Михримах Султан вспыхнула горячим возмущением, и заметив это, султан Мехмет вырвал из рук черноволосой женщины ткань своего одеяния. Негодование отразилось на его смуглом лице.

— С кем ты себя сравниваешь, хатун? Михримах Султан — моя сестра, дочь султана Сулеймана и Валиде Хюррем Султан. А вашу виновность доказывает ваша репутация. Из-за вас я сослал невинную Нурбахар Султан. Возвращайтесь в свои покои.

Медленно поднявшись с колен, Нурбану покинула султанские покои, стараясь держать себя в руках.

— Я рада, что ты, наконец, увидел истинное лицо этой змеи, — произнесла Михримах Султан, пытаясь успокоить брата. — Ей здесь не место.

Тот промолчал и лишь тяжело вздохнул.

— Я сообщу о твоем решении валиде, если ты не против.

— Ступай, — кивнул султан Мехмет, проведя рукой по своим чёрным волосам. — И передай валиде, чтобы приказала слугам ускорить подготовки к поездке в Манису. Послезавтра мы выезжаем.

— Как прикажешь, — поклонилась султанша, но перед уходом всё же решилась спросить: — Мехмет?

— Да?

— Надеюсь, ты позволишь вернуться Нурбахар?

Пораздумав несколько секунд, повелитель ответил:

— Не сейчас. Пусть остается в Старом дворце до нашего возвращения из Манисы.

Топ Капы. Покои Нурбану-хатун.

Сидя на тахте, Нурбану горько плакала, спрятав лицо в ладонях. Слёзы обжигали её лицо и капали на тёмно-красную ткань одеяния, что было подарком султана.

Джанфеда-калфа сочувственно наблюдала за ней и успокаивающе поглаживала по плечу свою госпожу.

— За что Аллах так наказывает меня? Дарует счастье и победы, а после забирает всё и заставляет пасть на землю.

— Успокойтесь, султанша. Вы подниметесь после падения. Как делали всегда.

— Я так устала бороться, Джанфеда… Когда всё это закончится? — прошептала женщина, будто боясь, что кто-нибудь услышит это признание.

— Закончится, когда вы добьетесь желаемого. Посмотрите на Хюррем Султан. Она также, как и вы, всю жизнь боролась. И теперь она на вершине власти, пожинает плоды своей борьбы. Валиде Султан. Кто знает, может, она так же, как и вы, отчаивалась и не могла идти дальше? Но своего добилась. Чем вы хуже?

Убрав руки от лица, Нурбану вытерла слёзы, и её чёрные глаза, всё ещё изливающие слёзы, загорелись решимостью и твёрдостью.

—Ты права. Это временное падение. А за всяким падением следует взлёт. Я не сдамся! Сделаю всё, что угодно. Убью, кого угодно. Пусть руки будут в крови. Как и Хюррем Султан, несмотря ни на что, возвышусь.

Топ Капы. Покои Валиде Султан.

Рассказав обо всём матери, Михримах Султан надеялась, что та её поддержит, похвалит за сообразительность и победу, но наткнулась только на её возмущение.

— Почему ты так многое от меня скрываешь? Действуешь за моей спиной, ни о чём не рассказывая.

Вздохнув, Михримах Султан сжала морщинистую руку матери.

— Я не хочу волновать вас. Да и вы бы не поверили в то, что Нурбахар не виновна. Помешали бы мне во всём разобраться.

— Неужели мои дети больше не нуждаются в моей поддержке? — рассеяно проговорила Валиде Султан, отвернувшись в сторону. — Ладно. Не будем об этом. Но очевидно, что ты заняла моё место.

— Что вы такое говорите, валиде? С вами никто никогда не сравнится! Я лишь оберегаю вас и ваше хрупкое здоровье. Сохраняю, как могу, мир в гареме. Защищаю свою семью, как и вы когда-то.

Примирительно улыбнувшись, Хюррем Султан мягко приобняла дочь, которая с возрастом становилась всё больше похожей на неё саму.

Отстранившись, Валиде Султан взглянула в серые глаза дочери, ставшие жёсткими и колючими с течением времени.

— Если Нурбану взялась за старое, то ей здесь не место. Я надеялась, что смерти Селима и Мурада уничтожили её амбиции и жажду власти. Но ничего не изменилось. Раз так, то пусть возвращается в Конью, где потеряла семью и страдала в нищете.

Утро.

Дворец Хюма Шах Султан.

Стоя у окна, Эсмахан Султан задумчиво рассматривала колышущиеся от ветра ветви деревьев в саду.

— Меня кое-что сильно беспокоит, Шах, — призналась она, устало выдохнув.

Шах Султан обратила тёмно-карие глаза к матери и слегка нахмурилась, продолжая ласкать Хюррем на своих руках.

— О чём вы, валиде?

— Я чувствую, что повелитель отдаляется от меня. Он не смотрит на меня так, как прежде. Не слушает. Думает о чём-то и не рассказывает.

Поджав губы, Шах Султан некоторое время подбирала нужные слова, которыми бы смогла успокоить мнительную мать.

— Не изводите себя напрасными переживаниями. Отец стал султаном, и забот у него прибавилось. Теперь его не только ваша любовь заботит, как было в Манисе. Нужно выдержать это. Он вернется к вам, как корабли возвращаются к родной гавани.

Старый дворец.

Вяло лёжа на кровати, Нурбахар Султан нетерпеливо наблюдала за тем, как лекарша медлительно копошилась в своём сундучке, складывая баночки и термометр.

— Что со мной? Что за болезнь вдруг мною овладела? Это от тоски по сыну…

— Что вы, султанша? — улыбнулась женщина, закрыв крышку сундука. — Ваше недомогание объясняется другим.

Насторожившись, Нурбахар Султан приподнялась на локте в кровати.

— И чем же?

— Вы беременны. Срок сравнительно небольшой.

Растерявшись, светловолосая султанша нахмурилась, а после радостная улыбка осветила её лицо.

— Аллах, благодарю! Беременна?

Поднявшись с кровати, она достала из своей шкатулки небольшой мешочек с золотом и кинула его в руки улыбающейся лекарши. Та поспешила покинуть покои.

Не обращая внимания на служанок, Нурбахар Султан радостно взвизгнула. Это её шанс вернуться обратно в Топ Капы. Вдруг, она родит султану ещё одного шехзаде? Тогда её влияние в гареме возрастет, как и шанс стать в будущем Валиде Султан.

Под впечатлением от новости, девушка отдала приказ принести ей бумагу и чернила. Её рука вскоре запорхала на бумагой, черкая на нём письмо для Михримах Султан. Весь Топ Капы должен узнать эту новость!

Стамбул. Рынок.

Скрытое в глубоком капюшоне лицо женщины было спокойно, но её душевное состояние отражали горящие чёрные глаза.

Тяжёлый тёмно-синий плащ практически полностью скрывал очертания Нурбану-хатун. Она обеспокоенно проходила по столичному рынку, раздражённо хмурясь от громких криков торговцев, завлекающих покупателей.

За ней спешила Джанфеда-калфа, тоже скрытая под плащом. За ними следовали два охранника, одетые, как простые жители Стамбула.

Увидев знакомое лицо, Джанфеда-калфа указала своей госпоже на этого человека, и Нурбану-хатун поспешила подойти к высокому мужчине в пыльной накидке.

Он повернулся к ним спиной и последовал во внутренние улочки, уходя с базара. Когда он, наконец, остановился, они оказались в отдалении от толпы людей, в единении.

Осторожно приблизившись к мужчине, Нурбану слегка сдвинула капюшон, чтобы можно было разглядеть её лицо.

— Хазан Эфенди?

— Это я. Джанфеда-калфа говорила, что у вас есть для меня поручение.

— Верно. Я попросила найти человека, который бы мог без лишних вопросов выполнить любое поручение за хорошую плату.

— Будьте уверены, я из таких людей. Что привело вас ко мне?

Немного помедлив, Нурбану, понизив голос, проговорила:

— Этой ночью ты и твои приспешники должны будете пробраться во дворец Михримах Султан.

Услышав имя султанши, Хазан Эфенди насторожился.

— Она должна предстать перед Аллахом! — жестоко ухмыльнулась Нурбану, и даже наёмник Хазан Эфенди подивился силе ненависти и жестокости в глазах женщины.

Хмыкнув, Хазан Эфенди сложил руки на груди.

— Это сложно. Если меня поймают, то я лишусь головы. Это же султанша династии.

— Если это дело тебе не по силам, то я найду другого человека. За такое вознаграждение, думаю, поиски не будут долгими.

Пожав плечами, Хазан Эфенди поспешил ответить:

— Я готов выполнить это поручение. Но плата должна быть намного выше, чем вы предлагаете.

Самодовольно ухмыльнувшись, Нурбану кивнула черноволосой головой.