Кэролайн поцеловала девочку в лоб и, взяв на руки, отправилась с ней в детскую. Убаюкивая Никки, наблюдая, как она постепенно засыпает, она понимала, что Ребекка права: прежде всего она должна думать о ней — об этой маленькой девочке, ближе которой у нее теперь не было на свете. О малышке, которая так нуждалась в защите и материнской любви и нежности. Кэролайн чувствовала, что этой ночью уже не сомкнет глаз. Гладя Никки по волосам, Кэролайн мысленно шептала только одно: «Господи, пожалуйста, пусть это окажется лишь дурным сном, и Стефан вернется домой…»

— У нас ведь все в силе? — несмело спросила Елена, приехав к Энзо в отель утром следующего дня, как они и договаривались.

— Да, можем ехать прямо сейчас, — отозвался Энзо, когда Елена зашла в номер.

В следующий миг Елена почувствовала, как сердце, быстро ударив два раза, замерло: произнеся последние слова, Энзо взял со стола пистолет, и в воздухе раздался щелчок, когда он снял его с предохранителя. Внутри у Елены все скрутило.

— Энзо… — пролепетала она. — Зачем?.. Мы… Мы ведь идем не к Стефану… Мне нужно поговорить лишь с его девушкой…

— Я слишком хорошо знаю Стефана для того, чтобы идти к нему в дом безоружным, — ответил он, кладя пистолет в кобуру. — К тому же, это всего лишь травмат, — усмехнулся он. — Не бойся.

Елена еще с полминуты стояла, не двигаясь, не зная, что сказать.

— Пойдем, — позвал ее Сент-Джон, надев толстовку, закрывавшую кобуру, и едва заметно кивнув вперед, и Елена вздрогнула.

Она взглянула Энзо в глаза, а затем, все так же молча, двинулась вслед за ним.

Оказавшись у дома Стефана, чтобы перестраховаться, Елена и Энзо около двадцати минут наблюдали за близлежащей территорией, но Сальваторе так и не появился, поэтому, по всей видимости, Елена была права: к этому времени он уже уехал на работу.

Елена сделала глубокий вдох и, на несколько секунд задержав дыхание, коснулась дверного звонка. Услышав сигнал, Кэролайн, думая, что так рано приехала Валери, поспешила открыть дверь. Встретив на пороге Елену и Энзо, Форбс вздрогнула. Ее взгляд был испуганный и усталый, а глаза красными, словно она совсем недавно плакала, но, увидев ее, внутри Елена почувствовала облегчение.

— Здравствуйте, — несмело кивнула Гилберт.

Кэролайн ошарашенно, чего-то боясь, едва заметно кивнула в ответ.

— Простите, а Вы к кому? — спросила она.

— Наверное, к Вам. Скажите, Вы… Вы ведь живете здесь со Стефаном Сальваторе?

В сознании звучали отголоски мыслей о том, что этот вопрос выглядит глупо, но сейчас это уже было абсолютно неважно.

Услышав имя Стефана, Кэролайн почувствовала, как по коже прошел холодок. Ее словно бы лишили голоса, и она смогла лишь выдавить почти беззвучное «да».

— Я его бывшая жена, — негромко сказала Елена. — И мать Никки.

С этими словами она протянула ей свой паспорт, и, хотя отметки о браке и рождении детей в этих документах в США не ставятся, Кэролайн поняла, что она не лжет: в документах на развод, которые готовил Стефан, она не раз видела имя и фамилию Елены, которые она сейчас подтвердила. Кэролайн подняла взгляд на Елену, а затем перевела его на Энзо и с каким-то презрением спросила:

— А Вы, наверное, Деймон?

— Нет, — мотнул головой итальянец. — Меня зовут Энзо. Я бывший охранник Стефана.

После того, как Энзо представился ей, взгляд Кэролайн стал еще более испуганным: для чего приехала Елена, она могла догадаться, но зачем ее сопровождал охранник Стефана, она не понимала. И эта неизвестность угнетала.

Кэролайн, не говоря ни слова, пропустила Елену и Энзо в дом. Для Елены это было удивительным, но дарило надежду. Они с Энзо молча прошли вслед за девушкой. Кэролайн выглядела совсем хрупкой, у нее дрожали руки, и казалось, что она не ела несколько дней и вот-вот упадет. Что с ней происходит, Елена не понимала, но в душу закрадывались нехорошие предчувствия.

Форбс едва слышно назвала свое имя, а затем, глядя Елене в глаза, дрожащим голосом спросила:

— Елена, Вы как-то связаны с произошедшим?

— С чем? — непонимающе пробормотала Елена.

— Вчера Стефана задержали по подозрению в умышленном нанесении тяжких телесных повреждений и подстрекательстве к убийству, — выдохнула Кэролайн, и в этот момент сердце у Елены замерло.

Она перевела взгляд на Энзо: он был удивлен не меньше ее.

Неужели это произошло?..

Елена облизнула пересохшие губы.

— Да, — произнесла она, — заявление было написано мной.

Кэролайн, не моргая, смотрела в глаза Елене, и на ее ресницах блестели слезы.

— За что?.. — не веря, с немой мольбой в глазах, одними губами прошептала она. — Он ведь…

— Кэролайн, пожалуйста, — Елена сделала шаг в ее сторону и положила руки ей на плечи. — Я расскажу Вам обо всем, только, прошу, выслушайте меня. Ничего больше не нужно. Я… Я не видела Никки почти год, — проговорила она, и ее голос дрогнул, а глаза больно защипало. — И я приехала сейчас для того, чтобы все объяснить. Этот человек, — она слегка кивнула в сторону Энзо, — видел все от и до, он не даст мне соврать.

Кэролайн молчала, и Елена, осторожно взяв ее под руку, провела к ближайшему дивану.

— Что Вы мне расскажете? — словно в забытьи, спросила Форбс.

Елена опустила взгляд.

— Правду, — выдохнула она.

Гилберт в последний раз взглянула на стоявшего рядом Энзо, словно бы спрашивая, правильно ли она поступает, и он едва заметно кивнул ей. Елена, перевела взгляд на Кэролайн и, зажав в кулак остатки воли, чувствуя, что в следующие минуты ей вновь придется пережить весь этот ужас заново, начала свой рассказ.

Елена рассказала все. Рассказала о том, как она познакомилась со Стефаном двадцатидвухлетней девчонкой, когда проходила практику в госпитале в Сент-Огастине, а он обратился туда за помощью; о том, как обычный курортный роман перерос в серьезные отношения, которые длились три года и которым не помешало расстояние; о том, как она решилась оставить жизнь в родном городе и уехать с ним в совершенно незнакомый Нью-Йорк, начав в мегаполисе жизнь с нуля; о том, как он приносил ей по утрам огромные букеты ее любимых ирисов с неизменной запиской: «P.S. Я люблю тебя»; о том, в какую сказку он превратил те три года, что они встречались, став для нее самым заботливым, ласковым и любящим мужчиной. В том Стефане, о котором рассказывала Елена, Кэролайн так легко было узнать мужчину, который уже так давно был рядом с ней. И от этого думать о том, что могло произойти между Стефаном и Еленой, было еще страшнее. Елена изо всех сил старалась сдержать слезы, закусывала губу, стискивала зубы, сжимала кулаки, но они непроизвольно градом текли по щекам, когда она вспоминала о том, как он избил ее в первый раз и как изменилась ее жизнь после этого. Безумный план мести, который столько лет вынашивал в себе Стефан, убийство Аларика, ежедневные побои, жизнь под постоянным наблюдением двух охранников, гибель их общего ребенка — Елена не утаила от Кэролайн ничего. Ей хотелось кричать от невыносимой боли, накрывавшей ее мощнейшей волной, когда перед глазами она вновь видела бездыханное тело Аларика, которого куда-то уносил Тайлер, когда вспоминала, как Стефан начинал душить ее и клясться, что никогда ее не отпустит, как он исполосовывал ее тело ремнем, как бил ее руками и ногами, задыхаясь от исступленной ярости, не обращая никакого внимания на ее мольбы; когда в сознании вновь звучали отголоски слов врача о том, что спасти ребенка после падения с лестницы не удалось.

Кэролайн слушала Елену, почти не моргая и не двигаясь, и, словно запрограммированный робот, мотала головой, глотая собственные слезы. Как можно было поверить в то, что Стефан, ставший невероятно близким и родным, удивительно добрый и спокойный, порой такой забавный — мог стать причиной всего того, о чем, дрожа, рассказывала Елена? Хотелось вскочить со своего места, кричать ей, что это все выдумки, клясться на любом кресте, что она знает Стефана, как саму себя… Но из груди лишь вырывался глухой стон.