– Всё? А эта его бессонница?

– Ни один наблюдатель не отмечает за ним ничего подобного.

– Прошло или притворяется?

– Скорее всего, второе. В отчете упоминалось, что это «необратимые изменения организма, вызванные многократным применением экспериментального препарата для введения в состояние искусственного сна». А необратимо – значит необратимо.

– Вот, значит, как… – побарабанил пальцами по столу первый мужчина, затем просветлел лицом. – А знаете что? Давайте расшевелим этого притворюшу! Совместим, так сказать, приятное с полезным. Размещайте СКООН в его Кадетском училище. Пусть разворачивают там постоянную базу. Место там есть. А пареньку будет чем по ночам заняться!

– Слушаюсь, – кивнул второй мужчина и пометил что-то в своем планшете.

– …таким образом, в результате этой операции СКООН по освобождению заложников обезврежено тридцать восемь боевиков, четверых взяли живыми, остальные уничтожены в ходе штурма. Двадцать четыре заложника освобождено, из них с ранениями и травмами различной степени тяжести пятеро. Троих спасти не удалось – были убиты еще до штурма, – рапортовал, сверяясь с планшетом, невзрачный мужчина, стоя напротив дубового письменного стола.

– Вот как… – хмурился другой столь же невзрачный мужчина, барабаня по этому столу пальцами. – Проворонили! Под собственным носом проворонили! Дожили! Райотдел полиции террористами захвачен! Я еще понимаю – больница, понимаю – школа, институт какой-нибудь, мэрия, наконец! Но полиция!!! Ни в какие ворота не лезет! Всех работников захваченного отдела, независимо от того, где они были на момент захвата, на переподготовку с последующей переаттестацией! Не сдавших – вон из органов! С волчьим билетом!

– Слушаюсь, – кивнул мужчина, стоящий напротив стола, делая пометку в своем планшете.

– Есть еще что добавить? – уже спокойнее спросил мужчина, сидящий за столом.

– Мелочь, – пожал плечами второй мужчина.

– Что за мелочь?

– В операции, в составе СКООН, принимал участие объект тринадцать, – доложил мужчина, стоящий перед столом.

– Тринадцатый? – удивился первый мужчина. Морщины на его лбу разгладились. Он убрал руки со стола и откинулся на спинку своего кресла, готовясь слушать. – Рассказывайте.

– По вашему указанию, три месяца назад в Кадетское училище, в котором проходит обучение объект тринадцать, был переведен Серпуховский контртеррористический отряд особого назначения Службы имперской безопасности, чтобы «расшевелить притворюшку». Цель была достигнута: «притворюшка» «расшевелился». Наше предположение подтвердилось: нарушения сна у объекта тринадцать никуда не делись. Просто он научился их качественно скрывать.

– На операцию-то он как попал?

– Все прошедшее с момента перевода подразделения время объект тринадцать тренировался вместе с основным штурмовым составом СКООН. С «ветеранами».

– А как же распорядок дня училища? Кадетский корпус – это не детдом, там с этим строго, не забалуешь.

– Сперва только по вечерам, после занятий, в личное время. Затем Коршунов организовал ему индивидуальную подготовку на тренажерах в ночное время. Потом начал проводить совместные ночные тренировки ветеранов с мальчишкой. Насколько я понял, их заело, что какой-то шкет показывает результаты лучше, чем у них. Постепенно в глазах СКООНовцев объект тринадцать стал «своим». А тут и Коршунов снова подсуетился, и теперь у паренька официальные занятия «индивидуальной подготовкой» по четыре часа в дневное время, каждый день. Те предметы, что он из-за этого пропускает – сдает экстерном. Ну и ночь, естественно…

– Предсказуемо, – отметил мужчина в кресле. – Примерно такого результата мы и ожидали, перекидывая отряд именно туда. Но как он на боевую операцию попал?

– Сигнал пришел внезапно, – пожал плечами мужчина, стоящий напротив стола. – Трое бойцов СКООН были не боеспособны, находясь в госпитале. Решать надо было быстро: Коршунов принял решение привлечь объект тринадцать вместо хотя бы одного из отсутствующих парней.

– Что ж, – вздохнул мужчина в кресле, – моральная сторона дела – это не по нашей части. Если Коршун решился дать ребенку в руки оружие и отправить его в бой, то останется это на его совести… Как проявил себя в деле Тринадцатый?

– Положительно. Действовал четко, команды выполнял точно, вперед не лез, в герои не рвался, товарищей прикрывал.

– Убитые на его счету есть?

– Пятеро. Прямой огневой контакт. Умудрился отреагировать первым, чем спас двоих бойцов своей тройки. Четыре секунды: пять выстрелов – пять целей. Наповал.

– Неплохо-неплохо, – постучал пальцами по подлокотнику мужчина. – Значит, так – награждать не будем. Лишнее это. Оформить объект тринадцать как нештатного сотрудника СИБ. Выплатить положенные оклад и боевые по должности бойца, место которого он занял на операции. Продолжение обучения санкционирую. Но через начальника училища не проводить. Оформить легенду-прикрытие: конкурс, там какой-нибудь, участие, поездки, гонорары, сертификаты, официальные письма в училище, грамоты, кубки… Ну, не мне вас учить. Привлекать Тринадцатого к боевым операциям СКООН разрешаю. С соответствующей оплатой.

– Начинаем вербовку?

– Нет, – покачал головой мужчина в кресле. – Только подготавливаем почву и материал. Хочет мальчик учиться – пусть учится. Боец уровня штурмовика-ветерана с внешностью мальчика-зайчика, готовый участвовать в наших операциях, уже окупает затраты на его обучение. Но всерьез вербовать, пока не разберемся как следует с тем, что же заложили в пацана в этой трижды проклятой Л-51… Понаблюдаем пока. Пусть все идет как идет. Но предусмотрите возможность повышения сложности подготовки в дальнейшем. Как для него, так и для всего СКООН. Есть мысль… И это не моя мысль, – многозначительно посмотрел на собеседника мужчина в кресле, – создать некое небольшое, универсальное, мобильное, сверхбоеспособное подразделение для выполнения особо сложных задач в любой обстановке. Повторяю – в любой. Глупость, конечно, но не нам решать. Ничего еще не точно, но вариант со СКООНом пока один из основных.

– Принял, – кивнул мужчина, стоящий напротив стола, делая пометки в своем планшете.

– Что с выжившим охранником из «Хипноса»?

– Нашли. Действительно, во время штурма лежал в госпитале. Сейчас он переведен на охрану Новотверского института энергетики на планете Урал-3.

– Что ж, отправьте аккуратного оперативника к нему. Пусть побеседует, расспросит. Вежливо и без нажима. Понятно, что охранник знает о проекте чуть больше, чем ничего. Но меня в первую очередь интересуют личные впечатления как о происходившем вообще, так и о Тринадцатом в частности.

– Сделаем, – кивнул второй мужчина, ставя очередную пометку.

– Вижу, вопросы есть?

– Да, есть. Не жирновато ли будет мальчишке?

– В каком смысле?

– Он подменял не рядового бойца, а командира дюжины. Старшего лейтенанта элитного подразделения. Даже всего одна боевая операция по его должности – очень немаленькая сумма. Простому рабочему на заводе за такую три месяца работать надо. Не наделает малец глупостей?

– Справился?

– Справился.

– Значит, заработал. А глупости… Вот и понаблюдаем, каких глупостей от него стоит ждать. Стоит ли вообще с ним работать…

– Звание присваивать?

– Нет. Нештатный гражданский специалист. Точка.

– Вопросов больше нет. Разрешите исполнять?

– Исполняйте.

Леня смотрел на врученные ему капитаном Коршуновым деньги в своих руках. Много денег. Целых семь сотен полновесных рублей. При зарплате рабочего на заводе в двести и стоимости буханки хлеба в пять копеек это действительно очень большие деньги. Флаер, конечно, не купишь (нормальный флаер, какую-нибудь бэушную жестянку – легко), а вот легкий спидер, не из самых дорогих, вполне можно потянуть.

Леня таких денег в жизни не видел, не то что в руках держать. До этого дня. А тут – на тебе, «получите, распишитесь». Получил. Расписался.