Сморщившись, будто от выносимой боли, повелитель отвернулся чтобы не смотреть в обвиняющие глаза матери.

— Не разрывайте мне сердце подобными речами! Простите, что задел ваши чувства, валиде. Но сейчас горе владеет мною. Оставьте меня.

Печально нахмурившись, султанша почти покинула террасу, но напоследок обернулась через плечо и ещё раз посмотрела на сына.

— Я знаю, что будет. Всю оставшуюся жизнь ты будешь оплакивать её. Корить себя за то, что поспешил. Ты так похож на отца, Мехмет… И это ранит меня больше всего.

Утро.

Топ Капы. Покои Валиде Султан.

Валиде Султан вяло наблюдала за тем, как Фахрие-калфа шепталась с лекаршей после того, как та провела осмотр. Вернувшись к султанше, Фахрие-калфа поклонилась.

— Султанша. Как вы себя чувствуете?

— Что со мной? — прошептала та и поморщилась от головной боли, пронзившей левую сторону её головы.

— Лекарша не может точно сказать, но она уверена, что это связано с сильными переживаниями и волнениями. Ваше сердце ослабло. Головные боли — следствие зарождающейся мигрени. Отсюда и тошнота, и чувствительность к свету. По настоянию лекарши мы прикроем окна занавесками.

— Хорошо…

Топ Капы. Гарем.

Нурбану-хатун, несмотря на траур, радовалась всему произошедшему. Её самая сильная соперница за сердце повелителя и за власть в гареме пала жертвой его же гнева.

Подробности ей не были известны, да и зачем они?

В других покоях проснулась Михримах Султан, чувствуя себя весьма неплохо. Порез на её шее всё ещё создавал болевые ощущения. Повязка на шее стягивала горло и доставляла неудобства, но это всё — мелочи по сравнению с тем, что она жива и относительно здорова.

Хюмашах Султан была рядом с матерью, чем-то омрачённая или чему-то довольная.

Узнав от дочери о казни Эсмахан Султан, Михримах Султан пришла в потрясение, но вскоре привычно возобладала над своими чувствами.

Эсмахан Султан, которую она всем сердцем ненавидела, пала от своей же любви, которой так хвасталась перед ней, напоминая, что та прожила половину жизни в несчастливом браке.

— Жаль её… — наконец, произнесла она, приподнявшись на ложе.

— Нисколько, — фыркнула Хюмашах Султан, помогая матери взбить подушку. — Вам до сих пор ещё неизвестно, не так ли? Это она устроила покушение на вас. Эсмахан Султан поплатилась жизнью за это.

Нахмурившись, Михримах Султан подумала, что Мехмет не стал бы за это казнить её, даже не смотря на то, что в последнее время их отношения сильно охладились. Что-то другое толкнуло его на это решение… Но что?

— Она сама себе выбрала такой путь, — задумчиво произнесла Михримах Султан. — Всегда мечтала о власти и любви, но была слишком глупа, чтобы всё это удержать… Женщин, выбравших дорогу к титулу Валиде Султан, ожидает два неизменных исхода жизни: падение и смерть из-за неспособности властвовать на султаном и людьми, или же возвышение и слава, как у Хюррем Султан. Лишь тот, кто достоин, пройдёт этот путь до конца…

Согласно кивнув, Хюмашах Султан задала вопрос, который мучил её с самого утра:

— Что теперь будет, валиде?

— Лишь Аллаху известно. Но теперь всё изменилось…

Топ Капы. Султанские покои.

Этим днём повелитель заперся в своих покоях, никого не пускал и отказался от государственных дел, поручив всё своим визирям.

Страдание уже отлегло от его души, и на его место явилась тоскливая апатия, рассеянность.

В тот момент, когда султан Мехмет бездумно рассматривал своё кольцо, подаренное ему покойным отцом, голос за дверьми показался ему знакомым и мучительно искажённом в горе и плаче.

— Пустите! — кричала Шах Султан, толкая Локмана-агу в плечо, так как он преграждал ей путь в султанские покои.

— Султанша, велено никого не пускать! Это приказ повелителя, — осторожно ответил Локман-ага.

Он с сожалением смотрел на неё, заплаканную и с растрепанными волосами.

— Отец! Я хочу поговорить.

Не выдержав криков дочери, султан Мехмет подошёл к дверям и резко распахнул их. Локман-ага и охранники склонились в поклонах, отойдя от дверей, которые до этого преграждали.

— Входи, — безжизненным голосом произнёс повелитель, возвращаясь на свой просторный трон.

Шах Султан медленно вошла в покои и закрыла двери за собой. С какой-то странной улыбкой она подошла к отцу и обратила к нему свои тёмно-карие глаза к его глазам, таким же безжизненным, как и его голос.

— Что вы сделали?!

Султан Мехмет вспыхнул от усиливающегося чувства вины, когда он взглянул на дочь.

— Что за дьявол овладел вами, отец?! — кричала Шах Султан, сотрясаясь дрожью. — Вы убили её!

— Я отдал этот приказ, потому как она того заслуживала.

Хюма Шах Султан едва не задохнулась от возмущения, овладевшего ею.

— Заслуживала?!

Встав со своего трона, султан Мехмет подошёл к дочери и хотел было обнять её.

— Успокойся.

— Не трогайте меня! — отшатнулась та, предупреждающе вскинув перед собой руки. — Вы обречены повторить судьбу своего отца, который казнил половину своей семьи. Убийца!

Не выдержав, султан Мехмет потерял контроль над собой, до этого с трудом сдерживающийся, чтобы ещё больше не расстроить дочь.

— Довольно! Замолчи. И уходи.

Шах Султан истерично рассмеялась, чем ещё больше испугала отца, который не понимал, что творится с девушкой. Родной дочери он в ней больше не видел. Потерял её уже давно, как и Эсмахан Султан.

— Нет! Это с меня довольно. Не желаю видеть вас. Ваши глаза пропитаны ядом. Ядом вашей матери и сестры!

— Я приказываю тебе замолчать. Раз не хочешь видеть меня, ненавидишь свою семью, то не заявляйся в Топ Капы. Отныне тебе запрещено быть во дворце. Потому как и я не желаю видеть тебя. Ты, как и твоя мать, корили валиде и Михримах во всех грехах. Намеревались убить Нурбахар-хатун и шехзаде Селима. Прежде, чем называть кого-то убийцей, взгляни на себя, Шах.

Покачав темноволосой головой в разочаровании и боли, Шах Султан, резко развернувшись, покинула султанские покои, с силой ударив двери о стены.

Топ Капы. Покои Дэфне-хатун.

Сидя на тахте, светловолосая Дэфне-хатун задумчиво поглаживала Айше Султан по плечу, которая сидела рядом. На подушке, около столика, накрытого нетронутым завтраком, сидела Михрумах Султан.

— За что казнили Эсмахан Султан? — спросила последняя, непонимающе хмурясь. — Я не могу поверить в это…

Взглянув на Михрумах Султан, Дэфне-хатун растерянно покачала головой.

— Не знаю, Михрумах. И не стоит тебе об этом думать.

— А повелитель может казнить кого угодно? — осторожно спросила Айше Султан, думая о том, что если Дэфне казнят, то она не переживёт этого.

Женщина содрогнулась от внутренней боли, и в её мыслях возник шехзаде Баязид, ещё улыбающийся и, главное, живой.

— Да, моя красавица. Всё в этом мире подчинено воле повелителя. Но он казнит лишь тех, кто, по его мнению этого заслуживает, пусть это и не так на самом деле.

— Валиде Султан заболела, как я слышала. Верно? Её пошатнули покушение на Михримах Султан и казнь Эсмахан Султан.

— Да, султанша не выдержала всего этого ужаса. Но мы её обязательно навестим, — улыбнулась Дэфне-хатун, пытаясь ободрить своих султанш, встревоженных происходящим в Топ Капы.

Топ Капы. Покои Нурбану-хатун.

Джанфеда-калфа вошла в опочивальню, сжимая в руках небольшое послание, который ей передал верный человек из дворцовой охраны.

— Султанша, — поклонилась она Нурбану-хатун, сидящей на тахте и задумчиво рассматривающей иллюстрации к читаемой книге. — Послание от Хазана Эфенди.

— Аллах! — изумилась та. — Он выжил в ту ночь? Не к добру… Он будет требовать деньги, а я-то думала, что с ним покончено.

Взяв в руки послание, Нурбану-хатун бегло его прочитала и тут же помрачнела.

— Так и есть, Джанфеда. Он требует выплату за то, что рисковал жизнью и едва не погиб.

— Что вы будете делать? — испуганно спросила калфа. — У нас нет столько золота, сколько он требует.