— Какой Луи?! — возмутился я и, кинувшись к дивану, выбил мобильный из рук Скорпиуса. — Я же просил!

— Ты просил, чтоб не узнала ни одна живая душа, а Луи как бы…

— Скорпиус!

Скорпиус потупил взгляд.

— Ал, я должен кому-то рассказать, — взмолился он. — Я же взорвусь.

— Не смей.

— Ну хотя бы бабушке можно?

— Нет.

Я, позабыв про чайник и ромашковый чай, схватил с тумбы дневник Фламеля и, ругаясь, понесся к двери.

— Стой! Вернись! — воскликнул Скорпиус, перегородив мне путь в три прыжка. — У меня столько вопросов!

— Давай, только очень быстро.

Скорпиус обрадовался и завел руки за спину.

— Ну, как оно? — полюбопытствовал он, раскрасневшись.

— Что? — нахмурился я.

— Оно.

Я закатил глаза.

— Всего доброго, Скорпиус.

И, отодвинув его в сторонку, направился к двери.

— А сын у тебя от него?

— Ты что, мозги в платочек высморкал?

— Почему?

— Потому что ты идиот, Скорпиус.

Скорпиус поднял ладони и заулыбался.

— Сегодня я прощаю тебе все, — пообещал он.

Захлопнув дверь, я прижался лбом к стене подъезда.

За что. За что мне все это?

*

— Какое Оборотное зелье на вкус? — спросил я.

Финн, лежа на полу и почесывая за ухом бродячего кота, заворожено смотрел на мигающую гирляндой ель.

— Как суп моей мамки, — фыркнул он, перевернувшись на живот.

Я сидел в кресле с книгой и наблюдал за каждым его движением. Он сам как бродячий кот: так же наблюдает то за лампочками на гирлянде, то за тем, как дрожат на рождественском дереве стеклянные шарики.

Мне хотелось сделать Рождество. Так, как это было у нас дома, как было в Хогвартсе, как было на Шафтсбери-авеню: обвесить дом мигающими гирляндами, наколдовать грозди омелы, заклинанием подвесить в воздух изящные игрушки, купить много имбирного печенья и пить теплое вино у камина. Душа хотела праздника, душа очень хотела, чтоб праздник прочувствовал Финн и понял.

Что мне нравится в Финне, так это умение восхищаться маленькими вещами: будь то листик красивой формы, лохматое бродячее животное, ракушка с дырочкой, найденная на пляже, да даже пакетик, летящий по ветру («Нет, ну он же не падает, вот это ебаная магия, а не твои взмахи палочкой»). Вот и сейчас, наблюдать за тем, как Финн смотрит на елку — бесценно, я даже, не удержавшись, подцепил ему на дреды две позолоченные игрушки, и долго наблюдал за тем, как Финн пытался выяснить, что там у него за спиной звенит.

— Я хочу вернуться в Коста-Рику, — вдруг произнес я.

— Серьезно?

— Да.

— А как же друзья?

— У обоих, считай, семьи. Мы уже не подростки.

— А родители? — спросил Финн.

В точку.

— Не знаю, — признался я. — Не знаю. Но я все равно вернусь в картель.

Финн косо усмехнулся.

— Тогда я тоже, — сказал он, пожав плечами.

Полосатый кот уткнулся мордой в его щеку.

— Ты хотел уйти? — опешил я. — Я думал, ты просто привез Матиаса.

— И это тоже. Но вообще, Сильвия меня отпустила.

Я отвел взгляд.

— Я хотел уйти не из-за тебя, — отмахнулся Финн. Иногда он бывает очень проницательным, что пугает. — Просто…

И сел, прижавшись спиной к креслу, в котором я сидел.

— Просто окна моей комнаты выходят на виноградники.

— Ты винишь себя в смерти Флэтчера?

— Ну так я его и убил.

— Виноваты мы с Сильвией.

— Виноват только Флэтчер, — жестко сказал Финн. — А я просто вижу виноградники из окна. Но, знаешь, даже если бы ты не сказал, что вернешься, я бы все равно вернулся, может позже. Я ведь ушел, потому что хотел забыть Флэтчера, а сейчас я сижу на полу в его доме. От такого не убежишь.

Я опустил руку ему на плечо и легонько сжал.

— А куда хотел податься?

— Куда-нибудь в пределах Латинской Америки, — протянул Финн. — Мне нравятся дождевые леса. Недавно был в Мексике, отжал у браконьеров и принес на рынок котенка ягуара. Михаил его Виталиком назвал.

— Мне кажется, ты втайне завидуешь мультяшному Маугли: жить в лесу, дружить с пантерой, есть бананы и не думать о проблемах насущных, — сказал я.

— Есть такое.

Я закинул ноги на подлокотник и размял шею.

— Хотя, мне нравилось жить в деревне отбросов, — признался я.

— Да, только ты орал, как сучка, при виде пауков, — напомнил Финн.

— Не было такого, — соврал я.

— Читай дальше, — хмыкнул Финн.

Я снова раскрыл книгу на месте закладки.

Читал вслух я не так уж часто, никто никогда меня не заставлял. Еще несколько лет назад, когда выяснилось, что Финн читает очень плохо, едва различая буквы и совершенно не запоминая прочитанное, и зародился такой досуг, я брал с полки книги, чаще простые, вроде энциклопедий или произведений из магловской школьной программы и читал монотонным голосом.

А я еще заставил Финна читать «Капитал»! И смешно, и грустно.

План на будущее номер шесть: научить Финна нормально читать.

Тогда, в Рождество, я лениво читал скучную книгу из своей школьной программы — «История магии в Северной Америке». Книгу я покупал в Косом переулке больше десяти лет назад для дополнительного чтения по истории магии, впрочем, новый книжный запах остался, корешок хрустел, а страницы были совершенно чистыми — история магии была скучнейшим предметом, и книгу для дополнительного чтения я открыл тогда впервые.

Очень уютное Рождество получилось. Треск поленьев в камине, блестят гирлянды и цветет омела под потолком, мурлычет бродячий кот, Финн сидит на полу, облокотившись о кресло, а в кресле полулежу я, закинув ноги на подлокотник и прижавшись затылком к голове своего телохранителя, читаю школьную книгу, главу об основателях Ильверморни.

История основателей красивая, даже сказочная, думаю, ее не раз приукрашивали. Очередная история любви ирландской волшебницы-иммигрантки и магла, которые решили заняться благим делом и открыть школу магии для своих детей. Может, доля правды в этом есть, может, действительно так все и было, но слог книги напоминал писанину дамских романов в мягкой обложке, поэтому воспринимался критично.

Пока я мысленно критиковал автора и читал машинально, не вдумываясь, я заметил, как Финн встрепенулся и подскочил, лишь когда моя голова лишилась опоры.

— Что случилось? — переполошился я, чуть не свалившись с кресла.

Глаза Финн горели фанатичным огоньком.

— Мы откроем школу магии, — выпалил он.

Я чуть не выронил книгу на пол.

— Чего-чего?

— Мы откроем школу магии.

— Ты что, ебанулся? — сухо спросил я.

Правило жизни номер четыреста шесть: читать Финну книги попроще.

Святой отец, видели бы в тот момент Финнеаса Вейна. Горящие глаза, восторженная полуулыбка на губах, словно ему вдруг истина открылась.

Кажется, если даже я ему откажу, он все равно принципиально будет предпринимать какие-то действия.

— Ты шутишь? — фыркнул я.

— Хуя с два я шучу! — воскликнул Финн. — Мы сможем открыть школу магии. Ты учил детей в Мексике в церкви. Ты же умный, посчитай, сколько детей не могут учиться во всей Латинской Америке, если только в деревне отбросов целый выводок. Мы можем открыть школу магии, где будут учиться те, кому нет места в Ильверморни…

— Ты сейчас серьезно?

— Бля буду, — закивал Финн, схватив меня за плечи. — Мы можем это сделать.

— Мы не сможем, — отрезал я. — Это не так просто, как ты думаешь.

— Назови хоть одну причину.

И думать долго не пришлось.

— Для школы нужно место.

— Я тебе в дождевых лесах дохуя гектаров места найду.

— Нас всего двое, мы не справимся, Финн. Нужны преподаватели.

Финн закатил глаза.

— Чувак, ты жил в деревне, где есть мужик, который умеет превращаться в медведя, девка, которая видит будущее и читает мысли, бабушка, которая может зассанной травой огнестрельную рану вылечить, умный кентавр и еще дохрена волшебников, которые торгуют на рынке хламом, потому что им места больше нигде нет. И вообще, у нас есть Сильвия очень дохуя профессор!