— За сюжет, спецэффекты, красоту пейзажей, шикарные диалоги, политические интриги, великолепную игру актеров и голых девок, — возразил Луи, ткнув ладонью в экран телевизора.

Скорпиус косо усмехнулся.

— И за высокие отношения брата и сестры.

— Не без того, — улыбнулся Луи. — Здесь даже заставка шикарна.

Скорпиус уселся поудобнее и, поерзав немного, все же глянул в экран.

Луи, завидев меня, поднялся с дивана и предусмотрительно подошел, заставив меня благоразумно передумать поманить его пальцем.

— Я думал, ты съехал, — сказал оборотень.

Скорпиус, не отрываясь от экрана, махнул мне рукой.

— А что происходит? — поинтересовался я.

Луи присел на кухонный табурет и, глянув краем глаза на Скорпиуса, произнес:

— Народная мудрость друидов гласит: не оставляй во врагах неупокоенный озлобленный призрак мужа твоей сестры…ну, или что-то вроде того. Я думал над этим после его похорон.

Меня словно обухом по голове ударили.

— Из-за него ты чуть не оказался в Азкабане, — прошипел я.

— И это была не единственная его пакость, — сказал Луи. — Недавно он пробрался в дом, где я живу, чтоб пугать меня по ночам завываниями и страшным голосом, но испугался скрипа двери в темноте и мне пришлось его полночи успокаивать…

— ЧТО?

Луи мирно поднял ладонь.

— Слушай, я знаю, он фрукт еще тот: злобный, хитрый, мстительный, туповатый. Но, посмотри на него, Ал. Это же ребенок.

— Луи, что ты несешь?

— Да, ребенок. Глупый, избалованный и одинокий ребенок. Я говорил с ним, мы многое обсудили, не знаю, что он для себя понял, но лично я увидел, что Малфой, по сути, неплохой парень. — На моем лице, видимо исказилась такая гримаса, что Луи поспешил пояснить. — Я не собираюсь с ним дружить. Но ненавидеть мертвых глупо.

— Не очень убедительно.

— А тебя самого эта ситуация не напрягала? — поинтересовался Луи.

— Если честно, нет, — сказал я.

Луи нахмурился.

— Он же твой друг.

— Но это ваш конфликт. И я благоразумно в него не лезу.

Глянув на Скорпиуса из-за спины Луи, я убедился в том, что он ничего не подслушивает, а лишь завороженно смотрит в экран телевизора, и повернул разговор в более грубое русло.

— Ты попал, Луи.

— Не понял.

— А никто сразу не понимает. Ты попал в ловушку Скорпиуса, — шепотом сказал я. — «Такой милый ребенок, бесконечно добрый, ну и что, что он женился на моей едва совершеннолетней сестре и чуть не засадил меня в Азкабан, у него же такие большие добрые глаза, что ему можно простить все: от серии убийств и до случайно учиненного Апокалипсиса!». Так было, Луи?

Луи нахмурился и чуть отодвинулся в сторону.

— А еще, уверен, он пустил слезу и громко извинялся за все свои прегрешения. Ну, признайся, было дело?

— Ал, что ты несешь?

— Было или нет?

— Было.

Я развел руками, с видом фокусника, чей трюк мастерски удался.

— И, повторяю, я не собираюсь с ним дружить, — заверил Луи. — Я просто решил действовать умнее и решить уже проблему между нами с Малфоем. Никакой закадычной дружбы.

— Боюсь, от тебя это не зависит, — покачал головой я.

— Ну и зачем ты мне это все сказал? — холодно спросил Луи.

Я облокотился на кухонную тумбу и вздохнул.

— Два года назад мы застали Турнир Трех Волшебников, — туманно начал я. — И отправились всем курсом в Шармбатон. И пока я занимался тем, что гулял по замку и прогуливал учебный год, Доминик выбрали Чемпионом Хогвартса, а Скорпиус резко сдружился точно таким же образом, как и с тобой, с Чемпионом Шармбатона, правда, отличие лишь в некоторых интимных подробностях. Сдружился настолько, что чемпион рассказывал под большим секретом, как собирается пройти тот или иной тур, какие заклинания будет использовать, рассказал так же, что его готовит сама директриса, поэтому он знает, что будет в каждом туре, а поэтому победа и тысяча галеонов у него в кармане.

— Ну и?

— И Скорпиус пересказывал Доминик каждое слово. И она выиграла Турнир только потому, что Скорпиус этого захотел. А когда Чемпион Шармбатона просек, что что-то не так, Скорпиус шантажировал его их интимной связью, а так же заявил, что директор Шармбатона подсуживала своему чемпиону. И парень, который поверил в дружбу, вылетел из школы на последнем году обучения.

А еще интересный случай с мачехами Скорпиуса. Сначала все до единой были им очарованы, но дольше месяца не задерживалась ни единая, так они спешили покинуть Малфой-мэнор. А еще был случай с учителем по Защите от Темных Искусств…

— Зачем мне это знать? — прервал меня Луи.

— Потому что несмотря на то, что ты здесь строил из себя, я все же разглядел в тебе хорошего человека. А рядом с Мафлоем хорошие люди долго не задерживаются.

— Но ты же задержался.

— А кто тебе сказал, что я хороший человек?

— Может кто-нибудь объяснит мне, почему там все воюют? — наконец подал голос сам Скорпиус, указав рукой в экран. — Шли бы лучше арбузы садить, чего они все воюют?

Луи закрыл лицо рукой. А после взглянул на меня так, что я сразу же понял: продуктивного диалога не выйдет.

Не то чтоб мне так нравился Луи, что я хотел в тот момент оградить его от такого гнилого человека, как Скорпиус Малфой. Луи имел ряд недостатков, взять хотя бы патологическое высокомерие, но также не стоило преумалять его достоинства (он все же умел любить и прощать), но не настолько это меня впечатлило, что я хотел его спасти от пагубной дружбы, которую, впрочем, оборотень отрицал.

Тогда, на долю секунды, мне показалось, что Скорпиус нашел мне замену. Пусть я твердо для себя решил, что Малфой не приносит ничего, кроме накопления ненависти, но, что поделать, я — эгоист до мозга костей и только меня Скорпиус может называть «другом», это только моя прерогатива. Никак не Луи, которого он ненавидел, которому желал легкой смерти в Азкабане.

Конечно, позже, я смирился. Луи действительно стал ему другом, лучшим другом, по крайней мере, куда лучшим, чем я. И, годы спустя, я смотрел на их отношения с восхищением и завистью. Предвзятое общение переросло не просто в крепкую дружбу, а после смерти Доминик — в какую-то платоническую любовь: Луи горой стоял за человека, которого так любила его сестра, а Скорпиусу просто нужен был кто-то рыжий, кто никогда не оставит его одного.

***

Дверь скрипнула и я, ступив на не менее скрипучий паркет, захлопнул ее.

— Двадцать шесть часов и сорок четыре минуты, — насмешливо протянул голос Наземникуса Флэтчера, который, развалившись на угловом кухонном диванчике, потягивал из стакана крепленое вино. — Тебе понадобилось двадцать шесть часов и сорок четыре минуты, чтоб понять, что без меня, Поттер, ты пока не можешь ничего. Однако я был слишком занят, чтоб скучать по тебе.

— Я вижу, как ты был занят, — ответил я. — Так занят, что считал часы и минуты моего отсутствия.

Наземникус картинно подпер подбородок рукой и проникновенно взглянул на меня своими налитыми кровью глазами.

— Я решил, что оставлять тебя одного в ситуации, которую мы заварили вдвоем, не совсем честно, несмотря на то, что ты руководил процессом. Мой свежий взгляд на криминальный мир и наркоторговлю в частности могут оказать позитивное влияние на то, как мы выкрутимся, используя твой опыт и мою смекалку, — сказал я с непроницаемым лицом. — Поэтому мое решение вернуться было основано исключительно на доверии и…

— Заебанный проблемами сраного министерства папаша положил огромный болт на твои проблемы?

— Да, — сконфуженно признался я.

Флэтчер захохотал и, придвинув ко мне пустой стакан, плеснул в него вина.

— А ты откуда знаешь? — осушив стакан, спросил я. — Кто меня слил?

— Кому ты нужен, хер зазнавшийся, чтоб тебя сливали? — фыркнул Наземникус. — Я, поди, не первый год на свете живу: если бы точно знал, что у тебя есть малейший шанс рассказать все папе, хрена с два я бы тебя из подвала выпустил.

Я открыл кладовку и выудил оттуда термос с кровью.