Наверное, если бы сейчас Стефан увидел Елену, он бы не поверил своим глазам. Улыбающаяся, со смеющимся живым взглядом, по-прежнему застенчивая, но уже не прячущая глаза — Елена расцвела, подобно прекрасному цветку, и, вопреки всему, что он сделал с ней, возвращалась к жизни. Забыла ли она о том, что ей пришлось пережить, когда она была с ним? Едва ли. Елена чувствовала, что ей вряд ли удастся стереть из памяти эти дни, ставшие для нее проклятием. Даже если бы она очень захотела. Но сейчас произошло что-то такое, что отодвинуло эти болезненные воспоминания куда-то далеко и помогло потихоньку начать отпускать ту, «прошлую» жизнь, которая принесла столько страданий, превращать ее лишь в далекое прошлое и верить, что оно больше никогда не вернется. А дождь как будто бы смывал холодными потоками боль, которую ей причинил Стефан. В сердце жила лишь тревога о Никки. Но Елена знала: Деймон уже начал искать Энзо, а значит, скоро все закончится. Она обязательно увидит свою дочь.

— Елена, ты быстро учишься. Молодец, — с улыбкой подбодрила девушку Роуз после очередного занятия. — Когда я только начинала заниматься в музыкальной школе, все было гораздо хуже, — хихикнула она.

— Спасибо, — с застенчивой улыбкой отозвалась Елена. — Кстати, про музыкальную школу… Давно хотела спросить… Ты рассказывала, что начинала заниматься по классу фортепиано. Почему изменила решение?

— На фортепиано меня записала моя мама, которая тогда еще не теряла надежду увидеть во мне принцессу, а не пацана в юбке, — Роуз рассмеялась. — Мне было просто интересно попробовать что-то новое, но уже к середине первого занятия я чуть не уснула, поэтому очень быстро поняла, что фортепиано — это точно не для меня. Я вообще сначала хотела заняться барабанами, гитара была на втором месте. Но родители, узнав об этом и представив, как я буду репетировать дома, схватились за голову и сказали: «Черт с тобой, занимайся, чем нравится, только, пожалуйста, не барабанами!» Так вопрос с гитарой и решился. А потом я очень быстро втянулась и ни разу не жалела, что все-таки выбрала гитару. Барабаны — это инструмент все же больше для музыкальной группы, а гитара потрясающе звучит и сольно.

Елена хотела было согласиться с Роуз и сказать ей еще что-то по поводу их занятий, но в этот момент девушки услышали, как открылась входная дверь, и в дом зашел приехавший из Нью-Йорка Деймон.

— Привет музыкантам, — в свойственной ему манере поздоровался он, махнув рукой.

Елена, сидевшая на диване, подогнув под себя одну ногу, словно ребенок, который очень долго ждал чьего-то прихода, мгновенно обернулась, и когда она увидела Деймона, ее губы изогнулись в нежной улыбке. Сняв при входе свою кожаную куртку и пройдя в гостиную, Деймон поцеловал ее в затылок.

— Привет, — немного робко, дернув плечами, отозвалась она, и Роуз кивнула другу в знак приветствия. — Ты сегодня рано.

Было видно, что Елена изо всех сил старается держать дистанцию, но скрыть во взгляде искреннюю радость было невозможно. Роуз, внимательно наблюдавшей за ней, стало понятно: она ждала его. Ждала не только в последние два часа или в последние сутки — она ждала его всю неделю. И очень по нему скучала.

— Знаете, в пятницу после недели мозготраха желание послать нахер каждого, кто все еще пытается сунуть тебе под нос бумажку с очередным отчетом, когда ты мысленно уже мчишься на все парах куда подальше из офиса, распивая на ходу бутылочку Jack Daniels, становится непозволительно сильнее. Я не смог ему противостоять.

— Сальваторе, и как тебя только в офисе терпят? — усмехнувшись, фыркнула Роуз.

— Все просто: бабы хотят, мужики уважают, — развел руками Деймон.

— Вот тебе и весь секрет успешного ведения бизнеса, — рассмеялась Елена. — Деймон, на улице так холодно… Ты замерз, наверное, тебе сделать горячего чаю? А лучше давайте попьем все вместе, — с улыбкой предложила она, и Роуз с Деймоном отказываться не стали.

За время недолгого чаепития Роуз с удивлением поняла, как многое на самом деле изменилось за такое короткое время в отношениях Елены и Деймона и в самой Елене. Теперь она смотрела на него без страха, совсем наоборот, — с немым восхищением… С невероятной нежностью. Когда улыбался он, улыбалась и она сама. Теперь в ее взгляде вместо боли и слез поселилась теплота, и Роуз была счастлива увидеть такую Елену — настоящую. Она совсем еще девчонка — наивная, несмотря ни на что, верящая в чудеса и имеющая огромное доброе сердце. Впереди ее ждало еще многое, и Роуз понимала, что шанс увидеть и пережить это многое ей подарил именно Деймон. И вместе с этим за Елену она очень боялась, потому что знала одно: он всегда умел жить без тех, кто без него самого уже не мог. Ей бы хотелось верить в то, что в ее взгляде — лишь благодарность Деймону, что домой она ждет его, как верного друга, рядом с которым ей спокойно. Однако что-то другое читалось в ее ласковых карих глазах, когда она смотрела на этого мужчину. И это «что-то» было гораздо сильнее и значимее.

Когда на следующий день Елена ненадолго отлучилась, Роуз решила поговорить с Деймоном наедине. Она вспоминала, что похожий разговор между ними уже был несколько месяцев назад, и почему-то сейчас в ее душе жила робкая надежда на то, что в Деймоне что-то изменилось.

— Роуз, чувствую, ты пришла меня пытать, — усмехнулся Сальваторе. — Что-то случилось?

— Деймон, — нервно сглотнув, начала Роуз. Отчего-то заводить этот разговор она очень боялась. — Я знаю, ты терпеть не можешь, когда вмешиваются в твою личную жизнь, и я сама противница этого. Но можно задать один вопрос?

Улыбка исчезла с лица брюнета: он понял, что им, вероятно, предстоит серьезный разговор.

— Задавай.

— У вас с Еленой что-то есть?

Почему-то, услышав этот вопрос, который был вполне ожидаем, Деймон почувствовал, как внутри все скрутило. Отчего-то именно он пугал его больше всего. Наверное, потому, что он и сам не понимал, как на него ответить. Он молчал какое-то время, а затем, кашлянув, проговорил:

— Если ты об отношениях, то нет.

В помещении вновь повисла пауза, и в этот момент Роуз и Деймон встретились взглядами.

— Тогда зачем ты все это делаешь?

— То, почему Елена живет со мной, я уже объяснял. Стефан не знает о моем доме в Вест-Вилледже, так что пока это единственное место, где Елена могла бы от него скрыться. Поэтому до того момента, пока ситуация не разрешится, она будет жить здесь.

Роуз вздохнула.

— Я не об этом, Деймон, — устало мотнула головой она.

В голосе подруги слышался нескрываемый упрек, и такой тон немало удивлял Деймона. Что от него хочет узнать Роуз, он действительно понимать перестал.

— О чем тогда?

— Деймон, неужели ты ничего не видишь? — с отчаянием воскликнула Роуз, вновь подняв на друга глаза. — Девчонка влюблена в тебя по уши!

Деймон внимательно посмотрел на девушку: она действительно была взволнована и пыталась всеми силами «достучаться» до друга, но в этот момент ему захотелось рассмеяться. Конечно, он видел, как менялось отношение Елены к нему, какая теплота в нем появилась. Они действительно стали ближе друг другу, и было бессмысленно отрицать очевидное: друг с другом им хорошо. Но в одном он был уверен точно: это не влюбленность. Благодарность, привычка, привязанность, возможно, дружба… Ничего больше. Он не верил.

— Разве ты не видишь, как она на тебя смотрит? Она ловит каждое твое слово, ждет твоего приезда, постоянно рассказывает о тебе.

Деймон не мог этого не видеть. Вот только все это он понимал совершенно по-своему.

— Роуз, не драматизируй, — сказал он. — Пару месяцев назад Елена мечтала о том, чтобы свалить отсюда подальше, и, если честно, я понимаю, почему. Мы не в бразильском сериале, чтобы за это время ее ненависть и презрение переросли в абсолютно противоположное. Я не слепой и, конечно, понимаю, что ее настрой очень изменился. Я счастлив видеть это, но, Роуз, давай не будем пытаться придумать великую любовь на ровном месте.

Роуз молчала, кажется, даже не дыша. Во взгляде друга она пыталась увидеть, что чувствует он сам, но едва ли эти лукавые голубые глаза могли сказать правду. Даже ей. Но ведь Роуз видела: он тоже менялся. Наверное, в Нью-Йорке он по-прежнему проводил вечера в компании красивых девушек и алкоголя, на работе доводил подчиненных до истерик, а дома конфликтовал с родителями. Но рядом с Еленой он становился другим. Более спокойным, выдержанным, открытым… Каким-то домашним. Роуз не отводила взгляд от его глаз и понимала: из них ушла щемящая тоска, вытеснившая когда-то ребяческий смех и теплоту и оставив в них только колючий лед. Они вновь начали лучиться.