— Правда?

— Абсолютно. Латиноамериканские картели — самые сильные в этом плане.

Я откинулся на спинку кресла.

— Не боишься, что нас найдут главные нашего… предприятия? — протянул я. — Меня эта мысль редко покидает.

— Сиди тихо, и не найдут, — отмахнулся Наземникус.

Не скажу, что это успокоило, но накатила какая-то волна смирения.

— А твой друг не будет против, что мы так нагло присоединимся к нему?

Наземникус задумался, словно впервые рассуждал над этим.

— Не думаю, — все же ответил он. — Насчет меня — точно нет, он мне должен своим успехом. С тобой сложнее, ты человек со стороны. Но я что-нибудь придумаю.

— На худой конец объяви его своим бастардом, — протянула Рита.

Внезапно до меня дошло, что она слышала все про наркотики, и бровью не повела.

Наземникуса при слове «бастард» передернуло.

— Что за идиотизм называть детей бастардами? — поинтересовался я. — Ей-богу, будто в шестнадцатом веке живем.

— В слове «бастард» нет ничего старомодного, — серьезно сказала Рита. — Так называют незаконнорожденных детей чистокровных волшебников из списка «Священных двадцати восьми».

— Чего-чего?

— Ты что, дурья голова, не слышал о «Священных двадцати восьми»? — поразилась Рита. — Что ты делал в Хогвартсе?

— За одной партой с Малфоем, — добавил Наземникус. — «Священные двадцать восемь» — список чистокровных семей, не имеющих в своем роду ни единого магла или сквиба. Малфои, Уизли, Гринграссы, Селвины… кто там еще?

— Флинты — чемпионы по рождению бастардов, Долгопупсы, Тервиллигеры, Олливандеры и остальные, — закончила Рита. — Надо бы знать такие вещи, Поттер и… кстати, милый, а с каких это пор Флэтчеры числятся в этом списке? Ты полукровка, насколько я знаю. А я знаю.

Наземникус вздернул нос.

— Давай, попрекай меня чистотой крови, — буркнул он.

Поняв, что сейчас разразится очередная склока, я заткнул уши наушниками и закрыл глаза.

*

Это было самое прекрасное место.

Ничего не могло испортить мое впечатление о Коста-Рике. Даже когда Наземникус торговался, а потом ругался с таксистом во время нашей поездки в провинцию Пунтаренас.

Ехали по автомагистрали, за окном — тихоокеанский пляж, совсем как в кино. Шумящие волны, светлый песок, девушки в цветастых купальниках, парни-атлеты (ну где вы беретесь?), громкая музыка, отчетливый запашок марихуаны.

Черт возьми, как же хотелось оказаться таким вот беспечным маглом — играть в волейбол, лежать на бамбуковом коврике, сжимая зубами косяк, ну или хотя бы зажиматься где-то за пальмами с прекрасной незнакомкой. Но я ехал в тесном такси рядом с двумя самыми склочными старперами, которые не находили такой отдых идеальным. Даже Рита, которая, выглянув из окна, оценила стройные девичьи фигуры, поджала губы и явно проклинала это место.

Наземникус же лихорадочно думал.

— Черт его знает, где он живет, — бормотал он. — В последний раз я бывал у старика Сантана давненько, хрен тут вспомнишь дорогу. Кстати, Джимми Старлинг, запомни, моего друга зовут Диего Сантана.

— Как Сатана, я запомню, — фыркнул я.

— Сеньор Сантана? — осведомился к моему изумлению таксист. — Я понял.

Наземникус вытаращил глаза.

— Знаешь его, латинос?

— Его все знают.

Лицо афериста немного побледнело.

Я представлял себе что такое легализация наркотиков, но легализация нарко-бизнеса… видимо, сеньор Сантана действительно неплохо устроился.

И это еще мягко сказано.

Такси остановилось у подъездной дороги, с обеих сторон обрамленной зеленой изгородью. Мы, как бедные родственники: нищеброд в бархатном сюртуке, престарелая мадам в щегольском платье и я, в клетчатой рубашке и джинсах, да еще и с чемоданами, прошагали к высоким воротам, которые посреди украшала кованная львиная голова.

Звонка не было. Постучать в кованные ворота невозможно.

— Хозяева! — завопил Наземникус противным голосом.

Рита закрыла лицо рукой. Я и вовсе чуть отошел, сделав вид, что я не с ними, я просто чемоданы поднес.

«Хозяева», облаченные в темные костюмы, подошли к воротам и просунули сквозь прутья автоматы.

Мы с Ритой одновременно подняли руки вверх.

Наземникус же решил понтоваться.

— Сынки, — вальяжно сказал он. — Флэтчер вернулся.

Охрана переглянулась. Затворы автоматов щелкнули.

Я закрыл глаза, но услышал негромкий оклик. Телохранители обернулись и послушно опустили оружие.

Ворота перед нами открылись без скрипа, и мы с Ритой первыми вошли, оставив Наземникуса далеко позади.

Перед нами оказалась огромная трехэтажная вилла из светлого камня и с терракотовой черепичной крышей. Арочные окна, множество беседок, я насчитал три только с первого взгляда. Ухоженные клумбы, фруктовые деревья, оплетенные зеленым плющом колонны, подпирающие балкон с развивающимися светлыми шторами. А там, если обойти виллу, я заметил спуск к океану.

Я даже немного растерялся при виде такого великолепия. Да, не Малфой-мэнор, но даже лучше, как мне показалось, за счет светлых оттенков и множества зелени вокруг.

Мы как раз поднимались на крыльцо, неуклюже таща за собой чемоданы по тротуарной плитке. И не успел я даже подумать о том, что же за широкой арочной дверью из красного дерева, как с очередного круглого балкона, располагавшегося прямо над крыльцом, нас окликнул звонкий тягучий голос.

— Нищим не подаем, разве что едой. Горничная отсыпет вам фасоли.

Я первым задрал голову, чтоб взглянуть на этого юмориста, впрочем, отогнавшего от нас телохранителей на входе.

И выронил сумку, раскрыв рот от неожиданности.

Опираясь на ограждение, на балконе, чуть согнувшись, стояла худая фигура молодого человека с невозможно светлыми волосами.

На секунду я был уверен, что это Скорпиус, поэтому даже забыл как дышать на мгновение.

— Альдо, засранец! — рявкнул Наземникус, но тут же подобрел. — Как ты вырос, я тебя еще в пеленках помню, радость ты отцовская!

Услышав имя, я немного успокоился и стал дышать ровнее. Снова задрал голову и присмотрелся к парню, поправив очки.

Не Скорпиус.

Точно не Скорпиус.

Альдо скорее подросток, не больше пятнадцати, худощавый, но ладный, волосы при тщательном рассмотрении скорее отливали золотом, нежели малфоевской белоснежностью, черты лица мягкие, я бы сказал ангельские: нос небольшой, чуть вздернутый, губы нельзя назвать тонкими, кожа загорелая на извечном нежном солнце.

Явно не Малфой.

— Не узнал меня? — все еще деланно улыбался Наземникус.

— Впервые вижу, — улыбнулся в ответ Альдо.

— Флэтчер — лучший друг старого Диего!

— А, — протянул Альдо. — Отец, когда был при памяти, говорил о тебе.

— Ну вот.

— Говорил, что при первой же возможности похоронит тебя заживо, такая ты мразь.

Рита прищурила глаза, одарив Наземникуса уничтожающим взглядом.

— Погоди, а что значит «отец, когда был при памяти»? — переспросил Наземникус, передумав оглушать дерзкого подростка на виду у телохранителей.

*

Поднялись по широкой мраморной лестнице на второй этаж, помню, как я завороженно смотрел на огромную хрустальную люстру, тяжелевшую под потолком, и гадал, каким это таким образом нас мало того, что не выгнали в шею из роскошного дома знаменитого мафиози, так еще и пустили лично к нему в покои.

Ответ нашел быстро — Наземникус не гнушался использовать свою беспалочковую магию, незаметно одаряя всех, кто перечил, Конфундусом.

Горничная, одетая в традиционную униформу с дурацким чепчиком, открыла перед нами двойные двери из красного дерева, и я первым робко заглянул в плохо освещенную одной лишь лампой на прикроватной тумбе. Комната большая, просторная, в два, а то и в три раза больше моей на Шафтсбери-авеню. Массивная кровать с пологом, застелена, несколько больших книжных шкафов у стены, дорогие картины и статуэтки, в углу, на специальной подставке — виолончель, холенная, блестящая. А у распахнутой балконной двери, сидел статный пожилой мужчина в инвалидной коляске и невидящим взглядом смотрел вдаль.