— Ты ошибаешься, Саша, так что заткнись, — огрызается Роберт, стискивая челюсти.

— Если не ошибаюсь, то что тогда, — отвечает Саша, откидываясь на спинку сиденья, вскидывает руку перед лицом и загораживается от солнца.

Остаток пути она молчит, слушая со мной музыку в наушниках. И каждый раз, когда взгляд Роберта останавливается на мне в зеркале, я прилагаю все усилия и притворяюсь, что не замечаю его. Мы приезжаем домой, и Саша идёт принимать душ, а я вынимаю из холодильника воду, ведь в такой жаркий день мне очень хочется пить.

Я стою, глядя в сад из окна, когда тёплая рука скользит по моему затылку.

— Ты выглядишь так, словно настроена принять долгую расслабляющую ванну, — шепчет Роберт мне на ухо.

Я отстраняюсь от него.

— Что ты делаешь?

— Трогаю тебя и предлагаю ванну, — отвечает он, глядя на меня так, словно я тупица.

— С каких это пор ты это делаешь? Хватит, Роб. Это странно.

Несмотря на то, что произошло между нами сегодня, я не могу привыкнуть к его прикосновениям. Возможно, это мой рассудок говорит мне, что я отправляюсь в трудный путь, позволяя ему втянуть меня в это. Он так красив и легко можно попасться ему на крючок.

— Странно? — спрашивает Роб с досадой.

— Да, странно.

— А тебе не казалось странным, когда я засовывал свой язык тебе чуть ли не в глотку.

— Это был момент безумия.

— Это был момент чего-то, — отвечает он, изучая меня взглядом, в поиске малейших изменений.

— Прости, я нагрубила. Это был долгий день, и я устала. Пойду и прилягу ненадолго.

Я разворачиваюсь, но Роб хватает меня за запястье.

— Не убегай от меня, Лана.

— Я не убегаю. Я же сказала, что устала.

— Разреши мне тогда полежать с тобой, — отвечает он.

— Я не могу. Саша сейчас наверху.

— Блин, Саша. Почему тебе не наплевать на то, что она вообще думает?

— Потому что она — моя подруга и твоя сестра. Я не хочу делать того, что могло бы расстроить её.

Он замолкает и смотрит на меня.

— Или есть что-то, чего ты не говоришь мне?

— Конечно, нет. Саша подумает, что я идиотка, если буду с тобой. Господи, даже я подумаю, что буду идиоткой, если решусь на это.

— Ты была влюблена в меня, когда тебе было двенадцать, — констатирует он.

— Какое это теперь имеет значение? И даже, если я была влюблена в тебя, Роберт, время прошло. Вскоре я поняла ошибки своего неуместного восхищения.

«Ха! Если бы».

Роб делает шаг ближе, прижимая меня к стене.

— В прошлом, правда? — спрашивает он, проводя рукой вдоль моего бедра. — Ищи другого дурачка, Лана. Я знаю, когда нравлюсь девушке, и тебе я действительно нравлюсь.

Внезапно мужчина отступает и, усмехаясь, выходит из комнаты.

Разочарованно вздохнув, я подбираю свою пляжную сумку и выкладываю мокрые вещи в стирку.

Глава 8

Поздним вечером, лёжа в кровати, я брожу по интернету и получаю оповещение, информирующее о том, что кто-то отметил меня на фото в «Фейсбуке», и это не кто иной, как Роберт Филипс. Великолепно! Должно быть, он загрузил фото, которые снял сегодня на пляже. Я избегаю входа в систему как чумы, выключаю свой компьютер и ставлю расслабляющую музыку, так я смогу хоть немного позаниматься йогой в своей комнате.

Через тридцать минут после занятия йогой, мой ноутбук притягивает меня, как наркомана. Сдавшись, я запрыгиваю на кровать и только вхожу в систему, как сразу выскакивают фотки Роберта. Но я игнорирую их, так как есть уведомления о том, что пару дней назад он лайкнул и прокомментировал несколько моих фото. Бог знает, что я здесь найду.

— Господи. Иисусе.

Роберт умудрился собрать все фотографии, где я одна, и больше никого нет в кадре. Большинство из них взяты либо у Саши, либо у бабушки Пенни, у которой есть привычка заполнять фотоальбомы и записывать каждое важное событие, происходящее в нашей семье.

Первая фотка, где Роберт лайкнул меня, с шестидесятилетия моего дяди два года назад. Я сижу за столиком в местном загородном клубе в зелёном платье, а лопнувшие шарики, пустые стаканы и использованные хлопушки валяются вокруг стола. Должно быть, это было поздней ночью. У меня такой робкий и смущённый вид, как и всегда, когда меня фотографируют.

В поле для комментариев Роберт написал: «Здесь ты выглядишь так молодо».

Следующий комментарий Роба к фотке, которую сделала Саша. Прошлым летом мы были на музыкальном фестивале, когда она приезжала навестить меня. Помню, было очень жарко, и на фото я прижимаю бутылку холодной воды к щеке, стоя в толпе полуобнажённых тел. Снимок был сделан с близкого расстояния. Комментарий Роберта состоял из одного слова: «Жарко».

Он имеет в виду «жарко» в смысле я такая или температура?! Уфф. Я чуть не засмеялась, осознав, что Роб написал это просто, чтобы запутать меня. Заключительный комментарий в моем профиле к фото, где я дома на пляже — его сделала моя мама. То самое, про которое Роберт сказал, что я выгляжу «чистенькой», что бы это не значило. Его комментарий звучит так: «Не хочу быть гадким, но я ставлю это себе на заставку».

— Господи, он это серьёзно?

Ничего не могу с собой поделать и пишу ответный комментарий: «Это гадко. Даже не думай этого делать».

Я просматриваю фотографии с пляжа, которые он выложил. Там тонны случайных фото групп загорающих. Одна даже заставила меня рассмеяться — на ней три девушки, но Кара — единственная, кто заметил, что их снимают. Она сняла очки и некрасиво нахмурилась. Роберт заснял её так, что она выглядела ужасно: слегка наклонившись, девушка раздраженно показывала, что у неё свисает животик и, скорее всего, это и было причиной того, почему он выложил фото. Роберт может быть таким мудаком.

И уже есть комментарии к этой фотографии, отправленные час назад.

19:07. Кара Уоллес: «Убери это сейчас же, Роберт!»

19:10. Роберт Филипс: «Зачем мне это делать? Это потрясающая фотография».

Ничего не могу с собой поделать и фыркаю от смеха.

19:13. Кара Уоллес: «Если ты не удалишь это, я загружу все пьяные фотки, где мы вместе, и отправлю всем нашим друзьям. Я даже могу сделать слайд-шоу на «YouTube».

19:14. Роберт Филипс: «Не помню такого, ты — папарацци. Но, пожалуйста. Я — легендарный алкаш».

19:14. Кара Уоллес: «Уфф, ненавижу тебя».

19:18. Роберт Филипс: «Хорошо, где эти фотки? Я жду. Думаю, они просто плод твоего воображения».

19:20. Кара Уоллес: «Успокойся, Роберт».

19:21. Роберт Филипс: «Почему? Боишься, что Гари Фитцсиммонс увидит их?»

Боже мой, как он хитёр. Он ввязал Гари в разговор так, что когда тот войдёт в сеть, то получит уведомление об этом.

19:22. Кара Уоллес: «Хорошо. Давай оставим это. Я тебе ещё всё припомню».

Роберт лайкает её комментарий, но ничего не отвечает. Иногда он может быть таким странным. Дальше идут ещё пара фото Виктора и Джейкоба, корчащих смешные рожицы в камеру, и ещё парочка Саши и Алистера, играющих в фрисби. Затем идут те, где я одна. Их три, где я в разных ракурсах. На одной я сижу на полотенце, а тень от моих ресниц падает на глаза. На другой — я чему-то улыбаюсь за камерой, а на последней — лежу, но фокус больше на моём теле, чем на лице. Меня бросает в жар от стыда, даже когда я просто смотрю на это.

На последней фотографии в альбоме мы сняты вместе. Одной рукой он обнимает меня, а у него на лице широкая приглашающая улыбка. Я отвернулась от камеры, чувствуя себя слегка не комфортно, а мои бледные щёки горят огнём. Я трачу гораздо больше времени, чем нужно, на изучение этого снимка, но меня завораживает то, каким счастливым кажется на нём Роберт. Затем я замечаю новое уведомление о сообщении, которое прислал Роберт в ответ на комментарий к фото в моём профиле о том, что он поставит себе его на заставку.