Laurelin McGee

LOVE STRUCK

© Laurelin McGee, 2016

© Перевод. А.С. Мейсигова, 2016

© Издание на русском языке AST Publishers, 2017

– Омметр? – Ланс глянул на слово, которое она выложила на доске для игры в «Скрабл». – Что это еще за омметр? Опять придумываешь слова?

Лейси еще крепче обняла подушку – между прочим, это была подушка Ланса – и с притворным возмущением воскликнула:

– Что значит «опять»?! Я никогда не придумываю слова! В отличие от тебя…

– Ну, вот уж нет. Я так никогда не делаю. – Однако хитроватая улыбка Ланса противоречила словам. Впрочем, они оба прекрасно знали, что Ланс частенько выкладывал буквы на поле совершенно бездумно, надеясь, что само собой что-нибудь получится. – А если твой омметр и впрямь существует, то что это такое?

– Ну, это… хм… – Лейси знала множество всяких слов, но не всегда помнила, что они означали.

– Если не ответишь, значит, ты проиграла. – Ланс вытянул ноги, и матрас прогнулся.

– Эй, осторожнее. – Лейси придержала поле. Играть в «Скрабл» в постели было уютно, но не очень-то удобно – от любого движения выложенные слова начинали разъезжаться.

– Это ты поосторожнее. Смотри, до чего ты дошла – жульничаешь в «Скрабл»! Эх, Лейси Доусон, такого я от тебя не ожидал.

– Ты угрожаешь мне?

Ланс потянулся к ней, отчего деревянные фишки с буквами расползлись в разные стороны, и прижал ее к матрасу. А Лейси радостно пискнула. В результате со «Скраблом» на сегодня было покончено. Что ж, так даже лучше. Новая игра нравилась ей гораздо больше.

– Такого слова нет, признайся, – сказал Ланс, ложась на нее сверху.

– О, это такой инструмент! – внезапно вспомнила Лейси. – Омметр – это инструмент для измерения электричества. Я так думаю…

– Инструмент? Сейчас я покажу тебе настоящий инструмент. – Ланс крепко прижался к ней, и Лейси действительно почувствовала «инструмент».

Она притворно насупилась и пробурчала:

– Надеюсь, твой инструмент хоть чего-то стоит. Я ведь, знаешь ли, выигрывала…

Ланс ухмыльнулся и проговорил:

– Не сомневаюсь, что так и было. Но знаешь что?.. Я ведь уже выиграл! То есть еще до этого…

Поудобнее устроившись в объятиях жениха, Лейси спросила:

– А что именно ты выиграл?

– Тебя, Лейси. – Ланс наклонился и впился поцелуем в ее губы. После чего, прочертив дорожку из поцелуев к ее уху, прошептал: – Эй, Лейси…

Она закрыла глаза и тихонько застонала.

– Ты слышишь, Лейси? – снова позвал Ланс.

– М-м-м… – пробормотала она.

– Эй, Лейси Доусон, я к тебе обращаюсь!

Ох, ну чего он?.. Она ведь уже ответила ему… как могла.

– Лейси, проснись! – раздался мужской голос, походивший теперь вовсе не на голос Ланса, а на…

Лейси открыла глаза – и невольно вздрогнула. Любимый мужчина, только что лежавший на ней, бесследно исчез. Как и кровать, а также разбросанные по постели фишки «Скрабла». Она, Лейси Доусон, опять находилась в студии звукозаписи – в наушниках и с гитарой в руках, на которой пальцы сами собой брали нужные аккорды.

А звал ее вовсе не Ланс, а сидевший в аппаратной комнате Даррин. Да, конечно, Ланс никак не мог ее звать. Ведь его больше не было… Он умер много месяцев назад, но возвращался к ней всякий раз, когда ее «накрывала» музыка.

– Так, Лейси Доусон… – произнес босс своим «особенным» голосом.

Она перестала играть и, проглотив застрявший комок в горле, в тон ему ответила:

– Так, Даррин Ортиз… На меня снизошло вдохновение – это плохо? – И Лейси взглянула на него с вызовом.

Босс уставился на нее таким же взглядом. Так они и таращились друг на друга несколько секунд. После чего Даррин не выдержал и засмеялся – он не мог долго злиться на нее. Лейси улыбнулась в ответ, хотя ей совсем этого не хотелось.

– Лейси, иди сюда, и я тебе все объясню, – сказал Даррин. – Видишь ли, эту запись надо было закончить еще час назад.

Лейси пожала плечами.

– Иногда процесс затягивается. – Она сыграла гитарный риф, внезапно пришедшей ей в голову. О, Лансу такая вещь пришлась бы по душе!

Но Даррин лишь выкатил глаза и заявил:

– Мы оба знаем, что ты использовала его на втором дубле.

Лейси в эти секунды смотрела на струны и не видела лица Даррина, однако точно знала, что сейчас он поступил именно так, – то есть выкатил глаза. Она работала с ним уже очень долго и прекрасно знала все его ужимки. Причем больше всего ему нравилось выкатывать глаза. Решив ответить своей любимой гримасой, Лейси выпятила нижнюю губу и заявила:

– Я настраиваю гитару. Это очень важная часть процесса.

– Ну конечно!.. Ох, Лейси, кого ты пытаешься обмануть? Я прекрасно знаю, что ты каждый раз настраиваешься по часу – только бы не заниматься бумажной работой.

Лейси наконец-то подняла голову. Босс пытался смутить ее своим пристальным взглядом, и на сей раз она не нашлась с ответом. Конечно, Даррин был прав насчет ее долгих настроек, а вот насчет мотивов все-таки ошибался. Она ничего не имела против бумаг, но все дело в том, что Ланса в ворохе нотных записей и примечаний звукорежиссера ей найти не удавалось. Любимый приходил к ней лишь тогда, когда пальцы брали аккорды и гитара начинала петь. Он жил в музыке, звучавшей в ее душе, и потому ей было ужасно тяжело прерывать ее и возвращаться в реальный мир. Но это надо было делать, чтобы не сойти с ума…

Со вздохом отложив инструмент, Лейси вышла из студии, и Даррин повел ее в офис. По дороге она увидела в репетиционной Кэт и невольно поморщилась. Но девушка в этот момент натирала треугольники на барабанной установке, поэтому ничего не заметила. Лейси не понимала, почему Кэт так ее раздражала. Ведь в течение всех этих ужасных страшных месяцев Кэт вела себя как настоящий друг – постоянно поддерживала и всегда была рядом. Но все же, глядя на ее идеальный наряд в рокерском стиле, Лейси порой хотелось окунуть Кэт в грязную лужу. Или бросить в толпу «металлистов», прыгавших перед сценой.

Но такое желание возникало у нее, возможно, потому, что сама она все последние месяцы совершенно за собой не следила и даже с трудом заставляла себя взять в руки расческу. Более того, теперь ее начинали раздражать все красивые, счастливые и радостные люди. Что ж, а она, наверное, раздражала всех вокруг своим унылым видом…

Тут Кэт подняла голову и, увидев ее, улыбнулась. Лейси послала ей воздушный поцелуй. Тогда девушка приставила ладонь к уху в виде телефона и одними губами произнесла: «Позвони мне». Лейси едва сдержала стон, кивнула и поспешила к Даррину, с видом мученика ждавшему ее у порога офиса. Когда они вошли, босс тотчас захлопнул дверь, что сразу же насторожило Лейси. Когда они последний раз беседовали в его кабинете за закрытой дверью, Даррин сказал, что дела в студии идут неважно и ему придется урезать ее часы.

Но сейчас-то урезать было нечего! И если босс опять заговорит о проблемах, то это будет означать лишь одно: ее хотели уволить. «Боже, только не это! – мысленно взмолилась Лейси. – Я умру, если потеряю работу в студии».

Хотя нет, конечно же, она не умрет. Но было совершенно очевидно, что в случае увольнения ее ждут серьезные трудности. Последние несколько месяцев Лейси зарабатывала на жизнь тем, что выступала в разных местах, а также играла на студии звукозаписи. Но сейчас концертов было очень мало, и без подработки в студии ей придется нелегко.

«Нет, не думай об этом» – приказала себе Лейси. Следовало дождаться, когда Даррин скажет то, что хотел сказать. Крепко ухватившись за спинку стула, который Даррин «позаимствовал» в соседнем баре, она нарочито спокойным голосом проговорила:

– Что-то случилось?

Развалившись в старом потертом кресле на колесиках с обивкой из кожзама, Даррин водрузил ноги на офисную тумбочку и заявил:

– Я только что говорил по телефону с певицей из «Битчи Этер»[1]. Знаешь, такую девчоночью группу из Гарварда?