Мы садимся в чёрный лимузин, и водитель отъезжает от дома. Роберт сидит рядом со мной, а Саша сидит с другой стороны и открывает бар с напитками. Их отец и его подружка Мелани поедут с нами, поэтому мы направляемся в его дом на Хэмпстед-Хит.

— Ты не забыла часы? — спрашивает Сашу Роберт, справляясь о подарке, который они купили отцу.

Я ничего ему не купила, потому что в действительности нет ничего, что могу себе позволить из того, чего хотел бы Алан Филипс. Саша говорит, что он даже и не заметит, если я так или иначе куплю ему совершенно новенький «Феррари», ведь он такой пресыщенный.

Я смотрю в тонированные окна, когда мы подъезжаем к дому во всей его царственной григорианской красе. Странно думать, что это то место, где подрастали Саша с Робертом и проводили свои летние каникулы. Водитель выходит и стучит в дверь. Спустя пару минут появляются Алан и Мелани.

— А, мои дети, как дела в этот прекрасный вечер? — весело спрашивает Алан, усаживаясь с Мелани в салон автомобиля.

Судя по всему, их у него уже было несколько.

На Мелани надето золотое платье, о котором она заявила, что оно создано Вивьен Вествуд, хотя никто и не спрашивал, а её карамельные волосы уложены в замысловатым стиле.

— Оно очень милое, — говорю я ей, ссылаясь на платье, так как она явно хотела услышать комплимент, но ни Роберт, ни Саша, ни говорят об этом.

Девушка явно отмечает это в своём уме (и, кстати, она пожирает глазами Роберта, думаю, хочет, чтобы это были эдиповы отношения). Тьфу!

— Спасибо, — с улыбкой отвечает она. — Прости, я не вполне расслышала твоё имя.

— Это Лана, — перебивает Роберт, на мгновение, положив руку мне на плечо.

— О, ну, спасибо тебе, Лана.

— Саша, ты отлично выглядишь, — говорит Алан. — Тебе следует чаще изысканно одеваться.

Саша кривится, протягивая отцу подарок ко дню рождения.

— С днем рождения, папа. Это от меня и Роберта, — говорит она, наклоняясь быстро поцеловать его в щёку.

Он берёт маленький пакетик и убирает его в сторону.

— О, прекрасно. Я попрошу Генри положить его с остальными подарками, когда мы приедем в отель, — он переводит взгляд на Роберта. — Теперь, сын, я слышал по «сарафанному радио», что ты выехал из пентхауса. Почему ты не сказал мне?

Роберт слегка напрягается.

— Да, и кто это «сарафанное радио»?

— Это была Элеонора Уоллес, если ты хочешь знать подробности.

— Маме Кары нужно научиться держать язык за зубами, — говорит Роберт себе под нос.

— Что это было?

— Ничего. Да, я съехал. Кара и я расстались.

Алан начинает смеяться, покачивая головой.

— Она сделала тебя, приятель. Эта Кара — хитрая бестия. Я бы за ухо вывел её оттуда, прежде чем она вонзила свои когти в это место. А вместо этого ты сбежал, поджав хвост между ног, и позволил ей остаться там.

Роберт посылает отцу раздражённый взгляд.

— Это была аренда, и я отдал ей квартиру, которую не покупал, папа. Кроме того, мне всё равно надоело жить там.

— Конечно, это так, — с довольным видом говорит Алан. — Женщины будут пытаться вытянуть из тебя всё, сын. Теперь ты должен быть мудрее, или через десять лет окажешься в разводе и отдашь половину своего состояния какой-то старой суке, которую обрюхатил, и она вылезет из кожи вон, чтобы убедить тебя жениться на ней.

— Господи Иисусе, о ком именно мы сейчас говорим? — спрашивает Роберт. — Потому что это звучит так, будто это снова одна из твоих горьких тирад про маму.

— Он всегда разражается тирадами про маму, когда пьян, — тихим шепотом объясняет мне Саша.

Мой рот образует круглое «о». Я столько раз была свидетелем, как Алан нежно отзывался о Лиз в прошлом.

— Кстати, об этой старой карге, — говорит Алан заплетающимся языком. — Вы знаете, что я пригласил её на свою вечеринку, а она сказала «нет»? Она считает, что чертовски лучше меня, живя там, в своём причудливом маленьком коттедже. Ха! Не смешите меня.

— Алан, дорогой, давай поговорим о чём-нибудь другом, ладно? — говорит Мелани, обвивая рукой его за плечи.

Он отвлекается на её декольте, и Саша с отвращением закатывает глаза. Я поворачиваюсь к Роберту, а тот пристально смотрит в окно, затем опускает на меня взгляд и потирает большим пальцем моё запястье. На миг я закрываю глаза и убираю свою руку. Он растерянно смотрит на меня, но не пытается коснуться снова.

Когда мы подъезжаем к Дорчестеру, снаружи я обнаруживаю папарацци, видимо, будут знаменитости. Мы выходим из лимузина, и щёлкают вспышки камер, но в основном, им интереснее снимать Алана и Мелани. Саша цепляет меня за руку, а секундой позже Роберт берёт меня за другую руку.

— Видишь иронию? — спрашивает Сашу Роберт, показывая, как вспыхивают камеры. — Ты — папарацци, которого фотографируют папарацци.

Смеясь, она качает головой.

— Да, это странный старый мир, братишка.

Мы пробираемся внутрь зала, где появление Алана сразу же встречают громкими восклицаниями, возгласами и криками: «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!»

Место разукрашено в пух и прах. Люстры, свисающие с потолка, и зеркала на стенах, дающие иллюзию ещё большего пространства. В комнате есть танцпол, столы и стулья на периферии. Во главе комнаты установлена сцена, и мне приходится присмотреться повнимательнее, чтобы увидеть группу.

— Мои глаза обманывают меня или это «Дюран Дюран»? — в изумлении спрашиваю я Сашу.

Она смеётся.

— Он заставляет их играть каждый год. Они его любимчики, ведь восьмидесятые были временем его расцвета.

Я хихикаю.

— Ладно, сейчас я просто представляю себе твоего отца с белокурым «гвоздём» программы и прической «рыбий хвост»

— По-моему, однажды я видел его снимок в белом пиджаке, — шутливо вставляет Роберт. — О, а «Шпандау Балет» будет позже.

Я разеваю на него рот.

— Ты серьёзно?

— Да. Ты никогда не захочешь снова слушать другого клавишника, прежде чем закончится эта ночь, — шутит он.

— Я не знаю. Мне в какой-то степени нравится Мартин Кемп, — смущённо признаюсь я.

— Мне нравится песня «Золото». Она заставляет меня чувствовать себя несокрушимой, — добавляет Саша.

У меня с Робертом занимает секунду, чтобы понять это, и когда до нас доходит, мы одновременно качаем головами с её сдержанной усмешкой.

— Пожалуйста, скажи, что ты пошутила о том, что тебе нравится Мартин Кемп, — говорит Роберт, возвращая своё внимание ко мне.

— Нет. Он очень хорошо сохранился для своих лет. О, и говоря о Кемпах, по-моему, я только что заметила Росса.

Саша стонет.

— Это не Росс Кемп, это чёртов Джимми.

— Тот, который хочет встречаться с тобой? — спрашиваю я.

— К сожалению, да. Ну, давайте пойдём и сядем, пока он не заметил меня.

Мы присоединяемся к Алану и Мелани за большим круглым столом, полным причудливо одетых людей, которых я раньше никогда не встречала. Подходит официант и вручает нам бокалы с шампанским. Знаю, мой предел — два бокала, поэтому я медленно смакую его и беру несколько закусок, полезных для здоровья. Саймон Ле Бон вставляет: «Голодный, как волк», и толпа, как полоумная, аплодирует.

— Ладно, — говорю я, откусывая вкусный крекер со сливочным сыром и копчёным лососем. — Уверена, что смотрю на одну из «Блудниц».

— О, на которую? — спрашивает Саша. — Мне очень нравится Кэрол МакГиффин. Она заводит меня.

— Не знаю. По-моему, это та с парнем, который вдвое моложе её.

— Не совсем точное определение этому, — смеется Роберт.

— Ладно, тогда та, которая немного ненормальная.

— Это тоже не совсем точное определение, — продолжает он.

— Ох, я сдаюсь, — говорю я, засмеявшись.

Неожиданно Алистер останавливается возле нашего стола с пожилой парой, полагаю, это его родители. Они идут поздравить Алана с днём рождения, оставляя Алистера с нами, и тот опускается на колени возле Саши.

— Так, ещё час другой, и потом направляемся ко мне. Я оставил Джейкоба и Сандру всё приготовить, — говорит он Саше.