— С вашего позволения.

Когда двери покоев закрылись за ней, Сейхан изумленно-счастливо улыбнулась. Судьба к ней не так несправедлива, как она думала. Но это было лишь удачным стечением обстоятельств. Девушка понимала, что всё, что произойдёт с ней, полностью зависит от её собственных действий. И эта ночь может оказаться судьбоносной.

Вернувшись в гарем, Сейхан-хатун встретила заинтересованные взгляды подруг, которые её сразу же окружили.

— Что хотела Михримах Султан, Ингрид? - нетерпеливо спросила Церера, её землячка из Генуи.

— Отныне зовите меня Сейхан, — рассмеялась та, предвкушая, когда обо всём им расскажет.

— Что? — возмутилась Церера. — С чего вдруг?

— С того, что этой ночью я отправлюсь на хальвет к повелителю.

Подруги сомнительно переглянулись, посчитав это шуткой, ведь Ингрид всегда любила посмеяться над ними, буду взбалмошной особой.

— Ты лжешь, — улыбнулась Мия. — С чего вдруг тебя отправят на хальвет?

— Можешь не верить. Можете все не верить. Однако вскоре главной госпожой в этом дворце стану я.

Вспыхнув от амбициозных и сомнительных речей подруги, девушки растеряли весь веселый настрой.

— За такие слова тебе язык отрежут! — ухмыльнулась Церера.

— Это я тебе отрежу, если не замолчишь, — разгневалась Сейхан, почувствовав, что на самом деле никакой дружбы не было. Разве подруга отозвалась бы так? Была бы эта зависть в глазах друга?

— Сейхан-хатун! — вскрикнул Сюмбюль-ага, вошедший в гарем и сверкнувший глазами в сторону девушки. — Михримах Султан тебе что приказала? Живо в хамам. Нечего тут болтаться!

— Хорошо, Сюмбюль-ага.

Самодовольно взглянув на растерявшихся подруг, девушка спешно покинула гарем.

Топ Капы. Покои Валиде Султан.

Валиде Султан до сих пор не покинула ложа, и её сон был беспокойным из-за головных болей и тошноты. Женщина боролась с недугом, но чувствовала, что её силы на исходе.

Михримах Султан с сожалением взглянула на мать, и, вздохнув, обратила взгляд серых глаз к вошедшему в опочивальню Сюмбюлю-аге.

— Султанша. По вашему приказу Сейхан-хатун готовится к хальвету.

— Прекрасно, — улыбнулась та, сложив руки на коленях.

— Султанша, — неуверенно обратился к ней тот. — Позволите спросить вас?

— Я слушаю. Говори.

С трудом распахнув глаза, Хюррем Султан вместо тишины услышала тихие голоса дочери и Сюмбюля-аги. Она прислушалась к ним, претерпевая боль в голове.

— Сейхан-хатун была выбрана вами случайно? Зачем вы даровали ей мусульманство и путь к власти? Неужели вы разочарованы в Нурбахар Султан? Помнится, вы ей покровительствовали.

— Нет, не случайно. Она настроена против Нурбану, так что та не сможет втянуть её в свои интриги. К тому же, в прошлом я допустила ошибку, позволив Эсмахан добиться единоличной любви Мехмета. Отныне я не позволю Нурбахар стать влиятельнее, чем сейчас. Для этого я выбрала Сейхан. Но и ей я не дам добраться до власти. Всё в этом гареме, дворце и государстве будет так, как я того хочу. Как думаешь, долго осталось валиде? Болезни снедают её. И кто, по-твоему, возьмет бразды правления в свои руки после её смерти? Я. Поэтому я и создаю свои порядки в гареме и возвышаю людей, удобных мне.

С каждым словом дочери Хюррем Султан внутренне содрогалась. Неужели это говорит её Михримах? Откуда столько жажды власти и самодовольства в её речах? Неужели её единственная дочь, человек, которому она доверяла больше всех, ожидала её смерти, чтобы завладеть властью над гаремом?

Её сердце сбилось с ритма и запнулось, и невыносимая боль, душевная и физическая, пронзила Хюррем Султан. Громко вскрикнув, она схватилась за ключицу. Её дыхание сбилось, и лёгкие будто отказывались принимать необходимый воздух.

— Султанша! — испуганно вскрикнул Сюмбюль-ага. — О, Аллах!

— Валиде? — выдохнула Михримах Султан, подойдя к её ложу. — Сюмбюль, скорее за лекарем!

Склонившись в беспокойстве и страхе над матерью, Михримах Султан растерянно увидела в её зелёных глазах, всегда смотревших на неё с любовью и доверием, отчуждение и разочарование.

— Валиде? Что с вами?

Хюррем Султан лишь содрогалась от недостатка воздуха и адской боли, настигшей её. Неужели, смерть? Конец её жизни, полной падений и взлётов?

========== Глава 11. ==========

Девушка с упованием наблюдала с помощью зеркала за работой служанок. Её длинные тёмные волосы собрали в незатейливую причёску и облачили в зелёное платье с золотистыми вставками на лифе вместо обычного серого наряда рабыни.

Ингрид-хатун с нетерпением ждала того мгновения, когда пройдет по золотому пути и вступит в султанские покои.

Её намерения были твёрдыми. Она желала завладеть сердцем султана, стать султаншей, матерью наследников, а после Валиде Султан. Смогла Хюррем Султан, восседающая на вершине власти и славы, может, сможет и она.

На Стамбул опустилась ночь, и под её покровом Ингрид-хатун ступила на золотой путь, ведущий в покои самого повелителя. Шаг за шагом, и её сердце всё сильнее стучало в груди.

Вскоре двери распахнулись перед ней и, судорожно вздохнув, Ингрид-хатун вошла в огромные, поражающие своими богатством и роскошью, покои.

Высокий широкоплечий мужчина стоял посреди покоев, спиной к дверям. От скрипа дверей он слегка повернул черноволосую голову в сторону, отчего стал виден его восточный профиль.

— Повелитель, — произнесла Ингрид-хатун и, сократив между ними расстояние, встала позади него.

Султан Мехмет медленно обернулся, и его глазам предстала высокая, стройная девушка с густыми каштановыми волосами и зелёными глазами, цвет которых подчёркивало зелёное платье.

В его мыслях пронеслось, что сестра Михримах знала толк в девушках и уже второй раз представляла ему наложницу, которая совпадала с его вкусом в женщинах.

— Твоё имя?

— Ингрид, — ответила та и резко упала на колени перед ним, как учили евнухи.

Закатив глаза, султан Мехмет прикосновением к её подбородку поднял на ноги наложницу. Ингрид-хатун, распрямившись, коснулась его своими зелёными глазами.

На мгновение повелитель вглядывался в её красивое лицо и вдруг перед его глазами возник образ Эсмахан Султан, которая в их первую ночь была такой же молодой, красивой и, главное, улыбающейся. Только не было перед ним этих чёрных глаз и таких же чёрных волос.

С грустью вздохнув, султан Мехмет убрал руку с лица Ингрид-хатун, которая растерялась от выражения его лица и подумала, что сделала что-то не так.

Мрачность и тоска, едва отпустив повелителя, вновь завладели им.

— Возвращайся в гарем, — велел он, заложив руки за спину и отвернувшись.

С содроганием взглянув на его широкую спину, будто стараясь запомнить её очертания, Ингрид-хатун поклонилась и вышла.

Разочарование завладело ею. Сейчас она вернется в гарем, и все будут над ней смеяться, посчитав, что султан выгнал её из покоев. Та же Церера-хатун будет насмехаться над ней.

Сделав над собой усилие, Ингрид-хатун направилась в сторону гарема под предводительством калфы, не понимающей, почему девушка так быстро вышла из султанской опочивальни, и Сюмбюля-аги, который докучал ей расспросами.

— Что случилось, хатун? — негодовал он, семеня в след. — Ты что-то сказала нашему повелителю? Упаси Аллах!

— Нет, — отозвалась она, — Он поднял меня с колен, а после приказал возвращаться в гарем. Я даже слова не вымолвила.

— О, Аллах! Михримах Султан будет недовольна…

Как она и ожидала, войдя в гарем, Ингрид-хатун поймала на себе заинтересованные взгляды девушек, которые одновременно оторвали головы от подушек.

— Вернулась? — хохотнула Церера-хатун и переглянулась с другими девушками. — Что же ты, Ингрид?

— Замолчи, иначе и вправду оторву тебе язык! — огрызнулась та, садясь на свою кровать.

— А ну замолчите! — приказал Сюмбюль-ага, стоя в дверях. — Оставьте её в покое. Ингрид, ложись молча и спи. Утро вечера мудренее.

Поджав губы, Ингрид-хатун прямо в своём зелёном платье и драгоценностях упала на подушку и укуталась по шею в одеяло.