Альдо глянул на меня, как на идиота.

— Чего?

— Я говорил тебе.

— Ты не говорил.

— Я говорил, а ты, тупой пиздюк, меня не слушал, как обычно, — соврал я. — С кем я разговариваю все это время? Как со стеной.

Воцарилось неловкое молчание.

— Да, я экстрасенс, — чувствуя себя полным идиотом, кивнул я. — Вот такая вот хуйня. Ну, пойдем, покормим тебя пирогом.

Альдо заморгал.

«Очередная психическая травма твоими стараниями, Ал» — пронеслось у меня в голове. — «Ну какого черта?».

Поняв, что такой исход мне не нужен, я потянулся за волшебной палочкой, чтоб снова стереть память маглу, как услышал:

— Поэтому ты здесь? Лечить папу?

Теперь заморгал я.

— Да, Альдо, — тихо сказал я, опустив голову. И решил срочно менять тему разговора. — Смывай кровь с морды, пока никто не увидел. Вставай, я сказал.

Альдо нехотя поднялся и, прихрамывая, направился к двери.

— Я снова на домашнем обучении, — заключил он.

— Хрена лысого, — отрезал я. Завтра здесь будет кровавый замес, а не твое домашнее обучение! — Завтра ты идешь в школу, а я придумаю, как сделать так, чтоб тебя перестали травить.

Альдо закатил глаза.

— Зачем тебе?

— Я оплошал, — признался я. — И еще это мое жизненное кредо — впрягаться за избалованных богатеньких блондинов, какими бы мразотами они ни были.

========== Глава 35. ==========

Каждому знакома бессонная ночь и ранний подъем в день, когда знаешь, что произойдет что-то важное. В утро запланированной резни я открыл глаза моментально, без своих обычных «ну еще пять минуточек», потянулся к телефону и взглянул на время.

Почти шесть утра.

Закрыв лицо рукой, я решил поспать еще, как решил бы любой вменяемый человек на моем вместе, но только ворочался в постели. Открытое окно запускало в комнату утреннюю прохладу, я замерз, и, поняв, что попытки кутаться в легкое одеяло не спасут, оторвал голову о подушки.

Взяв с прикроватной тумбочки очки и почему-то не надев сразу на палец кольцо-переводчик, я, подрагивая от холода, вышел на балкон.

Тишина.

Даже садовник еще не проснулся, а он копошился во дворе с самой рани.

Одевшись, я вышел из комнаты и бесшумно прокрался на пустую кухню. С помощью волшебной палочки нагрев воду в большой керамической кружке, я бросил в нее пару ложек растворимого кофе, не став заморачиваться на варку изысканного зернового напитка, и, воровато схватив из холодильника вчерашнее пирожное: шоколадное, приторно сладкое, я такое не очень люблю, вышел на улицу.

Попивая горячий кофе, я медленно прошелся по дорожке меж постриженных кустов, оглядев виллу, бросил взгляд вдаль, туда, где тянулись виноградники. Вчера вечером обиженный на запрет воровства денег Наземникус демонстративно начал воровать виноград. Мало, но мстительно.

В доме загорелся первый свет, на кухне, значит, моя прогулка затянулась до половины седьмого, ведь именно в это время повар начинает свой день. Бедный человек.

Зевнув, я допил кофе и оставил чашку на террасе. Не зная, чем еще себя занять, я вернулся в комнату и достал из тайника под кроватью термос с кровью. Хотя, был ли смысл пить сейчас, если к вечеру в крови будет все?

Я представил, как зачерпываю фарфоровой чашечкой кровь из лужи, растекшейся под одним из трупов, и даже задумался над тем, что сие действие особо никого не шокирует в доме. Мысль показалась интересной, готичненькой.

Ненавижу ранние подъемы за то, что ожидая чего-то, начинаешь слишком много думать, ведь пока еще не занят рутинными сборами на работу или учебу. Поэтому занимаешь мозг нескончаемым потоком мыслей. Что интересно, рано или поздно в голову придет мысль «О Боже, что же я делаю со своей жизнью?», затем сопровождающие ее картины о том, как все могло быть хорошо, а затем, мое «любимое», вспоминание прошлых косяков, чтоб расстроиться с утра окончательно.

Как бы сложилась моя жизнь, если бы Скорпиус остался мертв?

Да нормально бы сложилась: погрустил бы полгодика, а после жил бы себе с родителями, работал бы в одном из офисов министерства магии, получал бы свои честно заработанные семьдесят галлеонов в неделю и жил бы спокойно, как все живут.

Несостыковка. Такая жизнь могла бы сложиться изначально, вне зависимости от жизни-смерти Скорпиуса, если бы я не встретил в «Кабаньей голове» Наземникуса Флэтчера. И кто бы мог подумать, что жизнь офисного работника отдела Магического Правопорядка может быть такой желанной?

Все-таки папа был прав, когда изначально хотел пристроить меня в министерство магии. Я бы был при нормальной, пусть и поначалу низкооплачиваемой работе, перебирал бы бумаги, отправлял бы сов к разным чиновникам, возможно, мои пути со Скорпиусом бы просто разошлись, как это бывает часто с однокурсниками.

Все, я окончательно взгрустнул. Нет, по сути, мне не на что пока жаловаться, но все могло быть иначе, и это расстраивало. Надо было просто слушать отца и не стараться из кожи лезть вон, чтоб стать кем-то другим, кем стать мне не напророчено.

Наверное, когда ты признаешь, что родители были правы, это значит, что ты стал взрослым.

Урок жизни номер восемьдесят: никогда не спорить с родителями.

На этой подытоживающей ноте я, закрутил крышку термоса и спрятал его под кровать.

Плотно закрыв свою дверь, я неспешно направился к комнате Альдо, что была ближе к окнам. Не утруждая себя стуком, который спящий подросток скорей всего не услышал бы, я дернул дверь. Заперто.

Волшебная палочка мне в помощь, и уже через мгновение после того, как я шепнул заклинание и сунул палочку обратно в карман джинсов и скрыл за рубашкой, дверь отворилась без скрипа.

Альдо безмятежно спал на животе и, развалившись на своей белоснежной кровати, явно не ожидал, что его будут будить.

Потрепав его по плечу, я не добился ровным счетом ничего.

— Доброе утро, — гаркнул я ему в самое ухо.

Альдо с трудом оторвал голову от мягкой подушки и, приоткрыв осоловелые глаза, пробормотал:

— Ра la pinga.

— Что сказал? — не понял я.

— Que carajo quieres? — перевернувшись на спину, огрызнулся Альдо и снова засопел.

Хлопнув себя по лбу, я отчетливо повторил про себя «Акцио, кольцо-переводчик!», но кольцо упорно не хотело прилетать ко мне в руку, поэтому, пришлось сбегать за ним в комнату. Без кольца никак, по-испански я мог сказать только «Эль мразь» в адрес Альдо.

Вернувшись менее чем через минуту, я обнаружил, что это испаноговорящее дитя картеля снова спит.

— Я не понял, какого черта ты еще спишь? — возмутился я, толкнув Альдо.

— Иди нахуй, — сонно отозвался Альдо.

— Вставай, пиздюк.

Пиздюк не подчинялся.

От раздражения задергался глаз, и я решил действовать жестче. Неспешно вытащив из стеклянной вазы веточки орхидей, которые украшали чистый письменный стол, я неспешно принялся лить содержимое вазы в лицо подростка.

Альдо прижал ладонь к лицу и, смахнув воду, медленно поднялся.

— Я прикажу тебя расстрелять, — прорычал он.

— Ты уже второй месяц обещаешь, обманщик, — кивнул я. — Ну, раз уж ты проснулся…

В меня полетела подушка.

— То собирайся, пора в школу.

— Я на домашнем обучении.

— Меня это совершенно не ебет.

И подтолкнул его к ванной.

За завтраком я злорадствовал. Альдо, одетый в темные брюки и такой же пиджак с нашивкой своей школы, сидел за столом и, засыпая над тарелкой с яичницей, ненавидел весь мир.

— Восемь утра, — простонал он, бросив взгляд на часы. — Восемь утра… Как же ты меня бесишь.

— Я или восемь утра? — хмыкнул я.

— Ты, — бросил Альдо. — Твое лицо, твой голос, твое присутствие, твоя клетчатая рубашка… сколько у тебя этих рубашек?

Да что вы все пристали к моим клетчатым рубашкам?

— Смотри на жизнь позитивнее, тебе всего пятнадцать. Начнешь проклинать каждое утро, когда тебе будет тридцать.

— Мне шестнадцать.

— По умственному развитию тебе три года, так что…

Альдо, если бы сидел ближе, плеснул мне в лицо горячий чай.