— Рашид «Болт» Грейси. Тебе это имя, конечно, ничего не говорит…

На этот раз журналистке даже не пришлось прикидываться дурочкой:

— Нет. А кто он?

— Болт был элитным бойцом с Прайде, «Клетке», Эм один, Страйкфорсе и ещё полудюжине подобных организаций. В каждой он побеждал сильнейших бойцов, но из каждой его исключали за нарушение правил. И, поверь мне, это были не мелкие нарушения. Не плевки в соперника или мат на ринге. Он проводил запрещённые удары и захваты, пинал сбитого на пол ногами, ломал пальцы, атаковал после гонга об окончании раунда… Наши подпольные бои, действительно без правил, а не как в Абсолютных бойцовских чемпионатах — это его стихия. И здесь он — действительно лучший в мире. Абсолютный чемпион. Понятия не имею, как его заполучили организаторы, но, видимо, они решили, что потерю Уборщика и появление никому не известного бойца в главном событии финала надо компенсировать чем-то по-настоящему сенсационным… Ну, и не дать сыграть той ставке, о которой я тебе вчера рассказывал. И им это более чем удалось.

Жанна ошарашенно переваривала информацию.

Игорь подался поближе к девушке и провёл пальцами по обнажённому плечу:

— Ставки сейчас двадцать к одному. Не в пользу Хука, дорогая.

К тому времени, когда Тарас добрался к Шушморскому капищу, Илья пришёл в себя и выглядел гораздо лучше. Однако стажёр помнил, каким бледным и обессиленным конквестор был всего несколько часов назад и, с беспокойством наблюдая за тем, как Илья исчезает в проходе, думал, что если от того требуются немедленные подвиги, то совершить их ему будет непросто.

Убедившись, что Илья вошёл в проход, Ян Сергеич не дослушал единственно волновавший сейчас Тараса вопрос про комбинацию к сейфу — зажав подмышкой снайперку, он скороговоркой сообщил, кивнув в сторону откуда-то взявшегося на поляне «КамАЗа»:

— Я не знаю, откуда грузовик, но он набит оружием. Разгрузи оставшиеся ящики из кузова, перекидай в храм, потом бери «КамАЗ», увози его и бросай где-нибудь подальше отсюда. Поближе к Москве. А по пути договорись, чтобы наши тебя подобрали.

Выполнение первой части распоряжения Яна заняло у Тараса куда больше времени, чем он рассчитывал — в одиночку разгружать тяжелые ящики оказалось делом изнурительным и крайне тяжёлым.

В лесу уже сгустились сумерки, когда стажёр с некоторой опаской забрался в кабину «КамАЗа» и, уложив драгоценную папку рядом, глубоко выдохнул. Непривычные к таким нагрузкам руки тряслись от усталости — и от волнения. Дело в том, что обширным водительским опытом Тарас не обладал и как водить грузовики знал лишь в теории. На миг он едва не поддался панике, но стиснул зубы и переборол себя. Тарас хотел стать настоящим конквестором, а вовсе не кабинетным аналитиком, как планировал Папыч, беря его на стажировку, в мечтах уже видел себя возвращающимся их опасного прохода, покрытым гарью и кровью, с мечом в одной руке и заливающейся благодарными слезами симпатичной девушкой в другой. И вот дошло до смешного испытания — ведения грузовика, и он уже готов спасовать? Ни за что!

И Тарас смог. Завёл, выбрался из болотистого леса к Пустоши, проехал мимо Воймежного, а за Шатурой уже вполне освоился. Вечерние сумерки давно отступили под напором ночной темноты, лёгкий снежок крутился в воздухе, вспыхивая в сфере включенных фар разноцветными искрами. Дежуривший в «Бастионе» Бисмарк уже выехал в Ногинск, откуда должен был забрать Тараса, решившего оставить грузовик на подъезде к городу. Впереди показался поворот на Орехово-Зуево, и стажёр беззаботно качал головой в такт несущейся из магнитолы попсе, крепко держась за широкий руль, когда заметил в боковое зеркало, как промчавшиеся мимо него по встречной полосе один за другим два «Хаммера» вдруг сделали резкий разворот на сто восемьдесят градусов и теперь быстро его нагоняли.

«Ну, мало ли чего они развернулись», — уговаривал себя Тарас, хотя его сердце уже ухнуло в пятки, и какая-то часть его сделала пессимистичный вывод — это по его душу.

Стажёр колебался всего пару мгновений, прежде чем потянулся за сотовым и набрал дежурный номер «Бастиона». В конце концов, опыта у него нет, так что никто не осудит его за желание перестраховаться.

— Отто Генрихович? — нервно выкрикнул он в трубку. — Э-э… Ладно… Бисмарк… В общем, я на повороте к Орехово-Зуево, и, мне кажется, за мной хвост. Два «Хаммера» ехали в противоположном направлении, резко развернулись в обратную сторону и теперь едут за мной… Да нет, вот только что, буквально минуту назад… — пытающийся одновременно говорить по телефону и везти тяжелый «КамАЗ», Тарас на некоторое время перестал наблюдать за следующими за ним машинами, и когда снова взглянул в боковое зеркало, позади него уже никого не было.

— Кажется, я ошибся, — с облегчением выдохнул в трубку стажёр, и тут до него донёсся резкий сигнал. Повернув голову налево, он увидел, что один из «Хаммеров» поравнялся с кабиной грузовика, и из пассажирского окна на него глядит дуло пистолета-пулемёта.

— О, чёрт, — выдохнул Тарас, упуская из рук сотовый.

— Дамы и господа, пришло время для главного события вечера! Супербой! — торжественно провозгласил нарисовавшийся в центре ринга ведущий, и толпа восторженно взревела.

Жанна переводила взгляд с одного угла ринга на другой.

Рашид «Болт» Грейси выглядел впечатляюще. Массивный, накачанный, рельефный. Хорошо отдохнувший и полный сил. Боец довольно оглядывал зрителей, купаясь в их восторге, что-то выкрикивал по-английски, проводил несколько быстрых ударов руками, приветственно вскидывал руки — он красовался.

Стоявший в противоположном углу Хук, поджарый и худощавый, скованный, чуть клонящийся влево, словно повреждённые там рёбра тянули его к земле, просто терялся на его фоне.

— Правила супербоя такие же, как и для остальных боёв — никаких правил! — хорошо поставленным голосом продолжал кричать ведущий, легко перекрывая рёв толпы. — Никаких раундов, никакого судейства, никаких технических поражений, никаких остановок. Бой идёт по полной победы или сдачи противника!

Журналистка перевела взгляд на толпу и скривилась. Солидные политики и крупные бизнесмены, влиятельные преступники и известные миллионеры, раскрученные представители шоу-бизнеса и золотая молодёжь — это полулегальное мероприятие устраивалось для них. Вот уже два часа они восторженно наблюдали за тем, как на их глазах бойцы в кровь разбивали лица, безжалостно ломали кости, беспощадно душили и хладнокровно добивали сломленного противника до тех пор, пока он не терял сознание. И каждый жестокий удар, каждый страшный захват, каждое разбитое в кровь лицо или сломанная рука вызывали у них бурю восторга. Цивилизованные, искушённые, пресыщенные зрители двадцать первого века по-прежнему с удовольствием смотрели гладиаторские бои.

…Первые минут пять супербоя Жанне казалось, что у избитого Хука ещё есть шанс. Оба бойца дрались открыто, обмениваясь ударами рук и ног. Если бы журналистка не видела своими глазами, как Хуку досталось накануне, она вряд ли бы заметила, что у того что-то повреждено — он по-прежнему передвигался с характерной для него молниеносной скоростью, с лёгкостью избегал атак и вкладывал в удары огромную силу. Правда, левое плечо он всё же берёг и бил в основном правой рукой. Но как бил! Вот и сейчас, дождавшись удачного момента, провёл хук — тот самый сильнейший удар правой, который и дал ему кличку — и на миг оглушил Болта. Немедленно рванулся использовать появившееся преимущество — и влетел прямо в клинч.

Жанна прикусила губу. Она уже знала, что Хук не умеет справляться с клинчем и не владеет техникой борьбы в партере.

А затем Болт показал всем зрителям, чего он стоит. Чуть ослабив клинч, ударом локтя рассёк Хуку лоб, провёл эффектную комбинацию ударов в голову и тело, видимо, понял, что у противника повреждены рёбра — и сосредоточился на них.

Болт бил по рёбрам так долго, что Жанна, не выдержав, отвернулась.