Иногда я замечал, как она наблюдала за мной, когда я игнорировал её, и это был такой взгляд, который будто разрушал девушку изнутри. Возможно, я просто придумывал, потому что в глубине души мне было нужно, чтобы она страдала так же сильно, как и я. В конце концов, это бы означало, что я не единственный, кто испытывал эту агонию.

За последние два месяца у меня было так много девушек, что я сбился со счёта. Всякий раз, когда новая девушка принимала моё предложение, я молился о том, чтобы она заставила меня забыть мою одержимость Ланой, но этого никогда не происходило. Пустота моего сексуального опыта только подчеркивала её отсутствие.

Опустив глаза, я увидел, что порвал кусок потёртой материи на кресле в гостиной своей матери. Саша и Лана ушли на пляж два часа назад, а я все это время сидел здесь, пытаясь держать себя в руках и не броситься туда, чтобы увидеть её в воде.

Я подпрыгнул, когда услышал их легкомысленный смех, проникающий через открытое окно. Заглянув через занавески, я увидел, что они, промокшие, возвращались домой. Похоже, в море девушки прыгнули в одежде. Они прошли через садовую калитку, а я бросился по коридору в свою комнату, не желая быть рядом с Ланой в мокрой одежде. Это будет слишком трудно — не перебросить её через плечо и не унести в свою постель.

Ей только пятнадцать, поэтому справедливо предположить, что она всё ещё девственница. Чувствую себя подонком, учитывая, что провожу уйму времени и обдумываю, как изменить этот факт, чтобы быть у неё первым. Но затем в мою голову приходят другие мысли, типа: «А что, если она уже не девственница?» В её классе есть невысокий маленький занудный пацан, с которым она всегда зависала, по имени Ронан. То, что я даже знал имя этого неудачника, указывало на глубину моей одержимости. Что, если она позволила Ронану заняться с ней сексом во время летних каникул, когда я жил с отцом? Я почти сломал зуб, сжимая челюсти и просто думая об этом.

Шаги донеслись из коридора, и я услышал, как распахнулась дверь в комнату Саши. Я прижал ухо к стене, подслушивая их.

— Поверить не могу, ты швырнула в меня в воду, Саша! — восклицала Лана. — Я до смерти замерзла. Смотри, как стучат мои зубы от холода.

— Ой, заткнись, в конце концов, тебе было весело. Кроме того, не похоже, что я не прыгнула к тебе, — ответила Саша.

— Есть во что переодеться?

— Да, надень это. Пойду, включу сушилку.

Дверь открылась, но снова не закрылась, когда Саша направилась на кухню. Великолепно, сейчас моя сила воли проверится по-настоящему, так как я знал, что прямо за этой стеной раздевалась Лана, а дверь осталась открытой. Совершенно не задумываясь, я вышел из своей комнаты так беззвучно, как только мог. К счастью, половицы не скрипят, когда я подобрался близко к Сашиной двери и заглянул через щель.

Мое сердце бешено стучало. Лана стояла у Сашиной кровати, стягивая с тела мокрую футболку. На ней лишь простой белый хлопчатобумажный бюстгальтер, но поскольку она носила его, сейчас это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел. Около года назад у неё начала формироваться грудь. Излишне говорить, что я был страстным поклонником этой последовательности событий. Бюстгальтер тоже мокрый, и, затаив дыхание, я наблюдал, как она расстегивала и снимала его, бросая поверх скинутой футболки.

Я впитывал вид её бледной обнаженной кожи и розовые соски, пока она вытиралась полотенцем. Но слишком быстро Лана натянула через голову одну из Сашиных толстовок с капюшоном. Толстовка слишком велика для неё и почти достигала девушке до колен, поэтому она сняла свои брюки и трусики, а я больше ничего не мог увидеть. Лана быстро залезла в Сашины леггинсы и села за ночной столик расчесать свои волосы.

Я наблюдал так долго, как только мог, но когда услышал, как Саша шла из кухни, молчаливо возвратился в свою комнату, чувствуя себя самым счастливым ублюдком в мире, что увидел всё это и меня не застукали. Сейчас её образ с обнаженной грудью пылал в моем мозгу, и я предполагал, что буду долго мастурбировать, думая об этом.

Входная дверь открылась и закрылась, давая знать, что мама вернулась домой со своей новой работы на почте в соседней деревне.

— Саша! Роберт! — позвала она. — Я принесла домой ужин. Идите и помогите мне накрыть на стол.

— Мама, здесь Лана, — ответила Саша. — Можно она тоже поужинает с нами?

— Конечно, здесь более чем достаточно, — ответила мама, и я услышал, как Лана и Саша направились на кухню.

Замечательно, мне придётся ужинать с Ланной и снова полностью игнорировать её. Не уверен, смогу ли продолжать это после того, что только что увидел. Мне потребовалось несколько минут для того, чтобы привести в порядок свои нервы и покинуть комнату, так как я уже начал задуматься о том, чтобы закрыть девушку в своей комнате и раздеть так, чтобы снова увидеть её с обнажённой грудью.

Они втроём сидели за кухонным столом и ели лазанью, которую продавали в гастрономе возле маминой почты. Мы ели её, по крайней мере, раз в неделю с маминым домашним капустным салатом. Ну, учитывая присутствие Ланы, мне должно было быть не до еды, но как ни странно, я умирал с голоду.

За столом только четыре стула, поэтому я мог взять свою тарелку к себе в комнату или сидеть между Ланой и мамой. Я выбрал первый вариант, поэтому взял еду и повернулся, чтобы уйти. К сожалению, мне не удалось уйти далеко.

— О, нет, так не пойдет, мистер. Садись за стол и ешь со своей семьей. Я едва вижу тебя с тех пор, как начала работать на новом месте.

Вздохнув, я опустился на стул и практически ощутил тепло тела Ланы рядом с собой, желая впитать каждую его частичку. На миг я изо всех сил зажмурился и, открыв глаза, обнаружил, что мама пристально смотрела на меня с тем вызывающим раздражение материнским беспокойством на лице.

— Что случилось? Тебе плохо? У тебя опять болит голова? — нежно спросила она, протягивая руку, чтобы потрогать мой лоб.

Я отстранился от её прикосновения, потому что она заставляла меня чувствовать себя маленьким ребёнком, а мне не хотелось, чтобы Лана видела меня в такой ситуации.

Каждые несколько недель у меня появлялись сильные мигрени. Видимо, я унаследовал их от отца. Они чертовски ужасны и делают меня ещё более раздражительным, чем обычно.

— Нет. Мигрени нет, мама. Со мной всё в порядке, просто хочу есть.

— Ну, тогда ешь, — сказала она, успокоившись.

Я почувствовал взгляд Ланы при упоминании о мигренях и не смог сдержаться, чтобы быстро не взглянуть на неё краешком глаза. Она покусывала губу, а выражение её лица казалось сочувствующим. Я отвёл взгляд и закинул кусок лазаньи себе в рот, энергично пережевывая.

Кажется, мама была намерена заставить меня сконцентрироваться на разговоре и спросила:

— Как дела с сочинением по английскому, Роб?

Господи, только не это.

— Никак. Я решил оставить его незаконченным, как знак протеста.

— Роберт, — сказала мама уже серьёзно. — Протесты — это не выход. Ты знаешь, что твой учитель не доволен твоими успехами. Он может исключить тебя, если ты будешь продолжать вести себя подобным образом.

— Хорошо. Он бы тогда сделал мне одолжение, — проворчал я.

Мама со стуком положила вилку и нож.

— Не понимаю твою проблему с этим человеком. Он казался очень здравомыслящим, когда я ходила на встречу с ним. И сказал мне, что делает всё, что в его силах, чтобы попытаться помочь тебе, но ты просто продолжаешь артачиться и срываешь занятия.

Учитель, о котором она говорила — мистер Бреннан. По какому-то несчастному случаю, он у меня и по английскому, и по французскому. Казалось, мама не понимала, что этот человек — чертовский лицемер. У меня была теория, что он какой-то скрытый гомосексуалист, который втюрился в меня.

С тех пор, как я пошёл в школу, на уроке он слишком много внимания обращал на меня и постоянно выбирал меня, чтобы ответить на вопросы или обсудить книгу. Год назад учитель попросил меня подождать «разговора», пока все не уйдут. Беседа предполагала организацию частных домашних занятий с ним, поскольку английский — мой самый худший предмет. Я сказал, что мне это неинтересно, и с тех пор он сделал своей целью в жизни трахнуть меня. Имею в виду, обычно обеспокоенный учитель не начал бы личную вендетту после того, как учащийся сказал «нет» на простое предложение частных уроков. Вот, как я понял, что с ним что-то не так.