрепенулся.
— Ничего сверхъестественного и мегамасштабного, — ответил он, и у Елены по коже пробежали мурашки: это была излюбленная фраза Деймона. — Но, если честно, я хотел тебе кое-что предложить.
Энзо на несколько секунд замолчал, словно бы пытаясь подобрать подходящие слова.
— Так как история со Стефаном, слава Богу, закончилась, через шесть дней я улетаю в Неаполь. Время пролетело так быстро, что толком как-то культурно провести здесь время я так и не успел, — усмехнулся он. — Знаешь, я очень люблю театр и недавно узнал, что в эту пятницу в «Маджестик» будет «Венецианский купец» Шекспира. Уверен, постановка будет потрясающей. Я помню, ты говорила, что любишь Шекспира, поэтому я подумал… Может быть, ты захочешь составить мне компанию в эту пятницу вечером?
====== Глава 56 ======
Soundtrack: Денис Любимов — Дневники эгоиста
Над Лондоном нависли серые тяжелые свинцовые тучи, которые, казалось, даже не двигались. Застыв на одном месте и заковав целый огромный город словно в невидимые цепи, они давили, превращали его в нечто не более чем бетонную коробку, в которой нельзя было сделать глубокий вдох. В воздухе пахло дождем, вот-вот должен был начаться сильный ливень, но текли минуты и часы, а в погоде ничего не менялось: лишь тучи становились грознее, затягивая небо плотной материей, через которую все еще прорезывался дневной свет, очерчивая границы облаков яркой каймой, которая на постепенно превращавшемся в графитовый цвете напоминала молнию во время грозы. Едва стоило выйти на улицу, как все тело пронизывал колючий порывистый ветер, от которого не могла спасти даже теплая одежда: он мгновенно проникал под нее, доходя до самых костей, до самых маленьких сосудов. Город, в котором Деймон оказался, был совсем непохож на Нью-Йорк, весна в котором всего за какие-то несколько дней загорелась настоящим ярким летом, ворвалась в жизнь горожан запахом алиссумов, вкусом так любимого нью-йоркцами «Лонг-Айленда»*, теплым ветром с океана.
И тем не менее, город этот был знаком Деймону уже очень давно. Он уже не раз гулял по его мрачным улочкам, над которыми стеной стоял дождь, когда казалось, что он идет не по асфальту, а по странному зеркалу, в котором отражались небо и кривые отблики вечерних фонарей. Неприветливый, пасмурный, холодный, Лондон все же манил к себе необъяснимой силой, таил тысячу загадок, связанный миллионами тонких нитей с многовековой историей, которая оживала на его улицах в зловещих тенях Тауэра, аккордах хитов «Queen», огнях знаменитых английских пабов. Деймон всегда открывал в этом таинственном месте что-то новое для себя каждый раз, когда приезжал сюда.
Сейчас для Деймона Лондон потерял свое имя. Теперь это был для него просто город — серый, безликий, совершенно обыкновенный; город, в котором Деймон не видел то, чего он прежде никогда не знал, то, чего ему увидеть больше не суждено, если только он снова не пересечет океан и не вернется сюда. Город, каких на картах мира тысячи. Деймон отчаянно искал здесь одного: насколько это возможно, отдалиться от Нью-Йорка, забыть, отречься от него. Холодные ливни сменили океанский бриз, стеклянные небоскребы слишком резко были вытеснены английским барокко и теперь казались какими-то неправильными, еще более мощными, совершенно неуправляемыми, а вместо легких, улыбчивых, чем-то напоминавших детей американцев теперь были чопорные англичане, и Деймону порой казалось, что сейчас его от родного города отделяет нечто гораздо большее, чем океан. Однако Лондон открыл ему простую истину: даже в самом далеком городе человек никогда не сможет спастись от своих мыслей.
