Освободили мир от фашистов, освободим и от рашистов!

Слава Україні!

На аллее Славы в Запорожье 9 мая 2015 года

Боевой полковник Иван Залужный — крайний справа

Рассказывает участник парада на Красной площади 7 ноября 1941 года Николай Тихомиров

Немецкий солдат оказался не настоящим

Историческое событие: ветеран Великой Отечественной жмет руку ветерану УПА

***

В тему

Пристрастный взгляд на День Победы

«Не думай о секундах свысока — наступит время, сам поймешь, наверное…»

Вот и я решил, собираясь однажды в Запорожье на праздник, который именуется Днем Победы, понять что-то важное для себя.

Удалось?

Давайте разберемся.

Противный дождь, казалось, кардинальным образом нарушит сформировавшийся за годы и десятилетия ход светлого майского дня — Дня Победы.

Слава Богу, не нарушил!

На проспекте Ленина готовится легкоатлетическая эстафета среди школяров. Проходя мимо двух участников, слышу разговор. «Смотри, с какой штукой мне бежать придется! — говорит один, показывая на внушительных размеров номер на футболке. «Этих штук, — подсказывает напарник, — должно быть прицеплено две — спереди и сзади». Короткий разговор привожу в собственном изложении. А ты, уважаемый читатель, попытайся определить, в школе какого профиля обучаются юные эстафетчики-легкоатлеты, если в ихних репликах напрочь отсутствовали нормальные — цензурные, скажем так, слова.

Когда с площади Ленина наблюдаешь за приближающейся праздничной колонной — мурашки по телу пробегают. Под звуки марша надвигается колонна, торжественно и неотвратимо, — как судьба.

Выступая на митинге, запорожский мэр, говоря о воинах-победителях, несколько раз назвал их подвиг великим. И победу — тоже великой. И, обратившись к ветеранам, произнес: «Позвольте мне поклониться вам». Я вытягиваю шею, чтобы разглядеть, низко ли он будет кланяться. Ничего подобного! Мэр отошел в сторону, уступив место возле микрофона очередному оратору. И все.

А за спиной у выступающих события разворачиваются своей чередой. Возле памятника Ленину еще один митинг организовался. Ближе же к середине площади разворачивается антинатовский транспарант, на который, впрочем, как и на тех, кто его развернул, никто особого внимания не обращает.

Митинг у монументального Ленина, кстати, не прекратился даже после того, как на площади была объявлена минута молчания.

По ее истечении, с последним ударом метронома, грянул весьма нестройный троекратный салют. «Интересно, — вздрогнув от него, рассуждает вслух стоящий неподалеку ветеран с гвоздикой в руке [ему ее только что — я видел — крохотная девчушка преподнесла], — солдатики автоматы, кроме как на 9-е Мая, еще когда-нибудь берут? Раз так недружно стреляют».

Поддавшись бодрому призыву передислоцироваться в парк Металлургов — он рядом с площадью Ленина находится, где для победителей и горожан будет властями организован «Солдатский привал», с кашей и «наркомовской» рюмкой водки, многие после завершения митинга потянулись с площади через дорогу — по направлению к парку.

«Обратил внимание, — говорит мне моя спутница Лариса, сопровождавшая меня по всему празднику, — что сегодня звон медалей реже слышен? Не так, как в прежние годы, когда весь проспект звенел и сиял наградами военными». «Это так», — соглашаюсь я.

Солдатской каши в парке Металлургов нам отведать не довелось: долгая очередь к полевым кухням смутила. Создавалось впечатление, будто бы какой-то оккупант-супостат, захватив в Запорожье весь имевшийся в наличии провиант, разделил его и теперь выдает скромными порциями. Хотелось бы мне знать: можно ли подобные «мероприятия», выражаясь языком бюрократов, проводить без унижения людей долгами стояниями в длинных очередях?

На снова зарядивший дождь желающие каши очередники никак не реагируют: только зонтиками надежнее прикрываются, превратившись из людей в разноцветных черепашек. А еще подобным образом укрывались щитами, чтобы от стрел защититься, древние воины, бравшие штурмом древние же города.

«Пакетик, пакетик его захватите! — слышу за спиной крик и, обернувши, вижу, как на медицинские носилки укладывают ветерана с медалями по обеим сторонам груди: плохо ему стало на празднике. Не дождавшегося каши солдата-победителя уносят к «скорой», а вернувшаяся вскоре от нее девушка собирает в пакет рассыпавшиеся пожитки старика: скомканную салфетку, чуть увядший цветок сирени и… еще один пакет — пустой.

*

Возвращаясь с праздника, который получился не очень праздничным, я вспомнил одну встречу, случившуюся в Запорожье в марте 2005 года — за два месяца до 60-летия Победы. Вот как она была описана мной в моей газете:

«Мы с мужем не доживем до 60-летия Победы», — с горечью заявила ветеран войны из Запорожья Александра Сопильняк.

Вы знаете, уважаемые читатели, чего нынче больше всего боятся Александра Михайловна и ее супруг Анатолий Павлович? Никогда не догадаетесь — очередного повышения пенсий.

— Это наша беда, — объясняет Александра Михайловна, пока вызванный домой врач долго и обстоятельно беседует в соседней комнате с Анатолием Павловичем. — Потому что как только власть повышает нам пенсии, тут же дорожают все продукты.

Работать моя собеседница начала с 15-ти лет. Сначала — на лесосеках в днепровских плавнях [по разнарядке военкомата]. Потом, до 1951 года, вместе с мужем восстанавливала разрушенные в войну запорожские заводы. После этого двадцать один год отработала во «Вторчермете» и еще десять — в «Запорожсельхозстрое». И пенсию, в общем-то, неплохую заработала — 132 рубля когда-то получала. В советские времена больше ее пенсию только партчиновники имели — персональную, «за особые заслуги». Добавить если к пенсии Александры Михайловны 120 рублей пенсии Анатолия Павловича, который только «Запорожстали» отдал 23 года жизни, вполне сносная сумма получалась на двоих.

Государство Украина посчитало нужным платить супругам Сопильняк по минимуму — то есть, гроши.

— Где же справедливость? — недоумевает Александра Михайловна. — Вы ведь посмотрите, что получается: еще месяц на закончился, а мы уже две пенсии на лекарства потратили, которые покупаем безо всяких скидок, положенных инвалидам. А муж очень болеет. На улицу не выходит. И я не выхожу. Уже пять лет. После того, как инсульт перенесла, даже по квартире с трудом передвигаюсь, Чтобы холодильник, например, открыть, подхожу осторожно к нему, отставляю палку, на которую опираюсь, в сторону и левой рукой открываю дверцу — правая-то не действует, как и правая нога. Одной рукой и стираю [стиральная машина сломалась], и готовлю тоже.

— А чем вы питаетесь, если не секрет?

— Нет никакого секрета! Мяса не едим уже второй год. Не за что покупать его. Берем обычно полкурицы — через социальную работницу, или соседей просим, чтобы купили. На двоих половинки хватает на четыре дня. Еще берем на неделю два литра молока и 250 граммов сметаны. Это основной набор продуктов. Это же не еда! Почему мы и уверены: жить не будем лучше! А вот хуже — да.

Предчувствия, увы, не обманули Александру Михайловну. Заглянув к ним в гости 9 мая — чтобы поднять рюмку коньяка за Победу, я услышал грустную весть: именно 9 мая исполнилось сорок дней со дня смерти Анатолия Павловича Сопильняка.

Земля ему пухом!

2006, 2013